Книга Женщина в черном - Сьюзен Хилл

— Кажется, я променял одну мерзкую погоду на другую. Я выехал из Лондона в ужасный туман, а здесь так холодно, что того и гляди пойдет снег.

— Снега не будет, — заверил он меня. — К утру ветер стихнет и унесет дождь с собой.

— Рад слышать это.

— Но если вы надеетесь спастись здесь от тумана, то очень заблуждаетесь. В этих краях туманы — частые гости.

— Неужели?

— Да. Их приносит с моря. И некоторое время они висят над болотами. Такова особенность этих мест. Сначала ясно, как в солнечный июньский день, а потом… — он сделал выразительный жест, подчеркивая неожиданность появления тумана, — полный мрак. Но если вы собираетесь остановиться в Кризине, то вряд ли увидите нечто подобное.

— Я останусь в городе на одну ночь, в гостинице «Гиффорд армс». А завтра утром думаю поехать на болота.

Затем, не желая обсуждать с ним подробности моего дела, я снова взял в руки газету и демонстративно развернул ее. Некоторое время мы тряслись в этом дрянном поезде в полной тишине, нарушаемой лишь пыхтением паровоза, стуком металлических колес о рельсы, редкими свистками и яростными атаками дождя, колотившего в окна, словно артиллерийский огонь.

Я почувствовал усталость из-за долгого переезда, холода и постоянного пребывания в сидячем положении в трясущемся и дергающемся поезде и с нетерпением ожидал, когда окажусь у теплого очага, поужинаю и наконец-то лягу спать. Я продолжал скрываться за страницами газеты, хотя уже прочитал ее всю и поэтому принялся украдкой изучать моего попутчика. Это был довольно крупный мужчина с мясистым лицом и огромными грубыми ручищами. Его правильную речь портил легкий акцент, который я принял за местный диалект. Я предположил, что это фермер или владелец какого-нибудь небольшого предприятия. На вид ему было лет пятьдесят или даже шестьдесят, на нем был костюм из хорошей ткани, однако довольно безвкусного фасона, а на левой руке я заметил тяжелый, толстый перстень с печаткой, который выглядел модной, но несколько вульгарной деталью, дополнявшей образ. Я решил, что он сравнительно недавно заработал или получил крупное состояние и теперь хотел поделиться своей удачей с окружающим миром.

С юношеским самодовольством я вынес своему попутчику вердикт, после чего перестал думать о нем и мысленно вернулся в Лондон к Стелле. Я вновь ощутил боль в затекшем теле и холод в вагоне, лишь когда мужчина неожиданно проговорил: «Миссис Драблоу». Я опустил газету и вдруг понял, что эти два слова эхом разнеслись по пустому купе, так как поезд остановился и единственными звуками, доносившимися до меня, стали завывание ветра и едва слышное шипение пара где-то далеко впереди.

— Драблоу. — Он указал на мой коричневый конверт, в котором были бумаги, касавшиеся дела Драблоу. Я положил его на сиденье рядом с собой.

Я надменно кивнул.

— Только не говорите, что вы ее родственник.

— Я — ее поверенный, — уточнил я, наслаждаясь звучанием этих слов.

— Так вы едете на похороны?

— Совершенно верно.

— Кроме вас, там, наверное, почти никого не будет.

Неожиданно мне захотелось побольше разузнать об этом деле, тем более что мой попутчик явно располагал некоторыми сведениями.

— Насколько мне известно, у нее не было друзей и близких родственников и она вела довольно замкнутый образ жизни. Что ж, иногда это случается с пожилыми людьми. Они замыкаются в себе и становятся немного эксцентричными. Думаю, это все от одиночества.

— Полагаю, именно так дело и обстояло. Мистер?..

— Киппс. Артур Киппс.

— Сэмюель Дейли.

Мы кивнули друг другу.

— А когда живешь в одиночестве, да еще в таком месте, это происходит намного быстрее.

— Послушайте, — с улыбкой сказал я, — вы же не собираетесь рассказать мне сейчас одну из тех странных историй о старых, заброшенных домах?

Он смерил меня пристальным взглядом.

— Нет, — сказал он наконец, — не собираюсь.

Неожиданно я вздрогнул, вероятно, меня смутили его прямолинейность и пронизывающий взгляд.

— Что ж, — наконец проговорил я, — могу лишь посочувствовать человеку, дожившему до восьмидесяти семи лет, который не смеет надеяться, что на его похороны придут хотя бы несколько милых и близких его сердцу людей.

С этими словами я протер ладонью стекло, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте за окном. Вероятно, мы остановились посреди равнины, и воющий ветер со всей силой обрушивался на поезд.

— Вы не знаете, сколько нам еще ехать? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не выдал охватившую меня тревогу. У меня возникло неприятное ощущение, будто мы оказались отрезанными от мира, вдали от жилых домов, запертые в холодном склепе железнодорожного вагона с исцарапанным зеркалом и заляпанной обшивкой из темного дерева. Мистер Дейли посмотрел на часы.

— Еще двадцать миль, наш поезд остановился около туннеля Гейпмос, чтобы пропустить встречный поезд. Туннель проходит через холм, и это последняя возвышенность в здешних краях. Вы направляетесь в равнинную местность, мистер Киппс.

— И здесь дают очень странные названия. Сегодня утром я слышал о насыпной дороге, которая называется Девять жизней, и об особняке Ил-Марш,[5]а сейчас узнал о туннеле Гейпмос.[6]

— Это удаленная часть страны. К нам редко забредают гости.

— Вероятно, здесь особенно не на что смотреть?

— Важно, что вы подразумеваете под фразой «не на что». Некоторые церквушки и даже целые деревни у нас поглотило приливом. — Он усмехнулся. — И вам точно не удастся на них посмотреть. Но есть и развалины аббатства с красивым кладбищем — вы сможете добраться дотуда, когда начнется отлив. Уверен, этого будет вполне достаточно, чтобы поразить ваше воображение.

— После вашего рассказа мне захотелось вернуться к лондонскому туману!

В этот момент раздался пронзительный свисток паровоза.

— А вот и встречный поезд.

Поезд, который шел из Кризин-Гиффорда в Хомерби вынырнул из туннеля Гейпмос и прогрохотал мимо нас — непрерывная линия светящихся желтых окон купе исчезла в темноте. Почти сразу после этого мы тронулись.

— Но вы убедитесь, что Кризин — довольно гостеприимное место. Это простой, милый городок. Мы живем, подставив спины ветру, и просто делаем свое дело. Если вы не возражаете, я мог бы подвезти вас до «Гиффорд армс» — меня ждет автомобиль, и нам по пути.

Мне показалось, он хочет приободрить меня, а его насмешливость и склонность к преувеличениям вызваны желанием слегка компенсировать мрачность и диковатость окружавших нас мест. Я поблагодарил мистера Дейли и принял его предложение. После этого мы вновь вернулись к чтению, за которым и провели последние мили нашего утомительного путешествия.