Книга S-T-I-K-S. Игра в кошки-мышки - Михаил Баковец

– Поговорим? – спросил я у него, когда он зафыркал и раскашлялся, придя в себя.

– А? Ты к… – возмутился Художник и вдруг заткнулся.

– Я вижу – узнал.

Несколько секунд сектант сверлил меня взглядом, потом торопливо заговорил:

– Сервий, прости, бес меня попутал. Понравилось мне барахлишко твое и оружие, польстился на награду, которую тебе выплатили янычары. А у меня в последнее время дела совсем никак не шли, на мели сидел с кучей долгов…

– Чего?! – не понял я в первый момент, что он мне говорит. – Какое «на мели»? Какое «польстился»?

– С бандой Хрома связался, они мне пообещали за твои вещи треть. Честное слово. Они бы не убили тебя, к себе хотели взять, в работники, на их стабе пожил бы, дрова порубил, воду таскал на кухню, стирал бы. А потом предложили бы стать одним из них. Им хорошие бойцы нужны. Да я тебе поклясться чем угодно готов, что жив остался бы, ну, может, побили бы немного. Ты же видел, что я тебя просто оглушил и связал, а мог бы убить, что намного проще. Кобра у них на базе живет, можешь его выкупить, я помогу с этим, увидишь, что живой пацанчик, и тебе ничего не грозило…

Я не выдержал и ударил его под ребра носком ботинка, расчетливо пнул, чтобы нижние плавающие ребра совсем уплыли.

Он захрипел и выгнулся в дугу, с губ потекла кровь.

– Кобра?! Живой?! Выкупить?! Ах ты, сука!

С каждым словом я бил сектанта, пока он не потерял сознание. Только когда он перестал реагировать на удары, я остановился, успокаивая тяжелое дыхание.

Показалось, что в комнате запахло жженой тряпкой, но значения этому не придал. Запах мог просто почудиться или его затянуло с улицы.

Вылив остатки воды на Художника и дождавшись, когда он очухается, я присел рядом с ним на корточки и поднес нож к его лицу.

– Я тебя сейчас буду резать, как резал твоих дружков – братьев по вере, как вы резали Кобру и тех двух женщин на крестах. Да-да, я видел то место, видел вашу табличку, знаю, откуда ты, Художник, или выродок Стикса. Как к тебе обращаться, скажи мне? – от злости некоторые слова я выговаривал невнятно, проглатывал окончания, когда спазмы сдавливали горло. В этот момент я был готов содрать с него шкуру, и все потому, что вспомнил картину истерзанных людей. Кобру, с которым за несколько часов до этого разговаривал, да и просто сказалось напряжение последних суток. Его бы снять длительным сном и крепкой выпивкой, да некогда. Наверное, именно так и сходят с ума на войне или после картин жестокости, когда нет возможности снять стресс хоть чем-то – сексом, лекарствами, алкоголем. Общением с психиатром, наконец… Да хотя бы баней, лишь бы тело испытало шок, который перекрыл бы шок сознания.

Отвлекло меня от желания пустить кровь сектанту мычание Колобка. Кажется, он начал привлекать к себе внимание сразу, как только я упомянул про детей Стикса, до этого момента он и Люк лежали тихо, словно мертвые.

– Тебе чего? – грубо обратился я к сталкеру, которого несколько дней назад спас. – Твое счастье, что про тебя не рассказали ничего плохого и даже сообщили, что ты вроде бычка на закланье, которого возили с собой вот эти гады.

– М-м-м…

– Потом поговорим, – отмахнулся я от него, – после них. Видел бы ты то, что я…

– М-М-М!

– Да что ты размычался, блин?! Или мне тебя оглу…

Запах дыма резко усилился. Словно источник его был совсем рядом. Может быть, прямо в этой комнате.

– Что за хрень тут горит?

Ответил мне Люк… без слов. Сектант вскочил с пола и, сбрасывая тлеющие обрывки веревки, налетел на меня, сбил с ног и отвесил оплеуху, от которой мое лицо вспыхнуло так, будто его кто-то погладил горячим утюгом.

От моего ответного удара сектант отлетел к стене, где приложился к ней головой с таким стуком, что я подумал: готов. Да только куда там! Я не успел проморгаться от слез, которые градом текли от боли, как Люк вновь повернулся в мою сторону, выбросил вперед правую руку, и из нее вырвалась струя пламени не меньше метра в длину.

Увернулся я каким-то чудом, и вместо меня огонь прошелся по столу, стулу с мягкой обивкой, задел Колобка.

Я отпрыгнул спиной назад, за что-то запнулся и повалился на пол, больно ударившись левым боком о еще один стул, отбил локоть и чуть не попал под огонь, когда Люк шагнул ко мне.

Полыхнули занавески на окнах, что-то на окне вспыхнуло голубоватым пламенем с легким хлопком, а потом я, наконец-то, достал пистолет и несколько раз выстрелил в грудь сектанту. После второй пули огонь с его руки исчез, после третьей он пошатнулся и ухватился за край тлеющего стола, только четвертая заставила его рухнуть на спину. И это пули из моего «ремингтона», который сорок четвертого калибра! Здоров же он был, сволочь.

– М-м-м!!!

Одежда на Колобке горела, парень пытался перекатиться и придавить пламя, но не мог из-за пут. Чуть лучше дело обстояло с Художником, у которого ткань только тлела и язычков пламени еще не было видно. Зато огня хватало в комнате: весело трещал, распространяя удушливый запах краски и лака, стул, горели какие-то бумажки на полу. Тлела столешница. Пламя с занавесок перебралось на потолок, оклеенный пенопластовыми панелями.

Первым делом я погасил огонь на Колобке, после этого перевернул парня на бок, ухватился обеими руками за его одежду и волоком вытащил в прихожую, потом повторил такую же операцию с Художником. Последним в коридоре оказался мертвый Люк. Я решил, что будет неправильно оставлять его в огне. К тому же на телах сектантов могут иметься какие-нибудь знаки – татуировки, тавро, ритуальные шрамы, которые подтвердят мои слова. Вряд ли местным понравится, что какие-то фанатики вешают их сограждан на кресты и пытают. Кто-то что-то должен был слышать или видеть. Вот такие видящие и помогут мне оправдаться, а то хреново все вышло с этим допросом – вон как огонь гудит в комнате. С такими спецэффектами мне не обойтись без опасных допросов местными законниками. Несколько секунд я стоял перед дверью и не решался открыть ее, а когда все же нашел в себе силы взяться за замок, с той стороны кто-то сильно заколотил, не жалея рук и ног.

– Эй, вы там! Мать вашу, у вас пожар! Перепились, суки!.. Ломайте на хрен дверь!

– Не надо ломать! – крикнул я в ответ. – Я ее уже открываю.

На площадке стояли четверо мужиков. У одного в руке был узкий топорик на длинной ручке с приваренным к обуху граненым штырем. Все малость обалдели, когда я на их глазах стал вытаскивать связанных. Помогать никто не помог, но и мешать не стали.

– Это что за петрушка, парень? Кто эти люди? – спросил тот, что держал в руке топор. Сейчас уже все пришли в себя и стали нехорошо посматривать на меня. Ну да, я тут чужак без роду и племени. Незнакомец для всех, а сталкеров знали, пусть не все, но многие.

– Работорговцы, вот кто. Новичков вывозили из Орешка и продавали бандитам и в секту, где их пытали, – пояснил я. – Не веришь? Пошли к ментату с ними, пусть допросит.