Книга Сердце Абриса - Марина Ефиминюк

— Проклятье, нам лучше уйти, — процедил Вудс.

Повернувшись к толпе газетчиков спиной, он взял из моих рук плащ, помог быстро надеть. Григорий нас не остановил и не попытался заговорить с наследником, хотя, очевидно, прекрасно знал, что мой спутник вовсе не является профессором в Кромвельском Университете, как думали многие в Тевете. Я приказала себе не принимать близко к сердцу откровенное разочарование в лице бывшего приятеля (будущего шефа), и не сомневалась, что вскоре меня ждали крупные неприятности. Торговаться рядом с кучей газетчиков все равно было сумасшествием, стоило хорошенько обдумать щекотливую ситуацию и оставить выяснений отношений назавтра.

Мы вышли из дворцовых дверей на мраморные влажные ступени. Сверху сыпал пудрой мелкий неприятный дождь. Серое небо ложилось тяжелым одеялом на шпили дворцовых башен. На улице царили грязные сумерки, и на парковой аллее уже зажигали фонари.

— Прикрой голову, — велел Кайден.

— Он знает, кто ты, — вымолвила я, покрывая голову широким капюшоном.

Во время выставки на площадь перед дворцом пускали городские наемные экипажи. Мы направились к ожидавшей нас закрытой карете.

— Тебя это беспокоит? — коротко спросил Вудс, поддерживая меня под локоть. — Мы познакомились в прошлом году, когда господин главный артефактор королевской семьи связался с Барнаби ради весьма неоднозначного проекта.

— Он хочет магические ворота, и только что нашел отличный повод их получить, — отозвалась я. — И я опасаюсь, что Григ причинит вред моей семье.

— Тогда отдай ему артефакт, — спокойно посоветовал Кайден.

— Ты шутишь?

— Почему нет? Если он даже сможет пробудить ворота, расколоть пространство у него не выйдет, — уверенно заявил он и открыл дверь кареты:

— Забирайся.

— Постой, Кайден, — схватила я его за рукав пальто. — Почему ты считаешь, что он не переместится? Он такой же, как я! Двуликий! У него темная руна на полспины.

— На полспины? — изогнул бровь Кайден. — Мне бы хотелось узнать, при каких обстоятельствах ты увидела его голую спину.

— Не при тех, что пришли в голову тебе. Можешь просто ответить? — начала злиться я и повторила:

— Почему скольжение ему не подчинится?

— Думал, что ты уже поняла. Ты развела миры и зажгла «Сердце», — напомнил он мне с таким непередаваемым спокойствием, что захотелось его ударить. — Тебе подчиняется пространство, госпожа артефактор.

— Но как же ты?

— А я в тот момент оказался рядом, — то ли съехидничал, то ли сказал серьезно. — Залезай, пока не промокла.

Возница сложил ступеньку, закрыл дверцу, и карета тронулась с места. Из окна я смотрела на проплывающий мимо дворцовый парк, красиво подстриженные деревья, похожие на желтеющие шары, выровненные прямоугольниками кусты. Конские копыта звонко отбивали по брусчатке, шелестели колеса экипажа. Мы минули дворцовые ворота.

— Куда мы едем?

— Лера, ты мне доверяешь? — внимательно посмотрел Кайден на меня.

— Да, — без колебаний ответила я.

— Ты помнишь, я предложил пойти к венчальной чаше?

— Неужели господин наследник собрался к обряднику? — как-то не очень весело подколола я, но он оставался предельным серьезным. — Правда? Сейчас?!

— А чем сегодняшний день хуже любого другого?

И я не нашлась чем ответить. В отличие от многих девочек, я никогда не мечтала о свадебных платьях, белых лошадях, гостях и прочей чепухе. Получить благословение отца? Подозреваю, что в этот раз он, вспомнит, что интеллигентные профессора истории тоже имеют кулаки, и попытается спустить Кайдена с четырех ступенек на крыльце, а в итоге сам себя ранит. Говорить с ним было страшнее, чем поставить перед фактом.

Так чем сегодняшний день хуже любого другого?

— Ты выбрал храм? — спросила я.

— Да. — Он не сводил с меня пристального взгляда. — Дома.

Светлые духи, что я хотела от абрисца? Чтобы он пошел в теветский храм, устроил ритуальные пляски вокруг Древа Жизни, послал парочку бумажек с желаниями на золотое облако?

— Ты смотришь на меня так, как будто я собираюсь выпрыгнуть из кареты, — подколола я.

— Не исключаю.

— В Тевете есть поговорка: на переправе коней не меняют.

— В смысле, я конь? — в лице Кайдена мелькнуло недоумение, и мне стало смешно.

— Тебе явно пора подтягивать теветский, господин наследник.

Через час мы пересекли городские ворота и направились по широкому торговому тракту на север континента. За окном смеркалось, дождь усиливался. Мимо проплывали фермерские угодья, окружавшие столицу. Остался позади городишко, в котором родилась Матильда. Он был такой мелкий, что до сих пор не переполз через городскую стену, к слову, постоянно подновлявшуюся.

— Долго нам ехать?

— Пару часов, — вымолвил Кайден. — Прыжки все еще не получаются, только параллельное перемещение. Пространство раскалывается очень тяжело. Я нашел монастырь точно рядом с городом. Лучше подъехать поближе, чтобы не терять время.

Похоже, он все продумал еще до появления в Тевете и не сомневался, что я сломаюсь. Потрясающая самоуверенность.

Мы заходили в раскол в безлюдном месте за деревьями, чтобы скрыться от случайных свидетелей, а вышли действительно всего в паре сотен шагов от входа в монастырь, со стороны выглядевший совершенно безлюдным.

— Мы далеко от земель Вудсов? — шепотом спросила я. В неземной тишине, накрывавшей землю, было неловко говорить хотя бы в полголоса.

— На другом континенте.

Голубоватая ночная звезда, откроенная с одного бока, висела так низко, что казалось, ее можно было достать рукой, и покойные окрестности заливал седой свет. В остро-холодном воздухе, характерном для конца сезона листопадов, ощущался слабый запах костров. На высоких воротах в том месте, где в Тевете обычно чертили знак света, поблескивал сложный рунический символ.

— Руна на воротах означает «принятие», — пояснил он. — Монахи этой обители не подчиняются законам ни одного клана.

Кайден увлек меня к деревянным створкам, в которых имелась калитка со смотровым окошком.

— А если они откажутся провести обряд? — вдруг страшно испугалась я.

— И потеряют возможность взорвать темный мир нашим венчанием? — усмехнулся Кайден. — Никогда в жизни. Хотя, думаю, что для вида поломаются.

Он взялся за кольцо, и в тишине прозвучал сильный, тревожный стук, потревоживший царившего безмолвия. Через несколько минут с грохотом открылось смотровое окно, блеснул свет. Некоторое время человек за воротами рассматривал нас.