Книга Дикий пес - Александра Лисина

— Да понял, не дурак.

— Тогда идешь первым.

— Почему это я?

— Ну или поползешь последним, подтягиваясь на обрубках рук и пачкая травку кровью из обрубков ног. Потому что после того, как сюда войду я, проход закроется. И тот, кто не успеет убраться, рискует оказаться в весьма незавидном положении.

Ланниец испустил мученический вздох и поплелся в живой тоннель, как на эшафот.

— Так, — обернулась к остальным Белка. — Лан, ты идешь за ним. Так как вы связаны, то чем ближе будете друг к другу, тем меньше шансов, что тебя учуют. За вами двинутся Терг, Ивер и Брон со Стрегоном. За ними — Картис. А мы с тобой, Тиль, пойдем последними, потому как Стрегон тебе сейчас не поможет, а одного человека для твоей ауры будет мало. Значит, на время тебя прикрою я. Все, двинулись.

Братья друг за другом втянулись в зеленый тоннель, инстинктивно пригибая головы, хотя в этом не было необходимости. Пошли сперва медленно и осторожно, пробуя почву на прочность, как в трясине, и каждый миг ожидая подвоха. Потом заметили, как пугливо прячутся в листве ядовитые колючки, а пышные цветы закрывают яркие венчики и отворачиваются. Осмелели и дальше пошли гораздо увереннее. Кажется, Белик прав и кордон действительно слушается его, как родную маму?

«Спасибо, венценосная Линнет, — выдохнул про себя Лакр, аккуратно переступая через какую-то корягу. — Если выберусь живым, обязательно принесу в твой храм достойный подарок. Надеюсь, теперь этот дурацкий совет со своим изменением от нас отстанет?»

Он не успел додумать последнюю мысль, как почувствовал за спиной смутное напряжение. Так, бывает, подрагивает горячий воздух над раскаленным песками. Или темнеет небо, предвещая скорую бурю. Одновременно с этим кордон забеспокоился, тревожно выстрелив сотнями ядовитых игл, но застывших на месте людей, к счастью, не задел — все его стрелы оказались нацелены назад, за их спины, где внезапно возникла небольшая заминка.

— Стоять! — яростно взвыл Брегарис, стремглав выскочив из-за последних деревьев и увидев, что ненавистный враг готовится скрыться за неодолимой преградой. — Стой, гаденыш! Я тебя убью!

Как ни странно, хранитель был жив и вполне здоров, если, конечно, не считать порванного рукава и длинной царапины на левой щеке. Но бежал он к кордону с жутковато перекошенным лицом, в котором не осталось ни очарования, ни красоты. В рваных сапогах, подошвы которых нелепо волочились следом, растрепанный, напрочь лишившийся того лоска, с которым всего несколько дней назад встретил своего владыку. Длинные волосы, некогда уложенные в замысловатую прическу, теперь неопрятно торчали во все стороны, на коже чернели следы от ожогов, оставленных многочисленными лесными тварями. Глаза были безумно вытаращены, рот искривлен, губы дрожали… Кажется, смерть единственного сына превратила Брегариса в одержимого, раз он позабыл обо всем на свете и гнался за кровным врагом почти двое суток без отдыха.

Тиль взглянул на его искаженное лицо и понял: Брегарис больше никого не пощадит. Ему теперь не нужны слава или власть. Он даже об изменении уже не помнит и горит лишь одним желанием: ответить смертью за смерть, болью за боль и бешеной ненавистью — за холодное равнодушие, с которым мертвое сердце Берралиса (точнее, то, что от него осталось) оказалось пришпилено к дереву эльфийским кинжалом.

Боясь опоздать, эльф прямо на ходу вскинул загоревшиеся ядовитым пламенем руки, воззвал к огню, активировал камни бездны. Вложил в них все, что еще горело в его душе, потому что без единственного сына его род действительно умер. Наконец нашел глазами виновников своего горя и свирепо выдохнул:

— За Берралиса! Будьте вы прокляты!

