Книга Человек в картинках (сборник) - Рэй Брэдбери

У детской площадки, над которой все еще горел одинокий фонарь, он остановился. Ворота были уже заперты, но этот единственный фонарь горел здесь до двенадцати ночи. С каким наслаждением он стер бы с лица земли это проклятое место, разбил бы в куски ограду, уничтожил бы эти ужасные спусковые горки и сказал бы детям: «Идите домой! Играйте дома, играйте в своих дворах!»

Каким коварным, жестоким, холодным местом была эта площадка! Знал ли кто-нибудь, откуда приходят сюда дети? Мальчик, выбивший тебе зуб, кто он, как его зовут? Никто не знает. Где он живет? Никто не знает. В любой день ты можешь прийти сюда, избить до полусмерти любого из малышей и убежать, а на другой день можешь пойти на другую площадку и проделать то же самое. Никто не станет разыскивать тебя. Можно ходить с площадки на площадку и везде давать волю своим преступным наклонностям – и все безнаказанно, никто не запомнит тебя, ибо никто тебя никогда и не знал. Через месяц можешь снова вернуться на первую из них, и если малыш, которому ты выбил зуб, окажется там и узнает тебя, ты сможешь все отрицать: «Нет, это не я. Это, должно быть, кто-то другой. Я здесь впервые. Нет, нет, это не я». А когда мальчуган отвернется, можешь снова дать ему пинка и убежать, петляя по безымянным улицам.

«Что делать, как помочь сыну? – думал мистер Андерхилл. – Сестра более чем великодушна, она отдает Джиму все свое время, неистраченную любовь и нежность, которые не пришлось подарить собственным детям. Я не могу все время ссориться с ней или просить ее покинуть мой дом. Уехать в деревню? Нет, это невозможно. Для этого нужны деньги. Но оставить Джима здесь я тоже не могу».

– Здравствуй, Чарли, – раздался тихий голос.

Андерхилл вздрогнул и обернулся. За оградой детской площадки прямо на земле сидел серьезный девятилетний мальчуган и рисовал пальцем квадратики в прохладной пыли. Он даже не поднял головы и не посмотрел на Андерхилла. Он просто сказал: «Здравствуй, Чарли», спокойно пребывая в этом зловещем мире по ту сторону железной ограды.

– Откуда ты знаешь мое имя? – спросил мистер Андерхилл.

– Знаю. – Мальчик улыбнулся и поудобнее скрестил ноги. – У вас неприятности.

– Почему ты здесь так поздно? Кто ты?

– Меня зовут Маршалл.

– Ну конечно же! Ты Томми Маршалл, сын Томаса Маршалла. Мне сразу показалось, что я тебя знаю.

– Еще бы. – Мальчик тихонько засмеялся.

– Как поживает твой отец, Томми?

– А вы давно не видели его, сэр?

– Я видел его мельком на улице месяца два назад.

– Как он выглядит?

– Что ты сказал? – удивился мистер Андерхилл.

– Как выглядит мистер Маршалл? – повторил свой вопрос мальчик.

Было что-то странное в том, как он избегал произносить слово «отец».

– По-моему, неплохо. Но почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Надеюсь, он счастлив, – промолвил мальчик.

Мистер Андерхилл смотрел на его поцарапанные руки и разбитые колени.

– Разве ты не собираешься домой, Томми?

– Я убежал из дому, чтобы повидаться с вами. Я знал, что вы придете сюда. Вам страшно, мистер Андерхилл?

От неожиданности мистер Андерхилл не нашелся что ответить.

– Да, эти маленькие чудовища… – наконец промолвил он.

– Возможно, я смогу помочь вам. – Мальчик нарисовал в пыли треугольник.

«Что за ерунда?» – подумал мистер Андерхилл.

– Каким образом?

– Ведь вы сделали бы все, чтобы Джим не попал сюда? Даже поменялись бы с ним местами, если бы могли?

Мистер Андерхилл оторопело кивнул.

– Тогда приходите сюда завтра, ровно в четыре часа. Я смогу помочь вам.

– Помочь? Как можешь ты помочь мне?

– Сейчас я вам этого не скажу, – ответил мальчик. – Но это касается детской площадки, любого места, похожего на это, где царит зло. Ведь вы сами это чувствуете.

Теплый ветерок пролетел над пустынной лужайкой, освещенной светом единственного фонаря. Андерхилл вздрогнул.

Даже сейчас в площадке было что-то зловещее, ибо она служила злу.

– Неужели все площадки похожи на эту?

– Таких немало. Вполне возможно, что эта – в чем-то единственная, а может, и нет. Все зависит от того, как смотреть на вещи. Ведь они таковы, какими нам хочется их видеть, Чарли. Очень многие считают, что это прекрасная площадка, и они по-своему правы. Наверное, все зависит от того, с какой стороны смотришь на это. Мне только хочется сказать вам, что Том Маршалл тоже пережил это. Он тоже боялся за своего сынишку Томми, тоже думал об этой площадке и о детях, которые играют на ней. Ему тоже хотелось уберечь Томми от зла и страданий.

Мальчик говорил об этом как о далеком прошлом, и мистеру Андерхиллу стало не по себе.

– Вот мы и договорились, – сказал мальчик.

– Договорились? С кем же?

– Думаю, с детской площадкой или с тем, кому она принадлежит.

– Кому же она принадлежит?

– Я никогда не видел его. Там, в конце площадки, за эстрадой, есть контора. Свет горит в ней всю ночь. Какой-то странный, синеватый, очень яркий свет. В конторе совершенно пустой стол и стул, на котором никто никогда не сидел, и табличка с надписью: «Управляющий», хотя никто никогда не видел его.

– Должен же он быть где-нибудь поблизости?

– Совершенно верно, должен, – ответил мальчик. – Иначе ни я, ни кое-кто другой не смогли бы попасть сюда.

– Ты рассуждаешь как взрослый.

Мальчик был заметно польщен.

– Хотите знать, кто я на самом деле? Я совсем не Томми. Я – Том Маршалл, его отец. – Мальчик продолжал неподвижно сидеть в пыли, освещенный светом одинокого, недосягаемого фонаря, а ночной ветер легонько трепал ворот его рубашки и поднимал с земли прохладную пыль. – Да, я Том Маршалл – отец. Я знаю, вам трудно поверить в это, но это так. Я тоже боялся за Томми, как вы боитесь сейчас за своего Джима. Поэтому я пошел на эту сделку с детской площадкой. О, не думайте, что я один здесь такой. Есть и другие. Если вы повнимательнее вглядитесь в лица детей, то по выражению глаз сразу отличите нас от настоящих детей.

Андерхилл растерянно смотрел на мальчика.

– Шел бы ты домой, Томми.

– Вам хочется мне верить. Вам хочется, чтобы все это оказалось правдой. Я понял это в первый же день по вашим глазам, как только вы подошли к ограде. Если бы вы могли поменяться местами с Джимом, вы, не задумываясь, сделали бы это. Вам хочется спасти его от подобного детства, хочется, чтобы он поскорее стал взрослым и все это было бы уже позади.

– Какой отец не желает добра своему ребенку.

– А вы особенно. Ведь вы уже сейчас чувствуете каждый удар и пинок, который получит здесь Джим. Ладно, приходите завтра. Вы тоже сможете договориться.