Книга Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев

Мысль, что ты уже не будешь владеть собой, что какая-то внешняя сила играет тобой как мячиком, что ты говоришь, думаешь, видишь и слышишь то, чего не хочешь, — эта мысль, из которой родились все понятия об адской силе, об искушении, о наваждении, может умертвить самого здорового человека».

Разумеется, Бронислав Шварце не знал и так и не узнал имени сошедшего с ума соседа.

Не знаем и мы, кого именно описал он в своих воспоминаниях.

Известно только, что когда закованного в кандалы Н. А. Ишутина увезли в Сибирь на каторгу, он был уже не в себе, и в октябре 1874 года врачебная комиссия признала его страдающим умопомешательством.

В 1875 году Ишутина перевели в Нижнекарийскую каторжную тюрьму, где он и скончался в нижнекарийском лазарете.

4

Тем не менее дела «Ада» продолжались в России и без его создателя.

В принципе, «Катехизис революционера» «шлиссельбургского покаянника» М.А. Бакунина, привезенный из Женевы С.Г. Нечаевым, тоже имел «только один отрицательный, неизменный план — общего разрушения»…

Идеи «Ада» выводились здесь на новый уровень, когда уже открыто можно было призывать к уничтожению людей, «внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство, и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу», где декларировалось, что «товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию».

Как мы знаем, закрепляя сделанный передовым обществом выбор, 9 ноября 1869 года С.Г. Нечаев в Петровском парке в Москве убил студента И.И. Иванова, чтобы «сцементировать кровью» участников своей группы.

— Я не знаю, что со мною произошло, но таким, как теперь, я не был никогда и чувствую, что изменился… — говорил тогда Александр II. — Ничто меня не радует.

И все-таки он не прервал реформ.

Смягчался режим.

Интересно, что в 1870 году Бронислав Шварце остался единственным узником Секретного дома в Шлиссельбурге, и в августе его отправили из крепости в укрепление Верное Семиреченской области, а в Шлиссельбургскую крепость перевели Выборгскую военно-исправительную роту, преобразованную в 1879 году в Шлиссельбургский дисциплинарный батальон. Камеры Секретного дома стали тогда использовать как карцеры для провинившихся солдат.

Тогда же, в 1874 году, была проведена военная реформа. Многолетнюю рекрутчину заменили всеобщей воинской повинностью с краткими сроками службы…

И снова в ответ началось нечто непостижимое…

24 января 1878 года обедневшая дворянка Вера Засулич, чтобы отомстить то ли за разорение своих родителей, то ли за выпоротого заговорщика А. А. Емельянова (Боголюбова), явилась в приемную петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова и выстрелила в него из револьвера.

Но еще страшнее было другое…

31 марта Петербургский окружной суд вердиктом присяжных заседателей оправдал террористку, и приговор этот был встречен публикой с ликованием.

Это уже не вмещалось в нормальное сознание, и об этом не мог не думать Александр II 17 апреля 1878 года, в день своего шестидесятилетия.

Вместо праздника он вынужден был провести совещание с министрами «о принятии решительных мер против проявлений революционных замыслов, все более и более принимающих дерзкий характер».

— Вот как приходится мне проводить день моего рождения… — сказал император, открывая собрание.

А террористы, поощряемые передовой общественностью, состоящей из вчерашних крепостников, объявили сезон большой охоты на Александра И.

Императора, «заслужившего благодарность всех русских людей, любящих свое отечество», как писали тогда, травили подобно дикому зверю…

Но ведь потому и травили, что император Александр II действительно делал то, что необходимо было России.

«Жизнь его была подвигом, угодным Богу!» — скажут потом про Александра И.

Но мы не всегда отчетливо представляем себе, что совершалась эта жизнь-подвиг под треск выстрелов и грохот разрывов бомб…

Ф.М. Достоевский сказал тогда, что у нас гораздо легче бросить бомбу в государя, чем пойти в церковь и заказать молебен о его здравии. Для последнего поступка, действительно, требовалось мужество.

Каждого, кто осмеливался, подобно Николаю Семеновичу Лескову, встать на пути набирающего силу нигилизма, в который сублимировалась свобода дворянского рабовладения, немедленно предавали общественному порицанию… Страх вчерашних рабовладельцев перед будущим и выплеснул подпольную волну терроризма.

Терроризм в России возник, как реакция западнического сознания бывших крепостников на александровские реформы, потому что реформы эти лишали и самих крепостников и их западничество привилегированного положения, ставили его в равные условия с национальным самосознанием.

Чтобы убедиться в этом, достаточно просто внимательно проанализировать события тех лет…

Последние годы правления Александра II — особые в нашей истории, хотя мало кто обращает внимание на это. Странным, мистическим образом сходятся в них дела живущих, дела уходящих из земной жизни и дела приходящих в историю России персонажей.

В 1879 году обнародовали указ о заключении мира с Оттоманской Портой, подытоживший важный этап борьбы России за освобождение славянских народов. Другое событие — решение немедленно убить Александра II, принятое на заседании исполкома партии «Земля и воля» — обнародовано не было, но события эти связаны, и взаимосвязь их можно понять и можно объяснить.

Эти события произошли в мире живущих.

А вот совпадение, объяснить которое, пользуясь лишь рациональной логикой, уже не получается…

В 1879 году умер выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев. Он оставил после себя «Историю России с древнейших времен»… А через полмесяца родился Лев Давидович Бронштейн, тот самый, что станет товарищем Троцким; а еще чуть позднее — Иосиф Виссарионович Джугашвили, товарищ Сталин. Оба они — ключевые персонажи нашей будущей истории, которая, к сожалению, будет иметь очень мало общего с историей, описанной в 29 томах С.М. Соловьева.

Слишком далеко разведены эти истории, и только мы, живущие в начале третьего тысячелетия, знаем, как страшно сойдутся они, и какой ценою придется заплатить за это стране.

5

8 июня 1880 года Ф.М. Достоевский произнес знаменитую Пушкинскую речь.

«Пушкин первый своим глубоко прозорливым и гениальным умом и чисто русским сердцем своим отыскал и отметил главнейшее и болезненное явление нашего интеллигентного, исторически оторванного от почвы общества, возвысившегося над народом, — говорил он. — Он отметил и выпукло поставил перед нами отрицательный тип наш, человека, беспокоящегося и не примиряющегося, в родную почву и в родные силы ее не верующего… Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные».