Книга Запасной козырь - Олег Рой

Алена вздохнула.

— Давай, надевай свой мешок наизнанку, сейчас заколем, чего там у тебя слишком свободно, застрочу по-быстрому, и все нормуль будет. Хватит сидеть, идти пора.

— Куда? — всполошилась Наташа. — Куда ты намылилась? Куда ты сейчас пойдешь? К своим? Ноль-два позвонить? Соседи и без тебя вызовут. Если уже не вызвали. Хотя толку-то конюшню запирать, когда лошадь свели… Как же ты так лопухнулась-то? Почему платье у меня не оставила? Лежало бы себе… А, ладно, чего теперь. Тебе и так несладко, — она с грохотом открыла швейную машинку. — Чтоб я никаких «я пойду» больше не слышала. Сиди у нас и не пищи. Скоро мать с отцом придут, ужинать сядем. Ночуешь сегодня у нас. Так, что ли? — переодев платье швами наружу, она встала перед подругой.

Алена молча и споро заколола булавками «лишнее», осторожно стянула с Наташи платье, застучала машинкой. Наташа только головой восхищенно мотала, наблюдая, как ловко летают над нежным полотном тонкие Аленины пальчики. Ловкие-то они ловкие, только вот в порядок их в последний раз приводили леший знает когда. Может, две недели назад, а может, и все два месяца.

Нахмурившись, она вышла в соседнюю комнату — чтоб не смущать подругу, — потыкала в кнопки телефона, вызвала на дом маникюршу.

— Срочно, пожалуйста! Да-да, прямо сейчас. Или в крайнем случае завтра с утра. И завтра же с утра голову надо будет сделать. Точнее, две головы — одна моя, втора подруги. Обе безбашенные, — она хохотнула, хотя на душе было мрачновато. Ну ладно, хоть чем-то Алене она поможет.

— Иди мерить! — позвала та. — Талию я забрала, надо посмотреть, не тянут ли теперь подмышки…

К приходу Наташиных родителей готовое, уже отглаженное платье гордо висело на полуоткрытой дверце гардероба. Поздоровавшись, Алена опять кинулась было бежать:

— Наташ, ну пойми, позарез! Он же с тренировки ко мне обязательно зайдет. А там… сама знаешь. Ну и начнет разбор полетов…

— Леночка, что же это вы нас покидаете? — Наташина мама Екатерина Борисовна, сбросив туфли, улыбнулась устало, но весело, даже как будто заговорщицки. — А мы-то с Тошей всяких вкусностей принесли. Я даже сказала бы, приволокли. Как верблюды, честное слово! С рынка в универсам, оттуда в кондитерский, потом опять на рынок, потому что еще всякое вспомнили. Еле живые, я ног не чую. Вас порадовать-побаловать хотели. Ваш-то директор, Марат Измайлович наш милейший, когда я ему позвонила, только что «Славься, славься» про вас не пел — доволен, как не знаю кто. Говорит, наша школа в этом году по медалям первой в городе будет, в крайнем случае второй. Ну а ему как директору от гороно и прочего начальства почет и уважение. Спрашивал, какой вам подарок сделать.

— И ты, мамуля, посоветовала подарить нам жидкость для снятия лака? — съязвила Наташа.

— Вот за такие твои грубые шутки я не скажу, что ему посоветовала, — парировала Екатерина Борисовна.

— И на что, кстати, он не только согласился, но еще и благодарил за подсказку, — уточнил Наташин отец. — Ты куда бежать-то собралась, Аленушка? Что-то срочное где-то горит?

Алена только молча кивнула, вздохнув. От приветливости Наташиных родителей вдруг ком к горлу подкатил — так разительно это отличалось от привычных тупых грубостей собственных, как бы их помягче назвать, предков.

— Бориса с тренировки бежит встречать, боится, что потеряется он, ах, бедный мальчик, — ехидно сообщила Наталья. — Он, видите ли, мобильник то ли отключает, то ли дома оставляет, чтоб ничто не отвлекало от движения к высотам спортивных достижений.

