Книга История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Правительство оказалось в затруднительном положении. Стремительный рост численности получавших жалованье войск не мог продолжаться до бесконечности, и правительство стало искать другие источники живой силы. Решением, которое оказалось привлекательным по причине своей дешевизны, стал призыв в армию крестьян (главными требованиями к призывникам были: мусульманское вероисповедание и умение обращаться с мушкетом), продолжительность службы которых зависела от продолжительности войны, после окончания которой их должны были демобилизовать. Это нововведение публично опровергло домыслы, согласно которым крестьяне лишены права служить в боевых частях армии и что они используются только для решения различных вспомогательных задач в районах расположения элитных боевых частей султана и провинциальной кавалерии. Однако вскоре стало ясно, что даже если до призыва эти крестьяне и не были смутьянами, то уже были недовольны чрезмерными налогами и своей неспособностью сводить концы с концами, а после демобилизации они становились главными подрывными элементами. Они сохраняли свое оружие и не возвращались к прежнему роду занятий. Преданность этих людей мог купить любой, кто мог им за нее заплатить, будь то главарь бандитской шайки или честолюбивый государственный чиновник. В эпоху, когда средства коммуникаций находились в зачаточном состоянии, местные связи, как правило, оказывались более прочными, чем преданность центральному правительству и его чиновникам в далеком Стамбуле, а те тяготы, которые испытывали местные жители, удовлетворяя требования центрального правительства по уплате налогов и призыву в армию, едва ли вызывали у них большую радость, чем затруднения, связанные с так называемыми бунтовщиками, бок о бок с которыми они жили. Призыв в армию крестьян главным образом производился в Малой Азии, и именно Анатолия испытала на себе самые ужасные последствия этого призыва, которыми стали бандитизм и открытый бунт. Обнаружив, что провинциальная кавалерия не соответствует новым методам ведения войны, и, как всегда, пытаясь изыскать недостающие денежные средства, правительство приказало многим кавалерийским подразделениям вместо участия в боевых действиях платить налог. Это стало причиной того, что и они приняли участие в беспорядках.

На протяжении первых столетий своего существования Османское государство множество раз могло лишиться своей власти, угрозу которой представляли и сопротивление малоазиатских княжеств территориальному контролю империи, и борьба османских принцев за престолонаследие, и мятежи сторонников секты кызылбашей, направленные против официально принятого ортодоксального суннизма, и слишком откровенные оценки священнослужителей и проповедников, и мятежи расквартированных в Стамбуле элитных воинских частей, добивавшихся смены монарха. Первые годы второго тысячелетия по исламскому календарю были отмечены глубоким кризисом, поскольку недовольство османской властью наблюдалось во всех уголках империи.

В то самое время, когда османская армия сражалась и на востоке и на западе, члены курдского рода Канбулад, являвшиеся потомственными правителями северной Сирии, воспользовались случаем заявить о своей независимости. Чтобы объявить о своем суверенитете, Канбуладоглы Али-паша, который в 1606 году был назначен османским губернатором Алеппо, добился того, что на пятничной молитве стали упоминать его имя. Помимо этого, он, вероятно, стал чеканить и собственную монету. Канбуладоглы Али пользовался поддержкой антиправительственных мятежников в Малой Азии и, кроме того, ему оказывал содействие герцог Тосканский, Фердинанд I, оценивший коммерческое значение Алеппо как перевалочного пункта для иранского шелка и других товаров, которые пользовались спросом на европейских рынках, и надеявшийся вместе с Канбуладоглы Али извлечь пользу из удачно сложившихся обстоятельств. В 1607 году против Канбуладоглы Али была направлена большая армия во главе с великим визирем Куйюку («Копатель колодцев») Мурад-пашой. Пренебрегая протестами Канбуладоглы Али, заявлявшего о том, что он является верным слугой султана, Куйюку Мурад продолжал двигаться на юг, чтобы встретиться с мятежным губернатором в решающей битве. Канбуладоглы Али сумел спасти себе жизнь и впоследствии получил помилование и был назначен губернатором отдаленной венгерской провинции Темешвар. И все-таки Куйюку Мурад-паша сумел совершить свою месть. В 1610 году он казнил Канбуладоглы Али в Белграде.

Бывший союзник Канбуладоглы Али, вождь друзов Факр аль-Дин Маан контролировал большую часть района, включавшего в себя территории современного Ливана и северного Израиля, и был столь же честолюбив. В 1608 году Факр аль-Дин заключил договор с герцогом Тосканским, а в 1611 году преемник Куйюку Мурада на посту великого визиря, Насух-паша, собрал армию, чтобы сдержать его растущую мощь. В 1613 году Факр аль-Дин бежал в Тоскану, но через пять лет вернулся. К этому времени его брат Юунус уже достиг договоренности со своими османскими хозяевами. Вплоть до своей казни в 1635 году Факр аль-Дин с пренебрежением относился к центральному правительству в Стамбуле и расширял подконтрольные ему территории.

Центральному правительству Османской империи пришлось иметь дело и со многими менее крупными мятежами, направленными на подрыв его власти. Часто местом волнений становился Египет: после того, как 1589 году вспыхнул бунт недовольных губернатором Кара Ювейс-пашой, в 1598 году было совершено нападение на тогдашнего губернатора Египта, Шерифа Мехмед-пашу; в 1601 году войска ворвались в зал заседаний губернаторского совета и убили нескольких чиновников. В 1604 году был убит Хаки Ибрагим-паша, ставший первым губернатором Египта, закончившим свои дни таким образом. Стамбулу пришлось направить в провинцию третьего визиря, Хадима («Евнуха») Мехмед-пашу, который и положил конец имевшим место в те годы волнениям военных. За это он получил прозвище «Молот, сокрушивший войска». В европейских провинциях голод стал поводом для убийства губернатора Буды, совершенного в 1590 году, а в Северной Африке мятежами были охвачены Триполи и Тунис: если бы в 1592 году египетские войска не были направлены в Триполи, чтобы восстановить там порядок, Османская империя лишилась бы этой провинции, а губернатор Туниса был убит толпой, собравшейся вокруг человека, объявившего себя Махди.

Но все эти события, хотя и вызывали тревогу у центральной власти в момент, когда финансовые и людские ресурсы оказались до предела распылены, не шли ни в какое сравнение с теми мятежами, которые в те годы сотрясали Малую Азию. Известные как мятежи джелали, они были так названы по имени шейха Джелаля, который, как мы уже видели, в начале XVI века возглавил один мятеж. В официальных документах есть яркие описания одного из набегов мятежников джелали:

…несколько сотен всадников и мушкетеров в том числе [перечислены двадцать четыре имени] как бандиты вторглись в провинцию, отняли добро у бедняков, сожгли их дома, убили более 200 мужчин, увезли с собой мальчиков и девушек-девственниц, украли более 50 000 овец, коз, лошадей и здоровых верблюдов и забрали запасы ячменя, пшеницы, масла, меда и других ценных продуктов: тогда они захватили более 300 мужчин и пытали их днем и ночью.

В XVI веке государство Сафавидов утратило тот древний воинственный пыл, которым оно отличалось в годы правления шаха Исмаила. При шахе Аббасе с Османской империей было достигнуто временное соглашение. Когда религиозное соперничество с Сафавидами пошло на убыль, те, кто был недоволен жизнью в охваченном кризисом Османском государстве, стали бунтовать против властей, выдвигая совсем иные требования и не обременяя себя религиозной риторикой. Хотя термин джелали первоначально употреблялся применительно к движению протеста, инспирированному религиозными взглядами, в XVI веке османские чиновники стали применять его для обозначения самого широкого круга бунтовщиков, называя так даже тех недовольных, у кого не было никакой религиозной мотивации. По мнению одного современного историка, «похоже, что характерной особенностью высказываний смутьянов как до, так и во время мятежей джелали был не призыв к высшим ценностям общества, а скорее дерзкое и циничное презрение к ним», а сегодня ученые пытаются рассматривать мятежи джелали, имевшие место на рубеже XVI–XVII столетий, как нерелигиозные восстания недовольных, принадлежавших ко многим слоям населения: бандитов, учащихся духовных училищ, губернаторов провинций, демобилизованных солдат, дезертиров, безземельных крестьян. Но если это так, то в отличие от многих более ранних оппозиционных движений Малой Азии целью мятежей джелали не были изменения в сфере религии. Но тот факт, что в балканских провинциях империи не было подобных восстаний, свидетельствует по меньшей мере о том, что мятежи джелали представляли собой нечто большее, чем просто вооруженные восстания, никак не связанные с историей более ранней религиозной и политической оппозиции в Малой Азии.