Книга Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

– Еще живы, девочки? – Донесся до нас хохот Зака, и его лицо на долю секунды мелькнуло в дверном проеме. Глаза горели адским красным пламенем, красивое лицо искажала злобная сморщенная гримаса, и в глубоких, словно парень превратился в старика, морщинах залегла чернота. – Поиграем в догонялки?

– Вставай! – Лиза схватила меня за шкирку, насильно поднимая, и потащила в темную столовую.

Мы лихо пронеслись по длинной комнате, а оттуда выбрались в огромную кухню с красивой добротной мебелью. Над варочной панелью, заменившей большие домашние плиты, висели сковородки. Лиза бросилась к деревянной двери, ведущей на задний двор, но та оказалась заперта, и девушка со всей силы шибанулась плечом.

– Черт! – Прошипела актриса. От ее пальцев лучилось голубоватое сияние, но ручка прокручивалась. – Зак двери заблокировал!

– Что значит, заблокировал? – Обомлела я, выбиравшая сковороду потяжелее, рассчитывая отбиваться с ее помощью от взбесившегося парня.

– То и значит! Он сильнее, я их открыть не смогу. Пойдем! – Скомандовала блондинка, и кинулась в маленький чуланчик, откуда, как оказалась, тянулась довольная широкая лестница на второй этаж. От щелчка пальцев лампочка тренькнула и разбилась, брызнув стеклом нам под ноги.

– Э, нет! – Отпрянула я от ступенек, тогда как актриса, держась за перила, поднималась в кромешной тьме. Одним кедом я тут же наступила на осколок, и хрупкое стекло треснуло с неприятным звуком. – Ты не помнишь разве, что только дуры бегут на второй этаж?!

– Дверь на улицу закрыта, а в столовой демон! – Выругалась Лиза. – Давай вали ему на встречу, а я пробегу по второму этажу и выберусь к главному входу!

В спины нам донесся страшный потусторонний хохот:

– Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать…

Этого было достаточно, чтобы я, сжимая в обеих руках сковороду, ласточкой взметнулась по лестнице, даже ни разу не споткнувшись. Мы оказались в длинном незнакомом коридоре, пыльном и холодном. В этом крыле Гнездо выглядело заброшенным мрачным домом, где уже много лет никто не жил, и выход на лестничный пролет перекрывала очередная запертая дверь. Лиза, торопившаяся чуть впереди, щелкала пальцами у каждой спальни в надежде спрятаться, но они оказались заперты. От страха меня колотило, и появилось странное лихорадочное ощущение чужого тяжелого дыхания в спину.

– Вы здесь, мышки? – Услышали мы с лестницы, и в этот момент одна из дверей поддалась. Лиза ввалились во мрак комнаты, а следом за ней запрыгнула я. Прислонившись к стене и тяжело дыша, я сползла на пол, чувствуя, как мелко дрожат руки.

– Ты как? – Едва слышным шепотом поинтересовалась Лиза.

– Моя добрая сказка превратилась в ночной кошмар. – Отозвалась я, по спине бежала неприятная капелька пота, от любого шороха, казалось, шевелились волосы, и екало сердце. – Я чувствую себя обманутой. Тебе совсем не страшно?

– Ни капли. – Призналась Лиза, притаившись рядом. – Я мечтаю бояться.

В непроглядной темноте гостевой спальни, где даже шторы были задернуты, из щели под дверью вырывалась тонкая полоска света, и неожиданно она потухла. Я замерла, когда раздался тихий скрип открывающейся двери, впустившей в комнату Заккери. В его руке блеснул старинный кинжал с острым длинным лезвием и инкрустированной ручкой. Парень сделал один широкий шаг, и за ним, чуть опаздывая, метнулась полупрозрачная тень зверя. Они будто бы раздвоились: хозяин и стремившийся вслед него демон.

– Кто не спрятался, я не виноват. – Прохрипел Зак, и в следующее мгновение в комнате вспыхнул свет.

Разобранная постель была смята, пол покрывали крошечные лоскуты блестящего темно-изумрудного атласа моего потерянного платья. Я охнула, вскочив, и, перепугавшись окончательно, замахнулась сковородой, словно бейсбольной битой. Лиза не сводила с противника настороженного взгляда, она медленно поднялась, держась за стену, и от каждого прикосновения ее пальцев по обоям проплывали круги.

Они не обращали на меня внимания, смотрели друг на друга в оценивающем ожидании.

– Это почти богохульство. – Пробормотала она, кивнув на кинжал в руке парня.

– Действительно? – Голос ведьмака звучал глухо и гортанно, как будто слова вылетали из живота. – Мне показалось забавным убить тебя именно этим ножом.

Он механически склонил голову набок и широко неестественно улыбнулся, похожий на манекен. Вместо Заккери ухмылялось чудовище, поселившееся внутри него. Лиза загоралась медленно, не чувствуя изменений, происходивших с ее телом. Сначала она отбрасывала лишь тонкую полоску свечения, потом лучи стали разрастаться, превращаясь в ослепляющий кокон, пока не загорелись так ярко, что захотелось зажмуриться. Он ужаса сковородка в моих руках тряслась, как припадочная, становясь с каждой секундой все тяжелее.

Комната задвигалась одним разом, разрешив бесконечную тяжелую паузу. Лиза кинулась в то место, где только что стоял Зак, а тот ко мне, замахнувшись кинжалом. Мои глаза засекли лишь серую тень, страшную морду и когтистые лапы. Вместе с визгом сковорода ударилась о голову Зака, тот оступился и выронил оружие. Через мгновение сзади на брата набросилась Лиза. Стоило ей коснуться парня, как из его груди вырвался звериный рык. От мощности вопля к потолку взметнулись лоскуты ткани, заворачиваясь смерчем. Поднялся ветер, перекрывший дыхание. Уронив покореженную сковороду, я прикрылась руками. Двое исчезли в невыносимом свете, изнутри которого темнели лишь черные линии, очертившие фигуры.

И все смолкло.

Зака откинуло на пол, и он рухнул, как подкошенный, закатив глаза. На лицо возвращались краски, бровь оказалась рассечена, и по щеке текла тонкая струйка крови, капая на ворот разодранной рубашки без единой пуговицы. Подозреваю, что увечье нанесла я злосчастной сковородкой. Лиза в глубоком обмороке, завалилась на кровать, и ее грудь едва вздымалась, словно выдавливая из себя выдохи.

Все еще дрожа, я поежилась, испуганно оглядываясь вокруг. Лиза зашевелилась в смятых простынях и сдавленно застонала, разглядывая ладони.

– Черт! – Прошептала она. – У меня все руки сожжены.

Она села, с любопытством дотронулась ноготком до волдыря на коже и, зашипев, как кошка, болезненно сморщилась.

В видении мне приходило ее лицо, обычное человеческое, но с привлекательными мягкими чертами, утратившими подаренную силой правильность и мраморную красоту. От ужаса меня пронзило, словно током. Будущее снова сошлось с настоящим, и представший мне образ, как прозрачная пленка, сложился с живой девушкой.

– Ты что так смотришь? – Поднимаясь, Лиза пошатнулась. – Голова кружится.

Подойдя к брату, она пихнула его ногой:

– Гад паршивый. С ритуальным ножом! На родную сестру! Мало тебе голову проломить! – Взвилась она до высокой октавы, и тут же осеклась изумленная от неожиданного всплеска ярости. Вероятно, эмоция оказалась давно забытой, а потому отчаянно непривычной.