Книга Случайная - Екатерина Риз

Я вздохнула. Подошла к окну и присела на край подоконника.

- Не совсем понимаю, как это связано, - начала я, но затем решила не хитрить, и призналась: - Мне предложили работу в Питере. – Девчонки притихли, смотрели на меня во все глаза. Я же неожиданно почувствовала себя виноватой, руками развела. – Я сама не ожидала. Позвонил знакомый управляющий на прошлой неделе, я когда-то на него работала, вспомнил, что летом я искала работу.

- И что? – поторопила меня Анька.

- Да ничего, - фыркнула я. – Если бы он мне это полгода назад предложил, я бы до потолка прыгала от радости, а сейчас… Поначалу обрадовалась, а потом представила, что сейчас снова буду собирать вещи, приеду в Питер… и буду там одна. Все друзья потерялись, точнее, меня из вида потеряли и благополучно позабыли. Придётся начинать всё сначала, то есть, с самого начала. А мне уже не двадцать, - с сожалением закончила я.

- Тебе страшно, - сказала Маша, глядя на меня с грустью.

А Анька глубокомысленно добавила:

- Плохие, значит, друзья были.

- Я и не спорю, - с печалью согласилась я. – И, вообще, девочки, если честно, у меня о Питере странные воспоминания. Я так любила этот город, так мечтала там жить, что это было важнее всего. На то, что у меня там не складывается, я предпочитала закрывать глаза, очень долго. А здесь я, в конце концов, дома. Здесь у меня есть вы. Мне не одиноко.

Маша улыбнулась, подошла и обняла меня. А Анька вставила свои весомые пять копеек:

- Где родился, там и пригодился. Не зря говорят. Значит, ты остаёшься?

- Остаюсь, - кивнула я.

- Это правильно. Значит, будем клеить обои. У Маши, у тебя, потом ко мне перейдём.

Я засмеялась.

- Вот только Луиза не обрадуется, и Женька тоже. Они всё ждут, что ты отчалишь и освободишь квартиру.

- Пусть не ждут. У них теперь целый дом, пусть обживаются.

В семье отца за эту осень тоже произошли большие перемены. Моя мачеха всё же сумела продать нашу трёшку, и купить дом на окраине города. Понятия не имею, где она взяла недостающую сумму денег, потому что дом выглядел на сумму, серьёзно превышающую ту, что они смогли бы выручить от продажи квартиры. Но у меня было серьёзное подозрение, что помог Луизе в этом Николаша. Будущий зять изо всех сил старался понравиться родственникам невесты, а чем ещё он мог замаскировать свой возраст, как не серьёзными финансовыми вливаниями в бюджет семьи? Слава Богу, меня на знакомство с родственниками не пригласили, хотя, Полине и Луизе вряд ли даже в голову эта мысль пришла, а вот приглашение на свадьбу я получила. Вполне официальное, на открытке с белыми голубками. И Анька с тётей Наташей, кстати, тоже. Видимо, мероприятие планировалось торжественное и шикарное, и необходимо было умыть всех родственников, даже тех, кого терпеть не могли. Или их в первую очередь. Так что, впереди у нас историческое событие: Полина в шикарном свадебном платье и свадебный кортеж из белых теплоходов. Семейный бизнес во всей красе. И мы с Анькой – две бедные, неустроенные старые девы в качестве созерцателей чужого счастья и предприимчивости. Сестра уже заявила, что ни за что не пойдёт, но я не верила. Вряд ли упустит возможность найти пару изъянов, тем более увидеть собственными глазами, чтобы после тыкать ими Полинке в лицо всю оставшуюся жизнь. Или, по крайней мере, столько, сколько продержится этот брак.

Закончив с обоями, я отправилась в ванную, отмывать руки от клея, а возвращаясь, услышала в комнате негромкий голос Маши.

- Сказала Давиду, чтобы он больше не присылал мне денег.

- Он звонил? – тут же переспросила Анька. – А ты Лиде говорила?

- Не говорила, - ещё тише сказала Маше. – Хотела с тобой посоветоваться, говорить или нет.

Повисла пауза, а затем Анька решительно заявила:

- Не нужно. Уехал, и скатертью дорога. Она только недавно успокаиваться начала.

- Вот я тоже так подумала…

Конечно, так просто сестра бы этот разговор не закончила, не тот у неё характер. И я совсем не удивилась, услышав её вопрос:

- И что он ещё сказал? Где его черти носят?

Я замерла. Не хотела замирать, вообще, что-то чувствовать только при звуках этого имени – Давид, хотелось быть равнодушной и сильной, но никак не получалось. И я продолжала стоять за стенкой и подслушивать, с бьющимся сердцем ожидая новостей.

- Он в Италии, у матери. Говорит, работает.

- Знаем мы его работу, - фыркнула Анька. – Он ведь там не один… работает?

- Да, конечно, не один. – Маша тоже переполнилась возмущением. – Он и не скрывает, что они помирились. Но как я об этом Лиде скажу?

- Она и так догадывается.

- Одно дело догадываться, а другое… Господи, какой же он дурак. Лида такая хорошая, а он с этой бестией всё носится, всё ещё верит, что Алина идеальная женщина.

Мне так хотелось появиться в дверях комнаты и спокойным, равнодушным голосом сказать:

- Просто наш роман был случайностью, всё прошло, - и на самом деле ничего не чувствовать. Но внутри всё сжалось, и снова стало обидно, обидно не за что-то конкретное, а просто на жизнь, и на то, что меня, такую замечательную, полюбить не сумели. И чтобы эту обиду от девчонок скрыть, чтобы их не тревожить своими переживаниями, я тихо ушла на кухню, и несколько минут сидела там одна, в тишине, глядя в окно, и стараясь успокоиться. А потом они меня хватились, появились вместе, и мне пришлось улыбаться и выкручиваться.

- Чаю хочу, - сказала я бодрым голосом. – Давайте пить чай.

В последние годы декабрь перестал быть зимним месяцем. Дождь, лужи, оттепели. И лишь к самому концу года, к последней неделе, если повезёт, приходили морозы и шёл снег. Вокруг становилось бело и приятно глазу, после, казалось бы, бесконечной серости и грязи. Я шла домой от автобусной остановки по хрусткому снегу, дышала морозным воздухом, и старалась не думать о Давиде. У меня это получалось, честно. Поначалу было тяжело, я, на самом деле, остро переживала потерю, отвыкала от него, каждое воспоминание о нём отдирала от себя с кровью. И лишь удивлялась тому, как быстро и крепко к нему привязалась. Всего лишь за какие-то пару месяцев. Я всегда так ждала его, с таким интересом его слушала, мне было легко и приятно рядом с ним. И даже понимая, что наши с ним отношения в большей степени держатся на мне, я позволила себе его полюбить. Сильно и отчаянно. И поэтому так трудно смириться с неоправданными надеждами и нереализованными чувствами. Моей любви не нашлось выхода. Мне всегда казалось, что со мной Давид был бы счастлив. Даже когда я узнала всю правду о его жизни, я не испугалась, даже не растерялась, я отлично знала, что мне делать. И даже, что ему сказать, как поддержать. Но он слушать не захотел. Захотел вернуть жену. Что ж, это его выбор. Я тоже свой когда-нибудь, наверное, сделаю.

- Привет.

Я дошла до своего подъезда, остановилась, услышав голос, и обернулась. У машины, припаркованной неподалёку, стоял мужчина и мне улыбался. Новый сосед, звали его Леонид. Мы познакомились несколько недель назад, когда он только заселялся в съёмную квартиру в соседнем подъезде. Лёня таскал вещи из машины, а я шла мимо. И он так на меня засмотрелся, что выронил коробку прямо в лужу. Конечно, мне не нужно было смеяться, и я не собиралась насмешничать над его неловкостью, но тот факт, что при виде меня у мужчин начинают дрожать руки, показался мне забавным и очень милым. И я заулыбалась. И с тех пор мы здороваемся и даже болтаем, если встречаемся во дворе. Лёня был милым парнем. Симпатичный, кареглазый, улыбчивый. Он умел рассказывать забавные истории с серьёзным видом, и удивлялся, когда я начинала смеяться. А потом говорил, что у меня замечательный смех и обворожительная улыбка. Уже два раза это говорил. И я дважды изображала из себя скромную, милую девушку, не привыкшую слышать комплименты от мужчин. Непонятно, почему мужчины всегда покупаются на этот фокус?