Книга Мадам змея - Виктория Холт

Она могла быть счастливой женщиной, поскольку ее страстное желание стать матерью большого семейства сбылось, но Катрин по-прежнему страдала от ревности.

Этим утром со двора донеслись женские голоса; поднявшись с постели, она подошла к окну, присела и стала слушать.

— Король уехал в Ане.

— В Ане! В такое время! Ему следовало остаться с женой и малышом.

Катрин мысленно увидела недоуменное пожатие плечами, насмешливые улыбки.

— О да, моя дорогая, король должен находиться в такой момент возле своей королевы. Во всех других вопросах король проявляет благоразумие, он понимает, что хорошо, а что — плохо. Но стоит мадам де Валентинуа поманить его… он тотчас теряет голову.

— Бедная королева Катрин! Как ей должно быть грустно оттого, что ее и малыша Карла оставили одних.

— Королева?..

Голос зазвучал так тихо, что Катрин перестала различать слова. Потом она услышала:

— В ней… есть нечто странное. По-моему, королеве это безразлично.

Катрин печально улыбнулась. Безразлично! Нечто странное? Возможно, это правда. Но как грустно знать, что ее жалеют даже слуги!

Похоже, хозяйка Ане нарочно выманила Генриха из Сент-Жермена в такое время.

Катрин окончательно встала с постели. Бесполезно поднимать ковер и смотреть в нижнюю комнату. Вместо этого она помолилась. Катрин горько плакала. Святая Дева, открой мне, как сотворить чудо, просила она.

Неужели чудо свершилось?

Мадаленна принесла ей новость.

— Ваше Величество, герцогиня де Валентинуа заболела, она лежит в Ане.

Диана больна! Сердце Катрин забилось чаще. Это случилось! Ее молитвы услышаны.

— Король в Ане, Мадаленна?

— Да, король находится рядом с мадам герцогиней, но говорят, что она больна очень серьезно.

Катрин захотелось поскорей встретиться с братьями Руджери. Когда наступили сумерки, она закуталась в плащ и поспешила к ним. Родив одного за другим пятерых детей, она сохранила бодрость и энергию.

Войдя в дом, стоявший у реки, она тотчас поняла, что Космо и Лоренцо уже знают новость. Их лица были настороженными, словно они думали, что недавно оправившаяся от родов Катрин, вопреки их предостережениям, сумела-таки отравить герцогиню де Валентинуа.

Катрин явно нервничала, торопилась, братья немедленно закрыли все двери, зашторили окна и отправили на двор двух своих слуг, хотя они и были итальянцами. Одержимость Катрин пугала астрологов.

— Вижу, вы все знаете, — сказала она.

— Это печальная новость, — промолвил Космо.

— Печальная? Это самая лучшая новость, какую я слышала за многие годы.

— Ваше Величество, — сказал Космо, — мы умоляем вас сохранять спокойствие. Герцогиня больна; никто не знает природы ее болезни. В этом городе слухи распространяются, как огонь в ветреную погоду.

Катрин забарабанила пальцами по столу.

— О да. Кто-то обязательно скажет, что я подсыпала ей яд в вино или пищу, вылила его на страницы книги… знаю. Меня обвинят в отравлении Дианы.

— Для нас будет лучше, если герцогиня поправится.

— Для меня — нет.

Она посмотрела сначала на одного брата, потом на другого.

— Лоренцо, Космо, — с мольбой в голосе произнесла Катрин, — я отдала бы все, что я имею, чтобы услышать о ее смерти.

— Мадам, на улицах уже говорят, — сказал Космо.

— Говорят! Говорят! Знаю. Люди всегда говорят. Меня обвиняли в отравлении дофина. Скажу вам — я не собиралась убивать дофина. Однако меня обвиняли в этом.

— Те, чья смерть выгодна нам, не должны умирать, — сказал Лоренцо.

— Когда-нибудь она все равно умрет. Почему не сейчас?

Она встала и поглядела на братьев.

— У вас есть средства. Яды… тончайшие яды. Дай мне ключ от твоего шкафа, Лоренцо.

— Ваше Величество, мы с братом готовы сделать для вас все… но мы не можем позволить вам погубить себя.

Находясь в обществе братьев, она могла не скрывать своих чувств; сейчас страдания, неудовлетворенные желания, унижение, разочарование привели ее на грань истерики.

— Вы боитесь погубить себя! — сердито закричала она. — Это так, Лоренцо! Это так, Космо! Вы опасаетесь «испанского сапога» и водяной пытки… страшной смерти! Вы боитесь не за меня… а за себя. Что я потеряю, если умру? Ничего! А выиграть могу все. Меня не могут устранить. Я — мать будущего короля Франции. Приказываю вам дать мне ключ от шкафа.

Братья испуганно переглянулись.

— Мадам, — произнес в отчаянии Лоренцо, — умоляю вас…

— Я приказываю вам!

Катрин повелительно протянула руку.

Космо кивнул, и Лоренцо достал из кармана серебряную цепочку, на которой висел ключ.

Катрин схватила его и бросилась к шкафу. Астрологи, не двигаясь, смотрели на нее.

Она замерла перед множеством склянок, каждая из которых содержала вещество, способное вызвать смерть. Братья делились с ней секретами своего искусства; она заставляла их делать это; Катрин знала кое-что о ядах.

— Дай мне что-нибудь безвкусное, Лоренцо, — она повернулась к ним лицом.

Братья не сдвинулись с места; они лишь испуганно смотрели на нее. Они мысленно перенеслись из этой комнаты в кошмарную камеру для допросов с пристрастием.

Катрин топнула ногой.

— Это! — сказала она, коснувшись одной из склянок.

Лоренцо шагнул вперед.

— Ваше Величество, вы не можете сделать это. Вам придется кому-то довериться.

— У меня есть друзья.

— Сапог разрывает самые крепкие дружеские узы, мадам.

— Вы думаете только о пытках. Разве я не познала муки в моих покоях в Сент-Жермене?

— Мадам, разрешите нам заделать эту дыру. Вы совершили ошибку, распорядившись пробить ее.

Она почувствовала, что к ее глазам подступили слезы. Глядя на Лоренцо и Космо, она вспомнила двух мальчиков Руджери; они были ее друзьями во дворце Медичи, а Алессандро — врагом маленькой Екатерины. Они — ее друзья, настоящие друзья. Да, они боятся за себя, но и за нее тоже. Они мудры.

Братья заметили, что Катрин колеблется. Она почувствовала, что они испытали облегчение. Возможно, она тоже испытала облегчение. Буря в ее душе утихла. Она снова становилась спокойной Катрин, обладавшей терпением, умением ждать, действовать тайно.

— Герцогиня постоянно носит одно кольцо, — сказал Космо. — Говорят, что кольца обладают удивительными свойствами.

— Я знаю это кольцо, — сказала Катрин, — с большим рубином. Король подарил его мадам де Валентинуа в самом начале их дружбы.