— Так-так-так! Ну-ка, разлюбезная моя, прекрати уже вредничать, — осадил дочь Антон Дмитриевич. — Дело-то простое. Алена, он ведь в «Дружбе» тренируется?

Девушка опять кивнула.

— Значит, сейчас мы просто позвоним в секцию и попросим, чтобы его предупредили. Ну, чтобы он не к тебе домой после тренировки пришел, а к нам. По-моему, очень разумно. Тем более что после своих спортивных битв он будет голодный, как волк в конце зимы. Мы-то с Катюшей нынче с закупками что-то перестарались, как на роту запасли. Так что лишний голодный гость будет очень кстати. Катя! — он подмигнул жене. — Там, в этой «Дружбе», одни мужики, а у тебя такой ангельский голос. Тебе и звонить, согласна? Тебе не посмеют отказать.

— Ох, подлиза! — засмеялась Екатерина Борисовна. — И это при детях! — она шутливо шлепнула мужа по спине. — Алена, телефон клуба?

Та растерянно покачала головой:

— Я… не знаю.

— Ну, не беда! — Екатерину Борисовну это затруднение ничуть не обескуражило. — Ната, давай быстренько ныряй в интернет, найди телефон, потом к нам на кухню. Мы пока богатства будем раскладывать. Кстати, девочки, на ваш выпускной мы заказали таки-ие торты! Я плакала от зависти! Аленушка, разувайся быстренько, никуда мы тебя не отпустим. Антон, чего застыл, как египетские пирамиды? Видишь, дети голодные целый день. Я по их тоскливым взорам и вздрагивающим носикам вижу, что они готовы начать пихать в себя еду прямо с пакетами. Да, кстати о пакетах. Натусь, как, платье забрали? Все в порядке?

Алена прикусила губу. Не специально, нет. Просто обычная бытовая реплика про платье как плетью стегнула, напомнив то, что она заталкивала в самый дальний уголок сознания — что толку рыдать над сбежавшим молоком! Одна предательская слезинка, кажется, все-таки выскользнула…

— Та-ак, — понятливый Антон Дмитриевич обвел всех взглядом. — Я пошел разгружать пакеты, дальше вы тут без меня. Жду всех на кухне, будем ужинать.

Екатерина Борисовна строго посмотрела на дочь:

— Кто-то, кажется, должен был найти телефон клуба?

Фыркнув, Наташа удалилась.

— Алена, — Екатерина Борисовна вздохнула. — Я знаю, что ты гордая и из тебя клещами лишнего словечка не вытянешь. Ладно, твое право. Тем более ты теперь взрослая. Почти, — устало опустившись в кресло, она потянула девушку за руку, усаживая ее рядом с собой. — Но ты же понимаешь, я Натку прижму — она все выложит. Или давай опустим подробности, просто скажи, чем мы можем помочь?

Вот потому-то Алена одновременно и тянулась в этот дом, и боялась сюда приходить. Здесь царила любовь. Даже когда Наташка сотворяла какую-нибудь глупость — а творила она их с избытком — заканчивалось все не «проработкой», а дружеской беседой о том, «как распутать то, что запуталось». Ни разу Алена не слышала, чтобы кто-нибудь в этом доме повысил на другого голос. Разве что на Мартышкина, и то словно бы понарошку.

О том, что происходит в ее собственном доме, Наташины родители знали, но… в общих чертах. Еще бы не знать, если она не только ночевать у них с явным восторгом оставалась, но, случалось, среди ночи прибегала, спасаясь от хмельного буйства «предков». Когда это случилось впервые, Антон Дмитриевич пошел к участковому. И не раз потом ходил. Но участковый только вздыхал: тупиковая ситуация. Да уж, тупиковая, хоть плачь. Вот и выскочила эта предательская слезинка.

— Ничем вы мне не поможете. Никто не поможет. Они же мне родители, куда денешься. А родителей не выбирают. Такой, видно, мне крест достался. Неси и терпи, — уже справившись с минутной слабостью, Алена нашла в себе силы улыбнуться. — Недолго осталось, пустяки. Вот получу аттестат и тут же уеду.