Книга Дом глав родов Дюны - Фрэнк Герберт

Не глядя на него, Мурбелла сказала:

— В твоих жизнях было много женщин.

— Никогда не считал.

— Ты любил их?

— Они умерли, Мурбелла. Все, что я могу тебе сказать — то, что в моем прошлом не было ревнивых призраков.

Мурбелла погасила светильники. Он закрыл глаза, ощущая подкрадывавшуюся к ним тьму; Мурбелла скользнула в его объятия. Он крепко прижимал ее к себе, зная, что это нужно ей, но мысли его текли своим чередом.

Старое воспоминание — учитель-ментат: «Все наиболее важное может стать неважным за мгновение, разделяющее два удара сердца. Ментатов должны радовать такие мгновения»

Он не ощущал радости.

Все эти прожитые жизни вступали в нем в конфликт с системой ценностей Ментата. Ментат вступал во Вселенную в невинности неведения. Ничего старого, ничего нового, ничего фиксированного — ничего, что было бы действительно известно. Ты был сетью и существовал только для того, чтобы оценить улов.

Что же не проходило? Какую мелкую сеть я использовал для этого?

Таков был взгляд Ментата. Но не было способа, с помощью которого Тлейлаксу могли бы вложить в гхолу-Айдахо все клетки прежних инкарнаций. В их коллекции его клеток должно было чего-то не хватать.

Но в моей памяти нет провалов. Я помню их все.

Он был вневременной сетью. Вот так я и вижу этих людей… сквозь сеть. Это было единственным объяснением, которое могло предложить сознание Ментата, и если бы Сестры узнали об этом, они пришли бы в ужас. Не имеет значения, как горячо он будет отрицать это; они скажут: «Новый Квизац Хадерах! Убейте его!»

Так поработай на себя, Ментат!

Он знал, что собрал большую часть кусочков мозаики, но они все еще не складывались в столь ценимую Ментатом совокупность вопросов — Ах-ха!

Игра, в которой один из элементов головоломки нельзя двигать.

Оправдания необычному поведению.

«Они хотят, чтобы мы добровольно участвовали в их снах!»

Искать пределы!

Люди могут удерживать равновесие на довольно странной почве.

Попасть в тон. Не думай. Делай это.

~ ~ ~

Лучшее искусство должно имитировать жизнь. Если оно имитирует сон, то это должен быть сон о жизни. В противном случае не возникает точек пересечения. Мы не подходим друг к другу.

Дарви Одрейд

Они продолжили путешествие на юг к пустыне. Наступил ранний вечер. Одрейд заметила, что ландшафт вокруг города тревожаще изменился по сравнению с тем, что она видела три месяца назад во время предыдущей инспекции. Она невольно пожалела о том, что предпочла путешествие по земле. На этом уровне пейзаж, видимый сквозь защищавший их от пыли пластекс, представал в ином свете; она могла рассмотреть множество новых подробностей.

Здесь стало гораздо суше.

Они ехали в сравнительно легкой машине, рассчитанной только на пятнадцать пассажиров, включая шофера. Воздушная подушка, совмещенная со сложным двигателем, позволяла двигаться над землей. Скорость — три сотни в час, ход плавный. Эскорт Одрейд (слишком большой, все из-за излишне рьяной Тамалан) следовал за ней на автобусе, в котором также помешалась смена одежды, еда и вода на случай остановок в дороге.

Стрегти, сидевшая рядом с Одрейд позади водителя, сказала:

— Неужели мы не могли бы устроить здесь хотя бы небольшой дождь?

Одрейд поджала губы. Лучшим ответом в этом случае было молчание.

Они отправились в дорогу поздно. Все они собрались в транспортных доках и уже собирались ехать, но туг прибыло сообщение от Беллонды. Новая весть о несчастье, требовавшая личного внимания Преподобной Матери — и это в последний момент!

Это была одна из тех минут, когда Одрейд чувствовала, что ее единственная роль была ролью официального переводчика. Подойти к краю сцены и разъяснить всем, что это значит: «Сегодня, Сестры, мы узнали, что Чтимые Матры уничтожили еще четыре наших планеты. Нас стало еще меньше»

Только двенадцать планет (включая Баззел) — и безликий охотник с топором приблизился еще на четыре шага.

Одрейд почувствовала, что под ее ногами разверзлась пропасть.

Беллонде следовало бы придержать эти последние скверные новости до более подходящего момента.

Одрейд выглянула в окно. Разве для таких вестей есть более подходящий момент…

Они продвигались на юг в течение чуть более трех часов, дорога змеилась перед ними лаково блестящей зеленой лентой. Дорога вела их меж холмов, поросших пробковым дубом, тянущихся до горизонта, скрытого горными хребтами. Здесь, на плантациях с менее строгими регламентациями, чем сады, дубам было позволено вырастать низкими и приземистыми. Изначально плантация была заложена на естественных уступах террас, ныне заросших высокой и жесткой бурой травой.

— Здесь мы выращиваем трюфели, — сказала Одрейд.

У Стрегги оказалась в запасе еще одна скверная новость:

— Мне говорили, что с трюфелями приключилась беда, Преподобная Мать. Недостаточно дождей.

Больше не будет трюфелей? Одрейд заколебалась; ей очень хотелось подозвать сидящую позади послушницу из Отдела Связи и запросить Контроль Погоды о том, можно ли смягчить засуху.

Она оглянулась на своих адъютантов. Три ряда, по четыре человека в каждом, специалисты, способные расширить ее возможности наблюдателя и исполнить любое приказание. Только посмотрите на едущий следом автобуса. Одно из самых больших и вместительных транспортных средств Дома Собраний. Тридцать метров в длину, по меньшей мере! Битком набит людьми! Вокруг него клубами вздымалась пыль.

Тамалан по приказанию Одрейд ехала позади. Услышав о таком распоряжении, все подумали, что Преподобная мать может быть достаточно едкой, если ее разозлить. Там взяла в поездку слишком много людей, а Одрейд обнаружила это слишком поздно; чтобы что-либо изменить.

— Это не инспекция! Это вторжение какое-то, будь оно неладно!

Исполняй мои указания. Там. Маленькая политическая драма. Это сделает переход легче.

Она снова перенесла внимание на шофера, единственного мужчину в этом автомобиле. Клэрби, вечно кислый и неприветливый эксперт по транспорту. Морщинистое личико, кожа цвета свежевскопанной влажной земли. Любимый шофер Одрейд. Водящий машину быстро и безопасно, изучивший до мелочей возможности своей машины.

Они перевалили через гребень холма; здесь дубняк редел, уступая место фруктовым садам, окружающим Обитель.

Как она прекрасна в лучах заката, подумала Одрейд. Невысокие здания — белые стены, оранжевые черепичные крыши. За аркой начиналась первая улица

— ее можно было разглядеть издалека, а дальше была видна высокая центральная структура, в которой размещались региональные службы наблюдения.