Книга Восемнадцать с плюсом - Артем Каменистый

– У меня сейчас сумма характеристик – восемьдесят один. Для двадцатого надо набрать еще девятнадцать. На таком уровне, за пять дней, это надо лотерейщиков пачками валить.

– Мне глубоко плевать на то, кого ты там валить собираешься. Считай, что восемнадцать – не уровень. Считай, что это возраст. Не знаю, где ты жил до того, как сюда попал, но в моей стране, восемнадцать – серьезно. С восемнадцати можно жениться, покупать гладкоствольное огнестрельное оружие и голосовать за очередную банду воров. Но, самое главное, с восемнадцати можно бухать на законных основаниях. Считай, что всё то пиво, которым я тебя угощал, было криминальным, потому что ты у нас, пока что, несовершеннолетняя особа. Всё понял? Мне нужен совершеннолетний Читер. Придешь восемнадцатым, я приму в отряд, даже слова не скажу. Но двадцатым придешь... Этим ты себя сразу высоко поставишь. Такое я оценю. Ну так как?

Перед глазами зловеще-красным вспыхнул лог.

Март предлагает вам задание "Прокачка за ограниченное время". Вы должны за пять дней довести свой основной уровень до восемнадцати. Бонусное дополнение – для увеличения размера вознаграждения доведите за пять дней свой основной уровень до двадцатого. В случае согласия требуется внятная звуковая или мысленная команда "да".

Читер отвесил челюсть до земли:

– Чёрт... да мне задание дают... И это твое задание... Ты ведь игрок, ты же не непись?! Или кто ты, мать твою, такой?!

– Я тот парень, без которого тебе придется ладони до костей стирать, вспоминая, как выглядит ненаглядная Няша. А всё потому, что, кроме воспоминаний, тебе совсем ничего не светит. Говори уже "да", сразу дернем по пивку и пойдем смотреть на достопримечательности.

Глава 24

Жизнь седьмая. Слишком много воды

Как Читер ни пытался контролировать дыхание, а оно начало сбоить, выбиваться из ритма. Всё шумнее и чаще выдохи и вдохи, и всё меньше от них проку. Ничего удивительного, ведь бежать приходится не по ровному асфальту, а по пересеченной местности. То трава густая, да по высоте, иногда, конкурирующая с кустарниками, то развалы непонятно откуда взявшегося валежника, то россыпи мусора, отрогами отходящие от исполинской свалки, которую он с Мартом обходил перед тем, как вляпались в нехорошее.

Нехорошее не отставало: двадцать пять или даже все тридцать бегунов жадно дышали в затылки, урчащей оравой преследуя улепетывающую парочку. Один на один они ни о чём, да и с парой-тройкой Читер способен разобраться, не запыхавшись. Март куда посильнее будет, он, наверное, даже десяток легко раскидает, попивая при этом пиво.

Но такая толпа — другой расклад.

Физически невозможно успеть покрошить их всех. Навалятся оравой, собьют с ног, задавят телами, начнут кусать, царапать, выдавливать глаза и рвать щеки. Если и отобьешься, безнаказанным не останешься. Даже легкая рана, это временное снижение боеспособности, игроки всячески стараются их избегать. Поэтому, Читер с Мартом, разделавшись с первой троицей, припустили прочь от десятков, пожаловавших на урчание авангарда. Оказалось, мертвяков полным-полно на горах мусора. Чем они там занимались – неизвестно, но повалили оттуда быстро и дружно.

Шумно проламываясь за спутником через очередную полоску густого кустарника, Читер чуть не упал, вывалившись на вплотную притершуюся к стене растительности ленту пыльной грунтовки. Кинул взгляд влево. Не увидел ничего нехорошего. Из интересного там лишь ржавая коробка сгоревшего танка с рассыпавшимися гусеницами и воздетым к небесам орудием. Повернул голову в другую сторону и только сбившееся дыхание не позволило громко и с чувством выругаться.

Вместо этого с надсадным хрипом сообщил Марту:

— Там еще бегуны! С десяток! Обкладывают с разных сторон! И я больше не могу!

– Можешь, — коротко бросил спутник.

– Не могу! Надо останавливаться и отбиваться!

– От кого ты отбиваться собрался, дурачок? Это ведь только авангард, за их урчанием уже лотерейщики мчатся, а может и похуже кто-то. Бежать надо, иначе в землю втопчут.

– Но я...

— Можешь, Чит. Ты всё можешь. Я ведь могу? Еще с километр протяни, больше не нужно.

Чёрт бы побрал этого хронического темнилу! Почему именно километр, а не пять или десять? Нагло врет, пытаясь приободрить, или, как это у него случается, знает что-то, что другим неизвестно?

Бегать в таком темпе при шкале бодрости, почти сползшей до нуля, всё равно, что сдавать зачет по плаванию в рыцарских латах. Но Читер, перебарывая немощь, старался изо всех сил.

Из остатка сил.

Трава-трава, кусты-кусты. Опять кусты. А вот их заросли поредели, зато, впервые за весь путь бегства, начали попадаться деревья. Дальше, впереди и вверху начали просматриваться роскошные кроны старых тополей. Может, где-то там начнется нормальный лес, в котором удастся затеряться.

Только как это устроить при ушедшей в ноль бодрости, Читер не представлял. Он даже не понимал, почему до сих пор не свалился, окончательно лишившись сил. Очень может быть, что доверился словам Марта и продолжает бежать, движимый исключительно надеждой.

Заросли резко поредели, впереди открылась поляна, поросшая низкой травой. Именно на ней стояли те самые огромные тополя, а дальше земля резко уходила вниз, к неширокому водоему с утопающим в камыше противоположным берегом.

— Давай Чит, последний рывок, – на зависть бодрым голосом сообщил Март, по прямой направляясь к берегу.

Уплывать собрался? Неплохая идея, ведь твари в воду лезут неохотно и держатся на ней скверно. Монструозную винтовку и туго набитый рюкзак Читер сбросил еще в самом начале бегства, а дальше избавился от большинства прочих увесистых предметов. Жалко, чуть ли не до слез, но зачем они покойнику. Значит, камнем ко дну не пойдет, удержится на поверхности.

Даже ноги мочить не пришлось, под крутым береговым откосом, во врезанным в сушу заливчике, углубленном явно не без помощи лопаты, стояла большая лодка.

Март, ухитрившись запрыгнуть в нее, не сбавляя скорости, удержался на ногах лишь потому, что ухватился за вонзенный в дно возле борта шест, после чего крикнул:

— Бегом Чит! Отчаливаем!

Тот, неловко прыгнув следом, шумно приземлился на прикрывающий какой-то груз брезент, отбив бок обо что-то угловато-твердое до того болезненно, что громко охнул. В этот же миг Март оттолкнулся шестом с такой дурью, что лодка моментально оказалась в нескольких метрах от суши. И бегунам, показавшимся на краю откоса, осталось лишь горестно заурчать вослед.

Март, еще раз оттолкнувшись от дна, размахнулся шестом и запустил его, будто копье, в сторону берега. Попал одному из мертвяков в живот, отчего тот пополам переломился и скатился по склону, рухнув в воду, откуда тотчас высунул облепленную ряской морду.

Спутник на это довольно хохотнул и прокомментировал: