Книга Рузвельт, Кеннеди, советская агентура - Александр Феклисов

А вот и сама Елена Петровна, пожилая, но еще привлекательная стройная женщина с правильными чертами лица. Я передал ей бутылку «Столичной», баночку зернистой икры и коробку конфет. Елена Петровна приветливо показала свой дом. На первом этаже – прихожая, большая гостиная-столовая и кухня; на втором – две спальни, кабинет, библиотека.

Мы остались в кабинете, уселись в кресла. Вспомнили военные годы.

– Я боялся, – сказал профессор, – что Красная Армия не выдержит такого мощного удара хорошо оснащенной военной машины Гитлера, без особых усилий сокрушившей почти все страны Европы. Опасался, что падут Москва и Ленинград.

Я заметил, что Гитлер мог бы быть разбит значительно раньше, если бы западные союзники своевременно открыли второй фронт.

В ответ Сорокин сказал:

– В планы Черчилля и влиятельных кругов США входила не только победа над Германией, но и максимальное истощение СССР в этой войне. Вообще Англия, начиная со времени Петра Великого, делала все возможное, чтобы не допустить усиления России. Сейчас же США боятся, как бы Советский Союз не стал мощной и влиятельной державой в мире.

Елена Петровна пригласила нас к столу. По ее просьбе за обедом я рассказывал о себе, а хозяин – о своей жизни.

– У меня более пролетарское происхождение, чем у вас, – заметил Сорокин.

Родился он в 1889 году в селе Турья, в нынешней Республике Коми. Родители – бедные, неграмотные крестьяне. Отец плотничал и малярничал в соседних деревнях. Питирим с восьми лет помогал отцу и матери. Когда ему было одиннадцать, умерли родители. После этого начались хождения по людям, городам и весям, подряды в деревнях, на фабриках. Но у него была большая тяга к учебе. Окончил церковно-приходскую школу, гимназию. Переехал в Петербург, где поступил в университет. В 1916 году защитил кандидатскую диссертацию по уголовному праву, а в 1922-м – докторскую по социологии. В студенческие годы примкнул к партии социалистов-революционеров (эсеров). Трижды арестовывался царским правительством и сидел в тюрьмах. Избирался членом Учредительного собрания, два месяца был секретарем Керенского.

В период Октябрьской революции вел идеологическую борьбу против партии большевиков. Приходилось выступать с Лениным на одних и тех же митингах в роли противников.

– Ленин и я достаточно хорошо знали друг друга, – подчеркнул мой собеседник.

Сорокин дважды арестовывался большевиками. В 1918 году его посадили в Вологодскую тюрьму. Местный трибунал приговорил к расстрелу. Чекисты ему сказали, что через десять дней приговор приведут в исполнение. Он писал письма Ленину, Луначарскому и Карахану. С последним П. Сорокин вместе учился в Петербургском университете. (Луначарский А. В. (1875–1933) – советский государственный и партийный деятель, писатель, критик, академик АН СССР. С 1917 года нарком просвещения. В 1933 году полпред в Испании. Карахан (Караханян) Л. М. (1889–1937) – советский государственный деятель. В 1918–1920, 1927–1934 годах – заместитель наркома иностранных дел. В 1921-м полпред в Польше, в 1923–1926 годах – в Китае, с 1934-го – в Турции. Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.)

В письмах просил о помиловании, указывая, что лично никогда не вел вооруженную борьбу против большевиков, а лишь идеологическую. Он не надеялся, что в то сложное время письма дойдут до адресатов, и каждый день ждал смерти. Прошло десять, двадцать, сорок дней, а его не расстреливали.

Однажды явились чекисты и приказали одеваться. Сорокина перевезли в Москву, на Лубянку. После непродолжительного допроса его доставили к народному комиссару просвещения Луначарскому. Выслушав еще раз просьбу и доводы Сорокина, нарком сообщил, что смертный приговор отменяется и он освобождается.

Неожиданно Луначарский предложил Сорокину быть представителем Наркомпроса в северной части России. Сорокин не согласился. Тогда нарком направил его деканом исторического факультета в Петроградский университет, где он проработал до конца 1922 года, когда в числе большой группы оппозиционно настроенных ученых, представителей старой интеллигенции, его выслали из Советской России.

Около года Сорокин читал лекции по социологии в Пражском университете. Позднее был приглашен в Соединенные Штаты на должность профессора в Миннесотский университет, где проработал шесть лет. С 1930 года и до ухода на пенсию в 1955-м возглавлял кафедру социологии Гарвардского университета. Курс его лекций по социологии считали за честь прослушать многие молодые политические деятели и ученые США и других стран, среди них – президент Дж. Кеннеди, госсекретарь Д. Раск.

Сорокин опубликовал более двадцати книг по социологии, многие из которых переведены на другие языки. Так, его монография «Современные социологические теории» издана на одиннадцати языках, а труд «Кризис нашего века» – на восьми. Он стал почетным доктором многих иностранных академий и университетов. В 1936 и 1937 годах избирался президентом Международного института социологии. На Западе Сорокин считается одним из выдающихся социологов двадцатого столетия.

Во время беседы я упомянул, что Ленин написал о нем статью «Ценные признания Питирима Сорокина».

– Да, была такая статья, – ответил профессор.

– Что побудило вас сделать заявление о выходе из партии эсеров? – спросил я.

Сорокин на несколько минут задумался. На лице Елены Петровны, сидевшей за столом, появилась загадочная улыбка.

– В статье Ленина это объяснено подробно, – ответил мой собеседник. – Если сказать коротко, я тогда увидел, что крестьяне в своей массе не поддержали попытки эсеров захватить власть на местах в различных губерниях. Не только крестьянская беднота поддерживала Советскую власть, но на ее сторону стал переходить середняк. Поняв это, я посчитал, что партия социалистов-революционеров лишилась опоры в народе. Ее дело проиграно, и мне нужно выходить из этой партии, что я и сделал, опубликовав заявление в печати. К тому же, – добавил он, – я был против террористической деятельности, к которой стали прибегать эсеры.

Питирим Сорокин интересовался жизнью в Советском Союзе, спросил, что изменилось в стране после смерти Сталина, как относится народ к Хрущеву.

– Хрущев поступил правильно, что не допустил войны во время Карибского кризиса. Не нужно подвергать риску достижения Советского Союза, да и Кубы, которые с таким огромным трудом создавались в течение многих лет, – комментировал мой собеседник.

Затронули вопрос и о культе личности Сталина.

Тогда я был убежден, что с культом личности руководителей у нас покончено. Гарантия этого – принятый на XX съезде КПСС принцип коллективного руководства и развитие социалистической демократии.

Выслушав мои доводы, Сорокин со вздохом сожаления произнес:

– Молодой человек, вы глубоко заблуждаетесь. Вы еще мало жили, мало видели да, очевидно, и мало читали. У меня же более бурная и долгая жизнь, чем у вас. Я видел больше вас, а главное, глубоко изучил эту проблему начиная с древнейших времен. Культ личности проистекает от такого людского порока, как властолюбие, и расцветает особенно пышно в условиях ограниченной демократии. Властолюбие самый опасный порок. Он более вредный, чем сивуха и разврат. Властолюбие и культ личности главы государства сковывают творчество, унижают миллионы людей и тем самым наносят обществу огромный вред.