Белка охнула, когда от темного мага хлынула стена зеленого огня, разом поднявшаяся до небес и протянувшаяся на добрые несколько верст вдоль кромки Проклятого леса. Брегарис оказался настолько сумасшедшим, что совершенно позабыл, насколько опасно здесь применять магию. Он бросил против своего владыки все, чем владел. Все, что подпитывало его в этой жизни.

— Проклинаю-у-у! — взвыл он, шатаясь от раздирающего его на части огненного вихря.

Почти пропал в этом пламени и едва не сгорел сам, потому что в посмертном проклятии эльфов действительно была заложена великая сила. А затем вытянул вперед истончившиеся руки и, объединив собственную силу с силой артефакта Изиара, обрушил лавину огня на замерший кордон.

— Идиот! — ахнула Белка, пытаясь втолкнуть Тирриниэля в проход, пока еще оставалось время.

Но тот неожиданно заупрямился и вместо того, чтобы нырнуть в спасительные заросли, развернулся к Брегарису лицом.

— Тиль!

— Господин! — вскрикнули обернувшиеся на шум Картис и Ланниэль.

Владыка Л’аэртэ не пошевелился, когда стена огня сплошным фронтом двинулась в его сторону. Только прищурил опасно заалевшие глаза и, оценив по достоинству способности предавшего его хранителя, уверенным движением поднял навстречу такой же могучий щит.

Они встретились примерно на полпути — зеленое и алое море неистовствующего «Огня жизни». Сшиблись с бешеным ревом и ненадолго застыли, протянув изумрудно-красные языки далеко в обе стороны и больно раня окружающий лес. Брегарис был зол и ненавидел все, что не помогло спасти его сына. Он буквально сжигал себя изнутри, щедро выплескивая наружу эту ненависть, одновременно подпитываясь ею снова и наполняя еще большей силой от висящего на шее ожерелья.

Тирриниэль, напротив, был спокоен и сосредоточен, как во время неприятной, но необходимой работы. Стоял недвижимо, словно омываемая океаном скала. Излучал поразительную в такой ситуации уверенность и был собран и молчалив. Да, ему никогда еще не бросали вызов в открытую. И никогда при этом он не был настолько уязвим — вдалеке от своего источника, чертогов и помощи остальных хранителей.

Да, он ошибся в Брегарисе. Так же, как когда-то не разглядел Иттираэля и доверился ему с Уходом. Да, оплошал, упустил момент, когда Брегарис, давно мечтавший о втором наследнике, захотел изменения лично для себя. Может, слов оказалось недостаточно, раз все зашло так далеко? Может, это ничего бы не изменило, но сейчас Тилю отчего-то было жаль, что обезумевший от горя собрат был готов умереть ради мести. А накопленная камнями бездны сила понадобилась лишь для того, чтобы успеть нанести свой первый и вместе с тем последний удар, потому что посмертный огонь уничтожал хранителя быстрее, чем огонь повелителя.

Белка, поняв, что сил у безумца благодаря артефакту оказались гораздо больше, чем у ослабленного Тиля, беззвучно ругнулась. Но Брегарис стоял далеко — до него не достать, а Тиль был рядом, прямо возле гневно зашелестевшего кордона, который во все века не слишком-то любил перворожденных, особенно — магов. Всех, кроме одного. Поэтому она вовремя подметила метнувшиеся к владыке шины, вслух выругалась на дикой смеси из нескольких языков, а потом прыгнула вперед и в последний момент закрыла ему спину.

— Граиррэ! — рыкнула так громко, как только смогла, чтобы перекричать бешено гудящее пламя. Увидела, как торопливо возвращаются из тоннеля люди и, едва не застонав от отчаяния (вот же дураки!), рявкнула снова: — Прочь, идиоты! Бегом отсюда! Лан, не смей приближаться!