Книга Комбат в западне - Максим Гарин

Но Шеришевский оказался на месте — маячил в окне. Комбат посмотрел на дом, где была квартира коллекционера, причмокнул языком:

— А вот здесь неплохо было бы площадку выкупить и сделать квартиру. Слушай, Исакович, ты случайно не знаешь сколько бы она могла стоить?

— Я думаю, квартиры здесь дорогие, все-таки центр.

Потолки высокие. Тысяч под триста будет.

— Фигня, — Рублев сказал это так неопределенно, что Пигулевский не понял о чем собственно речь: то ли о квартирах, то ли о деньгах.

— Тысяч триста говорю, Борис Иванович.

— Чего так дешево? Скидка — клопы и тараканы в доме водятся?

— Кому дешево, а как мне, такие деньги и не снились.

— Тебе не снились, а мне надоели, — сказал Комбат.

Джип подкатил прямо к подъезду, заехав широкими колесами на бордюр.

— Здесь, что ли? На каком этаже?

— В доме лифт есть.

— А мне все равно. Я могу и пешком, не гордый.

— Этаж второй, — сказал Пигулевский.

— Ну, пойдем, ребята!

В окне исчезло лицо Шеришевского, бледное и чуть-чуть испуганное.

Комбат подмигнул своим ребятам, дескать, будьте наготове, ожидать можно всего, чего угодно. Хотя и Подберезский, и Альтов были готовы к любым неожиданностям.

Поднялись. Дверь квартиры была уже открыта.

— Вот это Станислав Борисович Шеришевский, а это Борис Иванович Рублев, бизнесмен, наш гость.

— Очень приятно, — раскланялся коллекционер, — проходите, пожалуйста.

— Взаимно.

Комбат недовольно огляделся по сторонам, будто ожидал подвоха. Но в квартире царили тишина и полумрак. Вообще, у Шеришевского, как и у любого коллекционера, шторы на окнах были всегда закрыты, чтобы свет не портил картины, рядами висящие на стенах.

— Проходите в гостиную.

Вначале вошел Подберезский, за ним Комбат, а замыкал шествие Альтов.

— Знаете, Борис Иванович, — сказал Шеришевский, — я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз.

— С глазу на глаз? У меня секретов нет.

— Но так, знаете ли, будет мне спокойнее, — и он покосился на Пигулевского.

Тот согласно закивал.

— Да-да, Борис Иванович, такие уж люди коллекционеры, они всего боятся.

— Чего меня бояться? Я что, кусаюсь? Ну, хочешь, так хочешь — с глазу на глаз. Пошли. Куда ты меня поведешь?

— Проходите в кабинет. Может, коньяка?

— Нет, пить я не хочу. Показывай, что у тебя есть.

Шеришевский аккуратно прикрыл за собой дубовую толстую дверь и начал издалека:

— Вы слышали что-нибудь о «Янтарной комнате»?

— О чем, о чем? — переспросил Борис Иванович.

На самом деле он кое-что слышал, но решил изображать из себя простака до конца.

— Известная вещь.

— Это что за комната, из янтаря, что ли?

— Да, из янтаря.

— Слышал. Так ее же украли фашисты — по сей день найти не могут.

— Оно-то так. А вот скажите, если бы вам ее предложили, вы бы ее купили? — Шеришевский исподлобья взглянул на Комбата. У того на лице появилось вначале замешательство, а затем широкая улыбка почти на все зубы.

— Без вопросов, любезный. Правда, смотря сколько она стоит. Ведь насколько я понимаю, стоит она немало, и места много занимает.

— Так-то оно так, но если быть откровенным, то эта комната вообще не имеет цены.

— Подробнее можно? Конкретнее? Я вообще, знаете ли, люблю конкретно, четко и определенно.

Станислав Борисович подошел к книжной полке, вытащил толстенный фолиант, развернул и положил на стол.

— Вот, полюбуйтесь.

— А чем здесь, собственно, любоваться? — хмыкнул Комбат, проводя пальцами по гладкой странице.

— Это цветная реконструкция с черно-белых снимков и гравюр.

— Понятно, что дальше?

— Это очень ценная вещь.

— Сколько она стоит, эта ваша комната?

— Я не являюсь ее владельцем, но я знаю людей, которые имеют к ней отношение. Дело вот в чем, Борис Иванович: это подсудное дело, ведь «Янтарная комната» является достоянием государства, которое похитили фашисты.

— Вот уже эти немцы, вечно мне дорогу норовят перебежать! Так она есть или нет? — наконец спросил Комбат, глядя прямо в глаза Шеришевскому.

Тот склонил голову на бок, сцепил пальцы. Хрустнул суставами.

— Она существует, не могла же она раствориться в воздухе? Такие вещи на помойку не выбрасывают, от пожаров хранят бережно, а если уж прячут, то — надежно.

— Так значит она есть?

— Есть, есть.

Шеришевский огляделся по сторонам, затем вытащил из книжного шкафа завернутую в ткань панель, бережно, как ребенка, развернул, смахнул пылинки, зажег лампу, направил луч света на инкрустацию, чтобы отблески горели в толще янтаря, и сказал:

— Вот кусочек этой комнаты, маленькая частичка.

— Откуда я знаю, может, ты склепал ее сам?

— Нет, что вы! Вы можете позвать экспертов. Хотя лучшим экспертом в этом деле являюсь я. И коль уж говорю, что это подлинник, так оно и есть.

— Не врешь?

— В делах лучше правду говорить, за такие деньги голову точно оторвать могут.

Комбат послюнил палец, провел по гладкому полированному янтарю.

— Блестит! — буркнул он и самодовольно хмыкнул. — Как настоящая блестит! Блин, даже у директора такой нету.

— У какого директора? — задал вопрос Шеришевский.

— У директора алмазных приисков. Это мой конкурент. Сволочь невероятная! Денег не мерено, а алмазов так вообще не счесть. Наверное, в трехлитровых банках, хранит, сволочь, фашист переодетый! Вот уж гад. И подкопаться к нему никак нельзя. Ни ФСБ, ни ФСК — никто его сколупнуть не могут. Сидит, как пень дубовый, и все под себя гребет. Я с мужиками пытался его тряхнуть, да ничего у нас не вышло. А где эта знаменитая комната находится?

— Ну, знаете ли… — Шеришевский даже прихлопнул в ладоши, — вы такие вопросы задаете…

— Понимаю, вы пока не подследственный, а я не следователь. В общем, как я понимаю, она есть.

— В общем-то да, — весьма уклончиво покачал головой Шеришевский и кивнул. — Если хотите, я могу вас свести с ее хозяином.

— Слушай, любезный, — Рублев набычился и даже покраснел, — ответь мне на один вопрос: а меня за задницу вместе с комнатой не возьмут?

— Если аккуратно, то не возьмут, — ответил Шеришевский, морщась от прямоты вопроса.