Книга Жокей в маске - Марсель Аллен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло уже добрых четверть часа после ее ухода, а Макс все сидел неподвижно в кресле, вдыхая аромат духов своей новой возлюбленной.
«Так кто же она все-таки? – думал он. – Какая-нибудь содержанка, из тех, что ложатся в постель с первым встречным? Непохоже… Ее мучит совесть. Может, она светская дама? Непонятно…»
– Как спалось, Жожо?
Продолжительный зевок и неразборчивое бормотание были ответом на этот вопрос.
Комната на пятом этаже выглядела весьма изящно. Окна выходили на улицу Батиньоль. В центре стояла внушительных размеров кровать. Один из лежащих на ней осторожно приподнял полог и тихо опустил ноги на пол, стараясь не разбудить соседку.
Это был уродливый, смешной человечек. Длинная ночная рубаха не могла скрыть округлого брюшка. Он протер большими волосатыми руками глаза, зевая, подошел к окну и отдернул занавески. Луч солнца упал на кровать, и из-под полога донеслось недовольное ворчание. Не обращая внимания, толстяк подошел к двери и крикнул:
– Анжела! Принесите газеты!
Получив газеты, он вернулся к кровати, улегся и зашелестел страницами. Прочтя колонку новостей, мужчина потянулся и пробормотал:
– Воскресенье… Можно валяться хоть до полудня. До чего здорово, что не надо тащиться в эту проклятую контору!
Женщина, лежащая рядом с ним, приоткрыла глаза и захныкала:
– Ты совершенно невыносим, Поль! Даже в воскресенье тебе надо вскочить ни свет ни заря!
– Но, дорогая, я ведь привык всегда просыпаться в одно и то же время!
Женщина вздохнула:
– Да просыпайся ты, когда хочешь, только, ради Бога, делай это потише. Ну зачем тебе понадобилось открывать занавески? Свет бьет прямо в лицо. Теперь я целый день буду чувствовать себя разбитой! Уже начинается мигрень!
Толстяк уныло почесал в затылке, с сожалением отложил газету и наклонился к женщине:
– Жожо… Дорогая…
– Прекрати! Ты меня всю исцарапаешь своей щетиной. Пойди хотя бы побрейся. И вообще, не трогай меня. Я еще сплю.
– Извини, – покорно пробормотал мужчина и вновь взялся за газету.
Его жена, поворочавшись немного, вскоре опять задремала. Тем временем внимание Поля привлек крупный заголовок на третьей странице. Он принялся читать статью, время от времени выражая шумное неодобрение автору и падению нравов. Рядом послышался недовольный голос:
– Неужели нельзя читать газету молча!
Толстяк замолчал. Его жена высунула голову из-под одеяла:
– Посмотри-ка лучше, что там пишут по поводу скачек в Отей. Кто нынче фаворит – Стальная Уздечка или Бродяга?
– Но я еще не дочитал.
Женщина в сердцах тряхнула головой:
– Иногда мне кажется, что ты вообще не умеешь читать! Вот уже битый час ты шуршишь этой проклятой газетой и не даешь мне спать, но не можешь сказать единственную вещь, которая меня интересует!
– Да, но меня-то это не занимает, Жожо! Ты ведь знаешь, я никогда не хожу на бега.
– Ну и что? Я ведь интересуюсь твоими делами. А ты… ты просто эгоист!
– Ну… Все жены проявляют внимание к делам своих мужей, так принято.
– А дела жен, значит, можно вовсе не замечать?
Жожо села, облокотившись на подушку:
– Ну, вот что ты там сейчас читаешь? Наверняка, какие-нибудь грязные сплетни. Уму непостижимо, до чего мужчины обожают всякие мерзости!
Поль Сомоно пожал плечами:
– Ну, почему сплетни. Это отчет о недавно раскрытом преступлении. Должен тебе сказать, что эти бандиты наглеют с каждым днем!
Жоржетта потянулась и снова легла.
– Ну, и кого же на сей раз ограбили? – равнодушно спросила она.
Поль раскрыл газету:
– Ограбили? Хм, тут дело посерьезнее… Слушай, я тебе прочту.
Он откашлялся и начал:
– Загадочное преступление в Сен-Жерменском лесу. Полиция обнаружила повешенного мужчину. Личность погибшего установлена – в бумажнике найдены документы на имя Рене Бодри. Полагают…
Толстяк осекся. Жена его подскочила, словно подброшенная пружиной. Лицо ее смертельно побледнело, глаза округлились.
– Что? – с трудом выдавила она.
Поль оторопело посмотрел на жену.
– Не надо так волноваться, милая Жожо, – начал он, но женщина резким движением выхватила у него газету.
Она углубилась в чтение, машинально повторяя:
– Рене Бодри… Рене Бодри… Не может быть! Не может…
У нее вырвалось рыдание. Сомнений не оставалось – найденный в лесу покойник действительно оказался господином Рене Бодри.
Поль ничего не понимал.
– Что с тобой, дорогая? Умоляю, не надо так нервничать! Жожо! Жожо, милая! О, Господи… На помощь, кто-нибудь! Воды!
Тело Жоржетты Симоно обмякло, глаза закатились, и она потеряла сознание.
В ночь с пятницы на субботу, когда Жоржетта Симоно еще только раздумывала, идти ли ей на свидание со своим новым поклонником, двое мужчин двигались со стороны Мезон-Лафит к Сен-Жерменскому лесу. Они шли быстрым шагом, посасывая сигары, и время от времени перекидывались отрывистыми фразами. Похоже было, что они не в восторге друг от друга.
– Может, все-таки возьмем машину? – спросил один.
– Не стоит, – бросил его спутник.
– Но почему? Ведь путь не близкий!
– Послушайте, я прекрасно знаю эту дорогу. Быстрее дойти пешком.
– Ну что ж…
Они свернули направо, на маленькую тропинку. Вышедшая из-за туч луна осветила их. Один был одет в клетчатый костюм, овальная шапочка натянута на уши. На втором же был изысканный жакет, мало подходящий для прохладного времени года, – стоял конец октября. Брюки его были заправлены в высокие сапоги, рука сжимала хлыст. Он шел тяжелой, валкой походкой человека, привыкшего к верховой езде.
– Ну что ж, – продолжал человек в клетчатом костюме, – раз вы хорошо знаете дорогу и в конце нас ждет стаканчик вина – тогда в путь.
При словах «стаканчик вина» его собеседник чуть заметно улыбнулся. Он привык к более благородным напиткам.
Было около десяти вечера. По субботам в это время в Сен-Жерменском лесу не бывает ни души. Лишь изредка со стороны дороги слышался шум проезжающего автомобиля и виднелся отблеск фар. И снова воцарялась тишина, лишь ветер шевелил кроны деревьев, и палая листва шуршала под ногами путников.
Несколько минут мужчины шли молча. Наконец обладатель элегантного жакета щелкнул хлыстом по сапогу и спросил:
