Книга Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735) - Игорь Курукин

Приведем еще один образец колониального красноречия — воззвание Левашова от 23 марта 1731 года, распространенное в «Кергеруцкой и Дирикской махалах»:

«По указу ее величества императрицы всероссийской и протчая и протчая и протчая. Во всенародное известие всякого достоинства знатным, духовным и мирским и всякого звания людям объявляю.

Сожалею по немалу, как от злых возмутителей в разных местах бедной народ неразсудно разоряетца, а не могут познать, что возмутители и бунтовщики народы развращают и к ее императорскому величеству от верного подданства и от послушания отводят не для мирской пользы, но для своей бездельной корысти. И разными внушениями людей обманывают и воровски толкуют, будто бы басурманом под христианскими державами быть невозможно. А всему свету известно, таковых в свете примеров множество, о чем от меня и прежде в народ публиковано неоднократно, что как под христианскою российскою державою из древних лет басурманского закона и протчих вер народов множественное число имеетца, и в других христианских державах того немало. Но и под басурманскими державами, под персицкою и турецкою, христианских народов, грузинцов и армян, греков и протчих несколько есть. И в том знатно состоит воля Божеская; хто тому воспротивитца сможет?

Но даказательно и всем верно известно: когда возмутители чинят собрании, тогда коварно и ласкательно обнадеживают и являют себя быть добрыми и смелыми приводцами, а когда от российских партей в наказаниях быть случаютца, тогда тех бездельных бунтов начинатели народ бедной оставляют в смерть наказательного оружия, и в беду, и в разорение, а сами первыми бегунами бывают.

Удивительно, как бедной простой народ, видя от бунтовщиков возмутителей многократные обманы и смертные беды и разорении, а по се число от обманов их оберечися не могут! Верно же всем известно, что в высокой российской державе в поморских краях никаким бунтам и собраниям ко умножению время не допущаетца и всегда таковые злона-мерении оружием и огнем и разорением наказываетца, как в недавних времянах в Кергеруцком и во Дирикском махалах бунтовщик Карабек с собранием разбиты, и многие из оных побиты и ранены, и переловленные смертию кажнены, и тех мест, где пристанищи имели, многие деревни, в том числе и Мусаханских несколько, выжжены и разорены. В Гиляне мусулинской Мирзафыл, прежде к ее императорскому величеству пребывая в верности, увидел шахова величества против турок начинаемое сщастие, которое каково впредь будет, узнать не можно, чего рассудить не умел; и не на совершенство обнадежася и облехкомысляся, согласяся с протчими бунтовщиками, собрание отправил с своим свойственником Рустумом, и при нем были бунтовщики с собраниями Тагибек, Мелик, Насыр с товарищи, которые близ Мардагинского базару разбиты ж, и многие побиты и ранены, в том числе помянутой Рустум убит, и многие пойманные перекажнены».

На российской службе

Эффективность воздействия подобных увещеваний на «бедной простой народ» (как и степень грамотности последнего) оценить трудно. Сам Левашов так и остался невысокого мнения о новых подданных «мухаметанского закону», хотя в отличие от утверждений собственных прокламаций полагал их «непослушание» естественным. «Народ безмерно ласкателен и каварствен и преизлихо обманывать любят и всячески ищут, какими бы ни есть возможностями ково обмануть и погубить. Но законная их к тому притчина побуждает, яко новоподанных людей, понеже известно есть, как всегда новые народы под новою державою высоковладеющих не скоро в покойных состояниях жить привыкают», — объяснял он в 1733 году ситуацию своему преемнику.

Вместе с тем Левашов многому научился, хотя и признался персидскому послу в 1732 году, что так и не сумел овладеть языком и «персицкой грамотой». «Главный командир» оказался способен разбираться в проблемах восточного общества и вынужден был признать, что у его армии нет надежной опоры среди местного населения, несмотря на религиозные разногласия мусульман — суннитов и шиитов.

Генерал понимал, что успокоить «новоподданных» одними репрессиями невозможно — надо так или иначе привлекать «обывателей» на свою сторону. Он не скупился на организацию зрелищ и в июне 1730 года отметил восшествие на престол Анны Иоанновны «палбой и элюминацией» с невиданным прежде фейерверком и торжественным принесением присяги, которая «в две книги персицкого манера построена». Еще в 1726 году Левашов предложил Долгорукову «принимать в годовую службу» местных жителей, поскольку требуемого количества солдат и нестроевых войска никогда не получали, а сам он резонно полагал, что таким путем «неисщерпаемые рекруцкие колодези не без оскудения быть могут, вместо которого истечения посторонними прибавками наполнитца могли». Командующий эту инициативу поддержал. Так в числе российских военнослужащих оказались сначала армянские и грузинские части, а затем и курдская «команда» во главе с юзбаши Беграм-беком; курды служили «без жалования», но за успехи получили вознаграждение в 200 рублей.

Еще в 1723 году на русской службе появилась конная армянская команда из 50 человек, служивших сначала «на своем коште» под командованием Петра Сергеева (Петроса ди Саргиса Гиланенца). Год спустя на русской службе оказались и грузины-«милитинцы». С помощью этих частей весной и летом 1724 года войска громили «бунтовщиков» под Кескером и Лагиджаном. В том же году Петр Сергеев погиб «при атаке Рящя от кызылбаш», и «армянским конным шквадроном» стал командовать ротмистр Лазарь Христофоров (Агазар ди Хачик). В 1726-м «конные армяне» находились на службе в гарнизонах Решта, Баку и Дербента.

Их службой начальство было довольно, но на всякий случай за новыми служивыми присматривали. В одном из писем в Петербург в июле 1725 года командующий выражал свое неудовольствие: «Сего июля 5-го дня 1725 году, следуя от Баки к Дербени при грамоте ее величества государыни императрицы, отправленной из государственной коллегии иностранных дел под 22-м числом майя сего 725-го году, получил я копию с писма писанного к Минасу вартапеду от армянина Ивана из Гиляни, которой з другими армяны в службе ее императорского величества обретаетца, в котором пишет ни малого состоятельства и правды не находитца, а особливо якобы они наши защитители, а их армян только и всех семдесят четыре человека, и хотя в нынешнее время они там и потребны быть и служат верно, однакож за людми люди, а не защитители; також бутто мусальманские обычаи и обхождение так сильно, что, случаетца, сто человек две тысячи разобьют, чему верит не можно, ибо народ самохваловатой, к тому ж и лжи наполнен и имеют обычай басурманской, что ни говорят, верить не возможно, толко произыскивают, чтоб им прибыток получить». Но в то же время он сам «определил» необходимым им «денежного жалованья на год дават по предложенной табели о содержании генералитета и полков 1720-го году; а имянно, главным армяном ротмистру Лазарю Христофорову капитанское, Эйвасу Аврамову порутческое, також и грузинцам — дораге капитанское ж, брату ево порутческое, а рядовым грузинцам и армянцам по пятнадцати рублев человеку».

В декабре 1727 года 50 конных армян и грузин отличились в победном бою с афганцами. За боевые заслуги Долгоруков в том же году произвел Лазаря Христофорова в майоры, а в следующем — в подполковники. Во главе «грузинцов» в 1724-1727 годах стоял «дарага» Элизбербег, а в 1728-м — ротмистр Рафаил Парсандабеков. Эти части и их командиры состояли на жалованье, но служили «со своим оружием и лошадьми», не входили в состав регулярной армии и в рапортах учитывались отдельно. В мае 1727 года Долгоруков доносил в Верховный тайный совет, что Христофоров и его бойцы «охотно служат, и лошадей, ружье всем драгунам покупают на свои деньги; лошадей содержат на своем коште, что в Гиляне становятся большими цены». Командующий просил наградить храброго командира, который, «оставив свои товары и торговлю, в содержании конных драгун все свое имущество продал» и «к содержанию конных драгун безмочен находится», и отмечал, что по его, Долгорукова, указу армянам «с прочими находящими в службе по примеру с драгунами дается жалованье, мундир, ружья, лошади, седла, подковы и фураж». В.Я. Левашов, в свою очередь, извещал: «…оным конным армянам дается только солдатский провиант, да порох и свинец, а ружья и на лошадей фураж и седел и прочих конский убор и подков не дается, а оные армяне в тамошних делах против персов очень нужды. Того ради определил генерал-фельдмаршал В.В. Долгоруков Лазарю Христофорову до получения указа из столицы 700 руб. в прибавку к его окладу для того, дабы тем не показать персам, когда в бессилие приходит такое иждивение на содержание тех конных драгун продолжать и якобы не в состоянии были собранных уже несколько человек армян содержать и прокормить, и что весьма нужно армянский народ привлекать на свою сторону».