Книга Золотой осел. Апулея. Архетип трансформации - Мария-Луиза фон Франц

Психея вмешивается в сферу богов и творит новый мир. С её роковым поступком фемининность — как проявление собственных сил человеческой психики — вступает в конфликт с Великой Матерью и её ужасным аспектом, властью которого фемининность удерживается в рамках своего матриархального существования в подчинённом положении. Более того: Психея восстаёт не только против Великой Матери, Афродиты, могущественной управительницы фемининного бытия, но также против своего маскулинного любовника, Эроса. Как ничтожна позиция человеческой Psyche в битве с богами и стихийными силами! Сколь безнадёжным кажется её положение — ситуация фемининного, слишком человеческого жизненного принципа, который дерзнул противостоять божественному архетипу!

В своём роковом свершении Психея отрекается от всего и выходит на стезю одиночества в любви. Так, одновременно сознательно и бессознательно, она отвергает притягательную силу своей красоты, ведущую к сексу и деторождению. Однажды узрев Эроса при свете, Психея ставит любовный принцип столкновения и индивидуации на равных с принципом сладострастного магнетизма и плодовитости живых существ.

В данном контексте мы можем проследить мифологическую «родословную». Так, Афродита возникает из союза между порождающим небом и морем, а Психея, «новая Афродита», — дитя союза небес и земли. В то время как небо хранит полную анонимность, характерную для бессознательного на его коллективном уровне, земля символизирует более дифференцированную, «заземлённую» область бессознательного. Афродита олицетворяет союз первичных безымянных сил Того, Что Вверху и Того, Что Внизу, и при соединении маскулинного с фемининным она действует в качестве универсального связующего принципа, не имеющего названия. Психея же, как земной, человеческий выразитель этого принципа, перешла на более высокий план бытия: ведь земное и человеческое означают уникальное, в соответствии со стремлением к отличимости и — в конечном счёте — с принципом индивидуации. Из материально-психического закона любви Афродиты, богини-покровительницы базового взаимного притяжения противоположностей, берёт своё начало закон любви Психеи, отражающий это базовое притяжение в сфере психического развития, опыта познания и роста сознания. Таким образом, явление Психеи ознаменовало новый любовный принцип, который символизирует столкновение мужского и женского как основу индивидуации. С точки зрения закона Афродиты, представляющего природную тенденцию, соединение маскулинного с фемининным в мире людей происходит, в сущности, точно так же, как в мире животных — от змей и волков до голубей. Данная стадия преодолевается лишь в случае связи Эроса и Психеи, благодаря ключевому поступку последней. Эта связь выражает психологию столкновения: влюблённый индивид реализует своё бытие через любовь, которая включает в себя страдание и разделение.

Индивидуальная любовь Психеи — первое проявление мифологического мятежа против коллективного принципа чувственного упоения, представленного Афродитой. И, как ни парадоксально это звучит, бедняжка Психея должна, несмотря ни на что, завоёвывать своего божественного возлюбленного — то есть, фактически, развивать его. Сыну-любовнику Афродиты необходимо стать любовником смертной женщины. Эрос должен быть вызволен из трансперсональной сферы Великой Матери и помещён на личностный уровень человеческой Psyche. Остаётся выяснить, способна ли Психея доказать свою силу и одержать верх над Афродитой в борьбе за Эроса.

В сложившейся ситуации Афродита нисходит до уровня «злой матери», чей образ может фигурировать в волшебных сказках в качестве мачехи или ведьмы. Она выражает Эросу своё негодование следующими словами: «Ты, поправши для начала наставления матери твоей, даже госпожи, вместо того чтобы в виде наказания внушить постыдную страсть моей врагине, сам, мальчишка такого возраста, заключаешь её в свои распутные и преждевременные объятия…» Мы наблюдаем типичное поведение «ужасной матери», гротескные описания которого нам хорошо известны по многочисленным психологическим учебникам и пособиям. Очередная возмущённая мать, до сих пор пребывающая в инцестуозных отношениях с собственным сыном, которая боится, что невестка похитит её ребёнка, и повторяет один и тот же мотив на все лады. В разгаре этой гневной тирады Афродита называет Эроса «убийцей матери»: «Впрочем, с ранних лет ты плохо воспитан […], самое мать свою, меня, говорю, ты, убийца, каждый день раздеваешь и ранишь частенько, ни во что не ставя, словно вдову какую-нибудь…» Здесь мы должны вспомнить, как во время своей первой просьбы погубить Психею богиня заклинает Эроса всеми «узами любви материнской», а затем «долго и крепко целует сына полуоткрытым ртом». Разумеется, она подчёркивает, что Эрос всем тем, что имеет, обязан лишь ей одной, и грозит отречься от него: «Другого сына рожу, гораздо лучше тебя, или для пущего твоего унижения усыновлю кого-нибудь из рабов и ему передам крылья эти, и факел, и лук, и самые стрелы, и всё моё снаряжение, которое я дала тебе не для такого употребления; ведь из имущества твоего отца ничто не было истрачено на это вооружение…» Знакомо и прозаично для психолога звучат жалобы Афродиты: «Наверное, ты рассчитываешь, что во мне вызовет сострадание зрелище вздутого живота твоего, славное отродье которого собирается осчастливить меня званием бабушки? Действительно, большая для меня честь в самом цвете лет называться бабушкой и слышать, как сына рабыни низкой зовут Венериным внуком…»

Здесь возникает логичный вопрос: почему Афродита проявляет себя в состоянии Плохой Матери, а не Великой? Действительно, почему она отражает все эти персоналистические мотивы, характерные для семейной жизни, а не свойственные мифу архетипические черты Великой Матери, как того можно было ожидать?

На протяжении всего повествования об Эросе и Психее ведущим принципом является «вторичная персонализация»[198]. В ходе развития сознания трансперсональные и архетипические содержания наделяются персональной формой и занимают место в рамках личной истории, в человеческой жизненной ситуации. Психика человека характеризуется активным Эго, которое осмеливается противостоять надличностным силам — притом весьма успешно. Следствием такого усиления позиции человеческой — в нашем случае, фемининной — личности становится ослабление того, что изначально было всемогущим. История Психеи заканчивается обретением человеческой Psyche божественного статуса. Соответственно, богиня Афродита уподобляется смертной женщине, и аналогичный процесс касается Эроса: переживание боли готовит бога к союзу с человеческой Psyche.

Итак, Афродите становится ясно, что маскулинный отпрыск, который всегда был её послушным рабом, самостоятельно избрал себе спутницу для любовных утех и тем самым вышел за пределы функции любовника, помощника и орудия своей матери. С этого момента в сфере фемининного разражается конфликт, а развитие Эроса входит в новую фазу. Смертная женщина Психея выступает против Великой Матери, ранее состоявшей в союзе со своим сыном, и тем самым вершит судьбы людской любви. Она утверждает независимое фемининное сознание через «любовь как свободное столкновение» и тем самым отвергает другую любовь — безымянную и тёмную, которая сводится к пьяной похоти и плодовитости, надличностную силу, до сих пор управлявшую всем живым. Отрекаясь от Афродиты, Психея также отказывается от Эроса, который страшится власти матери и способен лишь скрытно хитрить вместо того, чтобы открыто выступить против её на стороне возлюбленной. В результате такого двойного отказа ничего не знающая и не желающая Психея вступает в героическую борьбу внутри самой фемининности, открывая для человечества дверь в новую эру.