Книга Табель первокурсницы - Аня Сокол

– Не сомневаюсь, ты хорошо заучила эти слова. Ты всегда была послушной. – Он подтащил меня почти к самой купальне.

Мостки, с которых особо верующие ныряли в ледяную благодать, располагались с другой стороны чаши, и здесь народу толпилось гораздо меньше, чем там.

– Ты, кажется, пришел за этим, – раздался голос Криса, и я выдохнула, на этот раз с облегчением. Огонь в фонариках снова стал ровным. Рыцарь вышел из-за каменной стены, все еще держа в руках инструментариум. – Так почему бегаешь, словно заяц от охотников?

– А ты наглец, – то ли восхитился, то ли разозлился железнорукий, еще крепче прижимая культю к моему боку. Со стороны казалось, что кавалер просто позволил себе вольность, обняв даму за талию, если бы еще у «дамы» не было такого перекошенного от ужаса лица… – За этим. Но так как вы отказались играть честно, – Крис вопросительно поднял брови, – цена изменилась. Как и условия. Теперь у меня в руках две твои вещи. – Он прислонился своей щекой к моей, и я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. – На что меняешься? На противоядие? Или на девку?

Стрелка на ратуше дрогнула и переместилась на еще одно деление. Без четверти полдень. Встречу можно считать состоявшейся.

Крис посмотрел на меня, и я поняла, что он выберет, и это понимание отдалось в груди куда более сильной болью, нежели удар железной культи белобрысого. Он хотел жить.

«А ты сама? – спросила я себя. – Что бы выбрала ты? Свою жизнь или чужую?»

Как красиво поют менестрели о смерти ради любви, о могилах, которые засыпают цветами, о вечной тоске и вечных слезах. Только вот жизнь – не песня, как бы мне этого ни хотелось. Говорили, у дяди Витольда была возлюбленная, пусть из простых, но он слышать не хотел о браке с кем-то другим. Правда, поддавшись уговорам семьи, не спешил делать простолюдинку графиней. Она умерла, я была маленькой и не знала деталей истории. Я помню последствия. Все кончено только для покойника, для остальных жизнь продолжается, и цветы, которыми засыпали могилу, рано или поздно увядают. Прошли годы со смерти единственной возлюбленной, и мой дядя граф Астер посватался к дочери виконта Кильена. Так и заканчивается большинство историй о любви.

Волосы шевелило теплое дыхание белобрысого, одна его рука больно прижималась к моему боку.

Что бы выбрала я? Жизнь дорогого человека или свою? Вроде ответ очевиден, но… Если минуту подумать и ответить честно, не лукавя даже в мыслях? Представить, что именно к его телу приставлено лезвие, а на моем горле смертельный рисунок, который слишком тяжело совмещать с жизнью?

Не люблю такие вопросы, в основном потому, что мне не нравятся ответы. Что я хочу услышать? Что он готов умереть, лишь бы я жила? Видимо, да. Это было бы благородно. И я оплакивала бы его всю жизнь… Точно, можно начинать прямо сейчас.

– На противоядие, – ответила я вместо барона.

Крис посмотрел так, словно у меня выросла вторая голова. И видеть это удивление было бы приятно, если бы не железная рука у моего бока, если бы не страх.

Ведь на самом деле выбора не осталось. Все, что я могла, это молиться Девам, чтобы уйти с Круглой площади без железа в боку. Ну не убьет же он меня в такой толпе? Или убьет? Невозможно. Наверное, любой на пороге смерти думает так же: нельзя убить главного героя в пьесе под названием «жизнь».

Я невольно задрожала, глянула на окружающую нас толпу, слепую и глухую. Белобрысый зашипел и стал оглядываться вместе со мной, я чувствовала его движения. Притихшая было на минуту музыка заиграла вновь. Оркестр грянул что-то вроде «Бижунской плясовой», более уместной на сельских ярмарках. Девушка в алом платке подхватила под руку пузатого мужчину, годящегося ей в отцы, и потянула в центр площади. С другой стороны за него ухватилась улыбающаяся старушка.

Железнорукий отступал, увлекая меня за собой. Кто-то рассмеялся.

– Стой! – зарычал Оуэн.

– Отзови этих тварей! – выкрикнул мне прямо в ухо мужчина, продолжая судорожно оглядываться. – Отзови!

– Хорошо-хорошо! – Крис поднял руки, в правой все еще был инструментариум. – Отзову, как только совершим обмен.

Белобрысый уперся спиной в каменную стену купальни.

– Не говори со мной как с идиотом!

Еще несколько человек присоединились к хороводу, музыка заиграла громче, нас окружали смеющиеся лица.

– Тогда не веди себя так, будто решил снять комнату в целительском доме Ионской Девы Скорби[9]. Ты сам позвал нас сюда, не забыл, для чего? – Крис показал инструментариум.

Белобрысый выпрямился, отстранился и стал чуть сбоку, теперь я видела, что он боится. В мужских пальцах снова заплясал блестящий цилиндрик.

– Я передумал, – отрывисто бросил железнорукий. – Никакого обмена, ты просто отдашь мне инъектор. – Оуэн удивленно поднял брови. – Иначе, – цилиндрик замер, – умрут все. Это не та пугалка, что вы видели раньше, это, – он говорил почти с любовью, а пальцы поглаживали гладкие бока странного заряда, – смерть. Многие отправятся к Девам. Например, она. – Меня снова пихнули в бок. – И некоторые из этих улыбающихся идиотов тоже. И ты.

– И ты, – добавил барон.

– Нас похоронят в одной помойной яме. Ну разве не замечательно? – оскалился железнорукий.

Он все еще продолжал оглядываться, но его страх стал отдавать решимостью. И отчаянием. Именно с таким чувством загнанная в угол мышь бросается на кота.

– Прекрати! – резко сказал Крис, он специально не оглядывался, продолжал смотреть только на нас и при этом оставался спокойным. Я догадывалась, чего ему стоило это спокойствие.

– Прекратил. – Белобрысый снова притянул меня к себе. – Твое решение? Отдашь инструментариум и выиграешь еще несколько часов, а может, и дней жизни. Либо мы умираем все вместе здесь и сейчас, прихватив с собой тварей и часть Круглой площади?

Мальчишка лет пяти нырнул под сцепленные руки танцующих и оказался внутри хоровода.

– Это неправильно, – прошептала я, ни к кому конкретно не обращаясь, но Крис меня услышал.

– Забирай свою игрушку. – Барон протянул коробочку.

Цилиндрик замер, но мужчина не торопился убирать его, чтобы взять инструментариум.

– Вытяни руку, – на этот раз он ткнул меня своей железкой в спину.

Я посмотрела на Криса. Рыцарь едва заметно качнул головой.

– Ну, – поторопил железнорукий, и я подняла ладонь.

На краткий миг наши пальцы соприкоснулись, металлическая коробочка упала на руку. Железо все еще хранило чужое тепло.

– И что дальше? – поинтересовался Крис. – Все козыри у тебя…

Он не договорил. Тощий парнишка с красноватым лицом, которого сегодня, наверное, в первый раз коснулась бритва, куда-то очень торопился. Может, к лотку с сырными косичками, а может, к зазывно смотревшей на Криса румяной пышнотелой девушке, желая увлечь ее в хоровод. Может… но сегодня ему не удалось потанцевать.