Книга Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Он потряс головой:

— Мне приятно видеть тебя, Норико. Я просто не умею подбирать нужные слова.

Они обменялись короткими печальными улыбками, и Сакаи закашлялась. Осино вышел в спальню и вернулся оттуда с небольшой папкой, которую осторожно положил на стол.

— Это она, та девочка, которую ты ищешь. Однако вряд ли ты откопаешь что-нибудь интересное. Ни свидетельства о рождении, ни школьного аттестата, ни других документов до 12-летнего возраста. Она напоминает привидение.

— Что случилось с ней в двенадцать лет?

— Открой папку.

Сакаи открыла папку и вытащила распечатку статьи из газеты «Нагасаки симбун».

12 июля 1996 г.

Прошлым вечером 30-летняя женщина зарезала мужчину на фуникулере Митимори.

Кейко Симидзу, безработная мать, без постоянного места жительства, выпрыгнула из кабины фуникулера навстречу смерти после совершенного преступления. Ее жертвой стал Хирокадзу Ина, 19-летний студент, подрабатывавший на канатной дороге. Судя по всему, господин Ина получил удар, когда пытался оттащить женщину от открытой двери кабины. Местная полиция исключает наличие близких отношений между жертвой и нападавшей, а также оснований для мести. Очевидно, они не были раньше знакомы друг с другом.

Во время убийства в кабине фуникулера находился Хидео Акаси, полицейский следователь из Токио. «Я попытался остановить эту молодую женщину, однако она была явно не в себе», — прокомментировал он случившееся и добавил: «Хорошо, что больше никто не пострадал».

Это происшествие явилось очередным эпизодом в цепи неудач, преследующих новую канатную дорогу с самого момента ее открытия. В начале прошлого года местного энергетического магната, которому принадлежал фуникулер в Митимори, постигли неприятности, связанные с падением продаж билетов и проблемами технического характера.

12-летняя дочь женщины, Мидори Андзаи, была передана органам государственной опеки.

Отец Кейко Симидзу, Юкитоси, житель Нагасаки, отказался от комментариев.

Сакаи отложила статью.

— Это она. — Осино постучал по газетному листу. — Наверняка.

— Что стало с ней после этих событий?

— Загадочная история. Приюты, приемные семьи по всей Японии, а потом тишина. Может, она умерла. Могло произойти все что угодно. Сменила имя. Уехала в Ботсвану. Как бы то ни было, ее след потерялся.

Сакаи повернула голову к окну.

— Кто она? — Осино одним глотком допил свой кофе. — Мидори Андзаи?

— Та, о которой тебе не стоит меня спрашивать.

— Хорошо, я все понял.

В конце папки Сакаи обнаружила небольшой листок с написанным на нем адресом:

— Что это?

— Дедушка этой девочки, — сказал Осино. — Он все еще живет в Нагасаки.

Сакаи закрыла папку и встала.

— Спасибо тебе. Очень тебе признательна, Осино.

Сакаи поцеловала его в щеку и взяла свой пиджак.

— До свидания, чемпион.

Осино поднялся, чтобы проводить ее до двери.

— Мы правда еще увидимся?

Сакаи улыбнулась и смахнула мизинцем крупинки сахара с его губ.

— Не думаю.

* * *

В кабинет доктора Кена Танигути в больнице Университета Тиба постучали, и в дверь вошли Ивата и Хатанака, который принарядился в новый, но плохо сидящий на нем серый костюм. Лицо Иваты выражало присущую ему сосредоточенность.

— Доктор Танигути? Я — инспектор Ивата из первого отдела полиции Сибуи. — Он показал свой значок. — Это мой помощник, Хатанака.

Танигути, очевидно встревоженный резкостью тона, с каким к нему обращались, жестом указал на ряд стульев напротив своего стола.

— Вы подписывали заключение об осмотре тела инспектора Хидео Акаси несколько недель назад, не так ли?

— Да, все верно.

— У нас к вам несколько вопросов. Мы можем взглянуть на это заключение?

Танигути кивнул, повернулся к своему компьютеру и уставился на монитор поверх очков. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужный файл.

— Вот он. Хидео Акаси. Суицид.

— Вы не могли бы распечатать этот файл?

Танигути выполнил просьбу и передал им страницу. Ивата и Хатанака пробежали ее глазами.

— Доктор, это заключение подписали вы? — спросил Ивата.

— Да!

— Однако здесь сказано, что медицинское обследование проводил кто-то другой, — вмешался Хатанака.

— Так и есть.

— Но вы ведь главный патологоанатом, правильно? — перехватил эстафету Ивата.

— Да, однако эту процедуру проводила моя тогдашняя помощница. Это вполне нормальная практика.

— Ее имя?

— Аяко Вакацуки. Она была весьма многообещающей студенткой.

— Была?

— И есть.

— Я бы хотел поговорить с ней.

Танигути заерзал в кресле, переводя взгляд с Ива-ты на Хатанаку.

— Инспектор, позвольте вас спросить, что все это означает?

— Боюсь, я не смогу ответить, — сказал Ивата и указал на заключение. — Но здесь нет ни одной фотографии тела.

— Нет, а почему они должны там быть?

— Вы хотите сказать, в смерти Акаси не было ничего странного?

Танигути откинулся в кресле.

— Насколько мне известно, нет.

Ивата посмотрел через плечо на Хатанаку, но тот не проронил ни слова. Ивата вновь обернулся к доктору. Танигути явно нервничал, но старательно изображал равнодушие, как неопытный игрок в покер, блефующий со слабой комбинацией.

— Доктор, вы лжете.

Танигути натужно рассмеялся:

— К чему мне это?

Воцарилось молчание, а Ивата ядовито осклабился:

— Доктор, если я попрошу моего помощника инспектора Хатанаку запереть эту дверь, он так и сделает. Но я бы предпочел обойтись без этого. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Танигути выдохнул, совершенно обезоруженный:

— После того как мы покончим с этим делом, я не хочу больше к нему возвращаться, понятно?

— Расскажите, что вы знаете, доктор. А потом мы посмотрим.

Танигути провел рукой по седым волосам.

— Хорошо. В процессе осмотра тела Акаси Вакацуки обнаружила некоторые… нестыковки.

У Иваты перехватило дыхание.

— Продолжайте.

— На самом деле вам стоило бы поговорить с самой Вакацуки. Я не вполне уверен в деталях. Суперинтендант Фудзимура четко дал понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению.