Книга Бархатная песня - Джуд Деверо

Мужчина повернулся, взглянув на них голубыми серьезными глазами, от которых, казалось, ничто не может укрыться. «Словно король на троне», — подумала Аликс. И действительно, его грубо сколоченный табурет напоминал трон, к которому, низко кланяясь, приближаются ничтожные подданные. Так вот почему она должна была переодеться мальчиком! Чтобы покоряться этому человеку, который управлял всеми с высокомерным величием, требующим низкопоклонства и раболепия, а он бы попирал всех своими богато украшенными сапогами. Этот человек был главарем шайки разбойников и убийц, — но каким образом ему удалось добиться этой сомнительной чести? Несомненно, потому, что подданные верили в естественное превосходство знати. Они не сомневались, что этот человек из-за своего происхождения имел право командовать ими, и они, невежественные, как и все преступники, не задавались вопросами относительно его первородства и только беспокоились, достаточно ли низко кланяются его светлости.

— Вот он, Рейн Монтгомери, — сказал слуга, не замечая жесткого взгляда Аликс, так несоответствующего ее прирожденной мягкости.

«Король объявил его изменником», — подумала она.

— И поделом, он вполне заслуживает этого титула, — фыркнула она, по-прежнему не спуская глаз с Рейна, пока они приближались к нему, притягиваемые, казалось, его силой.

Слуга бросил на нее удивленный взгляд.

— Когда-то он был любимцем короля Генриха, но однажды, находясь во главе солдат, направлявшихся к вотчине короля, Уэльсу, лорд Рейн узнал, что его сестру взял в плен лорд Роджер Чатворт и…

— Междоусобица! — отрезала она. — И конечно, много невинных людей погибло, чтобы утолить жажду крови этих вельмож.

— Никто не погиб, — ответил мужчина, не зная, как понимать ее раздражение. — Лорд Роджер пригрозил, что убьет сестру лорда Рейна, и ему ничего другого не оставалось, как броситься лорду Роджеру вдогонку. Однако король Генрих объявил его изменником за использование солдат короля в личной войне.

— Ох уж эти господа-лорды! — проворчала Аликс. — Есть только один настоящий Лорд — Господь Бог, и король Генрих прав, что объявил его изменником. Рейн вполне это заслужил, использовав1 доблестных королевских солдат в своей междоусобице. А теперь он прячется в лесу, под защитой головорезов, словно своих подданных. Скажите мне, он их тоже убивает, когда захочет, или ему достаточно, что они прислуживают, поднося ему обед на серебряных блюдах?

Тут слуга расхохотался, начиная понимать причину ее враждебности к лорду Рейну. Несомненно, единственными дворянами, с которыми ей пришлось столкнуться, были Пагнел и его отец. Приняв их за образец, понятно, что она невзлюбила лорда Рейна.

— Сходите с коня и садитесь, — сказал Рейн, беря поводья и взглядывая на усталого всадника.

Первой мыслью Аликс было: он умеет петь! Любой человек с таким глубоким, богатым голосом должен уметь петь. Но в следующее мгновение ее доброе настроение улетучилось.

— Спускайся, мальчик, дай посмотреть на тебя, — сказал Рейн. — На мой взгляд, ты довольно худенький. Ты справишься с дневной работой?

Аликс никогда прежде не приходилось ездить верхом на лошади, поэтому ее ноги, особенно с внутренней стороны, затекли и покрылись ссадинами. Она попыталась было с напускной легкостью соскочить с коня, однако противные ноги отказались ей подчиняться, а левая, все еще болевшая после прыжка из окна, застряла в стремени.

Желая как-то помочь, Рейн взял ее за руку, и, к величайшей досаде Аликс, она почувствовала, как ее тело немедленно откликнулось на прикосновение этого человека, воплощающего все, что она ненавидела.

— Уберите руки! — зарычала она на него и, успев заметить удивление на его красивом лице, ухватилась за седло, чтобы не упасть. Глупая лошадь шарахнулась в сторону, и Аликс едва удалось снова сесть прямо.

— Ну а теперь, если ты кончил, — сказал Рейн, сверкнув голубыми глазами и обволакивая ее, словно медом, своим великолепным голосом, — нам, возможно, удастся немного потолковать о тебе.

— Вот все, что ты, вельможа, должен знать обо мне! — зашипела Аликс, вытаскивая кинжал, висевший сбоку, и замахнулась на Рейна. О как она презирала его самоуверенную убежденность, что она ничтожество, а он Божий подарок на земле!

Ошарашенный враждебностью мальчишки, Рейн оказался абсолютно не готов к удару и отскочил о опозданием. Удар пришелся не в сердце, куда она метила, а в предплечье.

Ошеломленная собственным поступком, Аликс замерла, глядя, как зачарованная, на медленно стекающую по его голой руке струйку крови. Никогда в жизни она никому не причиняла боли.

Однако ей не пришлось долго раздумывать над своим опрометчивым поступком, потому что, прежде чем она решила бы извиняться или успела моргнуть глазом, Рейн Монтгомери, схватив Аликс одной рукой сзади за штаны, а другой — за воротник, сбросил ее лицом вниз, на лесной мох, так что она приземлилась, пролетев не меньше нескольких ярдов. Ей следовало бы закрыть разинутый рот, поскольку в него набилось полно листьев, грязи и еще какой-то мерзости с болотистой почвы.

— Вот дьяволенок, — сказал Рейн у нее за спиной. Сидя и обеими руками яростно выгребая изо рта Бог знает что, морщась от боли, которую причиняла ей левая нога, Аликс подняла глаза и увидела, что он стоит в достаточном отдалении от нее. Между ними пролегла глубокая, неровная борозда, которую, видимо, Аликс проложила своим телом. И то, что она увидела, снова наполнило ее гневом. Рейна Монтгомери, этого подлого вельможу, окружила толпа покорных, любопытных мужчин и женщин, и все они смеялись, показывая почерневшие зубы, причмокивая и наслаждаясь мучениями Аликс. А больше всех смеялся сам Рейн, и, видя глубокие ямочки у него на щеках, только подчеркивающие веселье, она еще больше взбудоражилась.

— Перестань! — раздался рядом голос. Это был слуга, который ее привез сюда, а теперь помог подняться. — Попридержи язык, или он вообще вышвырнет тебя отсюда.

Аликс начала было что-то говорить, но вынуждена была замолчать, чтобы вытащить былинку, застрявшую между десной и щекой, и таким образом лишилась возможности возразить.

Воспользовавшись паузой, мужчина обратился к Рейну, крепко вцепившись в руку Аликс, мешая ей заговорить, и почти крича, чтобы быть услышанным среди хриплого смеха:

— Ваша светлость, простите, пожалуйста, паренька. Вчера один дворянин убил его отца и сжег дом. У него есть причина для ненависти, и, боюсь, она распространяется на все ваше сословие.

Рейн посерьезнел и сочувственно посмотрел на Аликс. Его взгляд заставил ее съежиться и отвести глаза. Она не нуждалась в жалости.

— Кто этот дворянин? — спросил Рейн голосом, полным искреннего беспокойства.

— Сын графа Уолденэмского.

Рейн плюнул с глубоким отвращением. Его красивое лицо исказила гримаса, а прекрасно очерченные губы искривились в злой усмешке.

— Пагнел, — произнес он презрительно. — Этот человек не имеет права называть себя ни мужчиной, ни дворянином. Присоединяйся ко мне, мальчик, и я докажу тебе, что мы с ним разного поля ягоды. Мне нужен оруженосец, и ты прекрасно справишься с этим делом.