Книга Ядовитые цветы - Анна Берсенева

– Прошу!

– А машину ты не закрываешь? – спросила Лиза, когда Чигирь под руку повел ее ко входной двери.

– Зачем? Не волнуйся, все цело будет, – усмехнулся он.

– Да я и не волнуюсь…

У входа их встретил совсем молодой веснушчатый паренек.

– Заходи, Чиг, заходи, давно не бывал! – засуетился он перед Лизиным спутником.

– Кто тут? – бросил тот через плечо.

– Да как всегда, ничего нового. Рыжий тебя спрашивал. Сказать ему, что ты пришел?

– Сам увидит, не слепой. Я вот с девушкой, отдохнуть хочу, а не с Рыжим балаболить.

– Ну да, ну да, – закивал веснушчатый. – Святое дело!

Лиза в свои семнадцать лет никогда не была в ресторане. Так, сидели иногда с ребятами в кафешке неподалеку от Гошиного салона. Все ведь так дорого… Поэтому чаще всего желающие просто приносили вино с собой на видюшник и потягивали его в темноте из бутылок.

Здесь, у Альберта – кто это, интересно? – все показалось Лизе роскошным. На потолке и стенах много массивных золоченых светильников, но светят они неярко, и это создает в зале интимную атмосферу; столы покрыты тяжелыми бордовыми скатертями, свисающими почти до полу; есть даже фонтан, подсвеченный разноцветными огнями. Правда, в зале так накурено, что вокруг всех светильников стоят облака синего дыма, но и это входит в общее настроение. И, кажется, совсем нет свободных мест, так много людей сидят за столиками, шумно разговаривают, кто-то даже поет, не обращая внимания на музыку.

Оркестр располагался посредине зала на невысоком подиуме, украшенном такими же разноцветными лампочками, как вход в ресторан. Играли что-то громкое и темпераментное. В одном из музыкантов Лиза узнала знаменитого в городе старичка, который всегда ударял в литавры во время похорон.

– Сюда пошли, – указал ей Чигирь на один из столиков.

Тут же подлетел официант, тоже, разумеется, знавший Чигиря.

– Чиг, давно не видали, дня три уже! Как делишки, девушка нормальная, даром что прикид простоват.

– Ты поговори у меня, поговори, – лениво процедил Чигирь. – Потом самому про-о-стенький прикид понадобится. Больно наглый стал!

– Да я ж прикалываюсь, не понял, что ли? Что кушать будем?

– Я не голодная, – торопливо произнесла Лиза.

Ей совершенно не хотелось есть в этом шикарном ресторане за счет неожиданного своего спутника. Чем еще обернется такой ужин? Любопытство боролось в ней с желанием уйти поскорее. Что это за Чигирь, которого все знают, и что такому может понадобиться от нее, Лизы? Чигирь не обратил внимания на ее слова.

– Ассорти давай мясное и рыбное, грибочки маринованные, крабовые палочки с майонезом, салат там, помидоры. Все на двоих.

– На горячее что?

– Там видно будет. Водки принеси двести, шампанского бутылку для девушки, сок апельсиновый.

Кивнув, официант исчез, и уже через несколько минут появился с шампанским и водкой. Отпер шкафчик неподалеку от стола, достал оттуда бокалы и рюмки, протер и расставил перед Чигирем и Лизой, хлопнул пробкой от шампанского. Тут же появилась и закуска, разложенная на больших блюдах с изображениями Ромео и Джульетты – такие тарелки привозила из Турции на продажу Лизина соседка Валентина.

– Ну, Лизавета, выпьем за знакомство.

– А не боишься за рулем?

– Ничего, довезу как-нибудь, не стремайся. Ты мне лучше скажи, почему я тебя раньше не видал?

– Где?

– Ну, хоть на видаке вашем. Я заглядываю время от времени к Гоше, присматриваюсь к компании – мало ли чего…

– А я там редко теперь бываю.

– Правильно, – одобрил Чигирь. – Там мелочь одна, пацаны зеленые, из них навряд ли толк будет: не присматриваются к делу. Тебе другие нужны мужики.

– А ты откуда знаешь, кто мне нужен?

В голосе Лизы проскользнуло возмущение. Еще не хватало, чтобы какой-то Чигирь ее воспитывал!

– Да видно по тебе. – Чигирь не стал пояснять, что он имеет в виду; в голосе его, как и во внешности, и в движениях, была уже знакомая Лизе уверенность. – Ты, правда, малая еще. Лет шестнадцать?

– Семнадцать.

– Ну ничего, подрастешь, лишь бы в хороших руках.

– В твоих, что ли?

– А хотя бы.

Лиза злилась все больше и больше. Мало того что этот тип, не спрашивая, везет ее в ресторан и сидит, развалившись, – так он еще уверен, что она теперь принадлежит ему! Надо немедленно встать и уйти, пока не поздно. Если еще не поздно…

Прямо взглянув в глаза Чигиря, Лиза неожиданно спросила:

– А сам ты чем занимаешься, если не секрет?

– Какой секрет! Получала я.

– Кто-кто?

– Деньги получаю, с кого следует, не слыхала про такую профессию? Ну, конечно, не из мелких я, раскрутился уже.

– Рэкетир, что ли?

– Вот далось вам все американское! Ну, пусть рэкетир, какая разница.

Лиза даже рот приоткрыла. Хотя – что неожиданного, могла бы и раньше догадаться!

– А ты чего так смотришь? Думала, все на химкомбинате работают?

– Да нет… Просто…

Лиза давно уже не думала, что все работают на химкомбинате. В те годы, когда началась ее юность, жизнь менялась так быстро, что все девчонки ее возраста не удивлялись уже ничему. И она не считала себя наивной дурочкой, видящей жизнь через розовые очки. Но все-таки Лиза успела создать для себя какой-то особый, не очень проницаемый для посторонних, мирок, и в нем рэкетиры, да и рестораны, были понятиями почти абстрактными.

Чигирь был настроен порассуждать о превратностях жизни.

– А чего, я человек молодой, потребности кой-какие имеются, да и способностями не обижен. И все ж таки не академик, для бизнеса ума, правду сказать, маловато. По прежним временам мне бы точно на «химии» вкалывать, а теперь дураков нет. Пусть лошадь работает, а я травиться не желаю. А ты что, трудиться любишь, на комбинат пойдешь?

– Я не знаю…

Лиза поймала себя на мысли, что, несмотря на всю разницу между нею и Чигирем, она тоже не собирается работать на комбинате. Наверное, эта мысль так ясно отразилась в ее взгляде, что Чигирь сразу ее уловил.

– Видишь, и ты не пойдешь, и правильно сделаешь. А знать тебе ничего такого и не надо. Ты, видать, девка чистенькая, домашняя, таким сейчас думать о жизни незачем, все равно не поймут ни хрена. Тебе мужика надо нормального, чтоб он думал.

– Да что ты пристал, в самом деле – мужика, мужика! Не надо мне никакого мужика!

Лиза старалась попасть Чигирю в тон, но это ей плохо удавалось. Очень уж не вязался этот тон ни с голосом ее, ни с внешностью, ни с возрастом…