Книга Естественный отбор - Евгения Гордеева

Меня бесцеремонно схватили за руку, завели за какую-то дверь и невежливо прижали к стене каморки. Сопротивляться в такой ситуации насилию было практически бесполезно, но я всё-таки попробовала, уперев руки в грудь Сарториуса.

— Что, — зашипела я его подбородку, так как не хотела смотреть в его глаза, — потребуешь исполнения супружеского долга?

Это я о чём? Я же собиралась сказать совершенно другое! Я же хотела развода попросить… даже потребовать!

— Нет, — ответил он мне безразличным тоном.

— Это ещё почему?! — вскинула голову, гневно сверкая глазами.

Да что же это я делаю? Нет, что бы вздохнуть спокойно, порадоваться, что не нужна я ему в этом качестве! А я ему сцены закатываю… Почти.

— Потому что ты сама у меня этого попросишь!

Нахал! Да что бы я попросила у мужчины этого самого долга?! Даже у собственного… хм, мужа! Да не дождется!!!

— Никогда! — пропыхтела, сильнее упирая в него дрожащие руки.

И чего это меня трясти начало, при мыслях о том, что можно ощущать при этом… исполнении. Спасибо друзьям хиппам, просветили!

— Посмотрим! — сказал так же равнодушно и слишком самоуверенно.

— Смотри! — буркнула обиженно и ещё сильнее упёрла руки ему в грудь. Только потом почувствовала, что он меня обнимает за талию, и не только за неё.

Хм, так эти ощущения у меня не от воспоминаний о танце Огня. Это, я так сама реагирую! Угу… Конечно, у него руки-то длиннее моих…

— Петра, — тон его голоса изменился кардинально, — объясни мне, что с тобой случилось?

В это время дверь в каморку открылась, в неё заглянул Алберт, увидел мою хмурую задумчивую физиономию, выглянувшую из-за плеча Вольфа, хмыкнул и пробубнил:

— Ааа, вы ссоритесь? Ну, ссорьтесь, ссорьтесь…

И исчез.

— Ты ушёл от меня… — прошипела обиженно. Причём сама не поняла, на что я в данный момент обижаюсь больше. На его уход, или на его коварные ласки, которые мешают мне думать логически.

— Да, но так было надо! И ты сама отпустила меня…

Тёплые золотые звёздочки в его глазах завораживали меня.

— Ты опять воспользовался моим беспомощным состоянием! — Он удивился, вскинув брови. — Я спала!

— Ты не спала. Ты разговаривала со мной. Я тебе объяснил, и ты поняла!

— Я ничего не поняла! Это было так… так ужасно! — Сердце сжалось от воспоминаний. — Я подумала, что это был страшный сон, что мне это всё приснилось, а наяву ты остался со мной! Почему ты ушёл?

— Потому, что твоей жизни и нашему счастью угрожала опасность!

Он смотрел на меня с такой болью, что мне стало страшно. Чего же такого я избежала?.. Или ещё не избежала?

— Какая? — спросила тихо-тихо, опустив голову.

— Ты получила благословение Тиу от Ваха… перед тем, как я успел его уничтожить.

Мои ноги подкосились. Я поняла, что так испугало Вольфа в тот момент, когда я сообщила ему о том, что король Бернард меня удочерил. Этим указом наш великодушный король подписал мне смертный приговор…

Благословение Тиу… Благословение смертью… Страшнее любого проклятия, любой порчи, потому что не снимается ни одним ритуалом, ни одним контрзаклинанием. Только силой любви. Но для этого влюблённым надо сделать практически невозможное за очень короткое время, так как благословение пожирает разум того, кто его получил.

Тиу… Очень давно так звали девушку, любившую парня, имя которого кануло в веках. Он тоже любил её и был уже назначен день свадьбы. Но… красивая и смелая, да ещё богатая и титулованная соблазнила его, и даже взяла в мужья. По стечению обстоятельств день их свадьбы совпал с назначенным днём свадьбы с Тиу. После обряда обручения на пороге дома, где проходило торжество, появилась девушка в свадебном платье. Это была Тиу. Она благословила молодожёнов, пожелав им пройти через те страдания, которые пришлось пережить ей, и закрепила свои слова смертью, вонзив кинжал в своё истерзанное сердце. Её неверный возлюбленный умер после этого через месяц, а его жена вскоре закончила жизнь в доме скорби.

С тех пор, если жених имеет более низкий социальный статус, чем невеста, их можно "благословить" таким образом. Последствия всегда одинаковы. Женщина сходит с ума и умирает лет через пять. Мужчина умирает в течение месяца. Что бы нейтрализовать благословение Тиу, жених должен повысить свой титул до титула невесты, но не наоборот. Или они должны разлюбить друг друга…. быстро. Ещё можно расстаться, но и тогда благословение будет действовать, медленно, но верно… на женщину, возжелавшую в мужья низкородного.

Я была обречена… Именно на это рассчитывал Вах, скорее всего, знавший о завещании короля Форнира.

— Почему ты не сказал? — запоздалый страх покрыл моё тело холодными мурашками.

— Потому что тебе этого знать было не зачем! Не хватало, что бы ты наделала глупостей! Ты, собственно, их и так наделала, хотя понятия не имела о благословении Тиу! А если бы знала?

— Вольф, ты должен был мне сказать! Ну, хотя бы намекнуть… — нормально мыслить Вольф мне не давал. — И перестань меня мять, я уже ничего не соображаю!

— Рассуди сама, Петра, — он и не подумал меня послушаться, — что бы ты сделала, когда узнала, что нам теперь никогда не быть вместе. Что теперь каждый день, проведённый со мной рядом, будет медленно убивать тебя, — произнося эти страшные слова, Вольф придвинулся ко мне так близко, насколько позволяло моё шикарное платье. — Ты и так чуть не сошла с ума, только из-за любви ко мне, хотя я был от тебя очень далеко. Я должен был решить эту проблему, и решить её один, не подвергая тебя ещё большей опасности. Скажи, ты чувствуешь, как страх и недоверие ко мне ушли из тебя с того момента, как мы обвенчались в песках?

— Что я могла почувствовать за не полных два дня, когда почти месяц сгорала от ненависти и любви… хотя, вчера мелькало в голове что-то такое… Вольф, я же могла догадаться… — язык меня почти не слушался, но я упорно продолжала высказывать свои мыли, точнее — их обрывки. — Я же знаю про это страшное благословение… Ты простишь меня?

— Нет, — тихим, спокойным голосом сообщим мне мой муж, хотя секунду назад был полон эмоций.

Я почти обиделась на него за это. Почти…

— Что мне надо сделать, что бы ты простил меня? — обречённо подняла на него глаза и встретила довольный, насмешливый взгляд.

— Попроси о супружеском долге, — глаза его сияли торжеством, но лицо он держал суровое.

— Что? — по телу пробежала горячая волна. — Ннет!..

— Тогда я тебя не прощу.

Издевается… Знаю, что издевается, но… как же это приятно.

— Что, совсем не простишь? — делаю глаза маленькой наивной девочки, которая не знает, что творит. На Ри этот взгляд действовал, не долго, правда.