Книга Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты - Мадлен Лево-Фернандез

«Мадам попросила принести ей стул, потом чашку чая.

– Ох! Боже мой! – повторяла она, слегка раскачиваясь и рассматривая картины.

Пронзительный взгляд яростно сверлил воображаемых врагов, орлиный нос был слегка сморщен, словно от неприятного запаха. На этих портретах Мадам выглядела как жестокий диктатор. Тяжесть и богатство расшитого платья, которое было прорисовано до малейших деталей с прерафаэлитовской тщательностью, только добавляло портрету безжалостной точности. Шея, украшенная огромным жемчужным ожерельем, была синюшной и тощей, как у грифа. Нижняя челюсть и подбородок были решительно выпячены и придавали лицу хищное выражение, которое еще усиливалось пунцовыми губами, а гладкий лоб, хотя и лишенный морщин, был слегка сиреневого оттенка. Художник акцентировал резкий его изгиб, а волосы, казалось, были стянуты в огромный узел с яростной силой.

Хелена попросила еще чашку чая, потом, шатаясь, встала со стула.

– Я… и правда на это похожа?

Все бросились ее утешать, говорить, что художник всегда видит все по-своему и ни одна картина не может иметь строгого портретного сходства с моделью, а эти два произведения – настоящие шедевры.

– Они отвратительны. Я что же, такая старая и злая?! Настоящая ведьма!

Через несколько дней портреты были выставлены в Галерее Тейт. На эту грандиозную выставку Мадам не пошла, отказываясь считать ее для себя честью. Полюбоваться на портреты пришли сотни тысяч человек, а критики наперебой восхищались мастерством Сазерленда и смелостью Мадам, которая не побоялась предстать перед таким пронзительно-жестоким взглядом». Хелена вырезала и складывала в папочку, на которой было написано: «Мерзкие портреты Сазерленда», все, что было написано по этому поводу. Скоро папку заменил целый ящик, потому что пресса безумствовала. Королева и королева-мать собственной персоной посетили Галерею Тейт. Мадам была под впечатлением.

– Кто мог ожидать?

– Ожидать чего?

– Того, что люди заинтересуются этим всем до такой степени!

Эпизод с портретами Сазерленда стал причиной, по которой лондонский журнал Sunday Times предложил ей написать мемуары. Она спросила, заплатят ли ей, и, получив утвердительный ответ, согласилась. Это книга будет напечатана много лет спустя под названием Life for Beauty – «Жизнь за красоту».

Через несколько месяцев после экспозиции в Тейт портрет пополнил коллекцию Мадам на Парк-авеню. Каждому гостю, которому показывали этот портрет, она обеспокоенно задавала один и тот же вопрос: «Вам нравится? Мне вот абсолютно нет». Потом она говорила, что это очень пристрастное видение ее такой властной и сильной, «я и не представляла, что могу так выглядеть. Никогда еще на меня не смотрел такой прямой и резкий взгляд». Все это не мешало ей признать картины шедеврами. В завершение этой истории она подарила госпоже Сазерленд то расшитое платье, в котором позировала.

Хотя эти портреты и не вызвали у нее восторга, они сыграли ту роль, которую от них и ждали, – вывели ее из апатии и заставили отвлечься ненадолго от горя после смерти Горация. Она определенно пришла в себя и решила отправиться в путешествие.

Хелена пустилась в кругосветное плавание со своим «молодым ирландцем», «бабочкой», как она его называла, потому что, по ее мнению, его часто не оказывалось рядом. Еще она говорила о нем: «Патрик, знаете, тот, кто со мной ездит». Она испытывала к нему дружеское расположение и даже, можно сказать, нежную привязанность, потому что, не желая признать этого сама, нуждалась в мужчине, который бы сопровождал ее – с легким характером, способного сносить без обид ее капризы и перемены настроения. Он же говорил без обиняков, что ему нравятся старые дамы и что Мадам была им «увлечена», ибо во время путешествий она вела себя не так, как обычно, – очень тепло и снисходительно. Ему очень нравилась ее компания.

– Нам нужно укрепить нашу империю, – сказала она как-то молодому человеку.

– Укрепить вашу империю?

Он впервые услышал от нее слово «империя».

– Да, навести в этом балагане порядок!

Глава 33. Уехать, чтобы забыть

Хотя Хелена и слыла сильной женщиной, она невыносимо страдала от потери мужа и сына. Ей необходимо было поменять обстановку, и она обратила взор к Востоку. Мадам и Патрик полетели из Лос-Анджелеса в Японию. После тридцатишестичасового перелета и многочисленных пересадок приземлились в Токио. Стоял март 1957 года.

У трапа в аэропорту их встречали улыбающиеся, нарядно одетые люди, которые постоянно кланялись. Потом они подняли вверх на вытянутых руках плакаты с надписью: «Добро пожаловать в Токио Лубинстейн-сан». Букву «р» японцам произносить было трудно, поэтому ее просто заменили на «л».

Несколько человек среднего возраста отделились от общей группы и, бормоча что-то неразборчивое, подошли к Мадам, которая все время повторяла: «Кто это такие? Что они хотят?» Приехав в отель «Империал», она наконец поняла, что ее эскорт составляют желающие стать концессионерами компании «Хелена Рубинштейн». Здесь было полно работы! Перед ней открывался огромный рынок. Она получила множество интересных предложений, но решила предоставить Оскару Колину право вести все переговоры по поводу условий работы ее компании в Японии.

Сама же Мадам вместе с Патриком наслаждалась изысками японской кухни, попивая саке и отвечая на многочисленные вежливые поклоны. Бизнес в Японии шел прекрасно, но первое время японцы неохотно вели деловые переговоры с женщиной. «К счастью, я была старой и респектабельной. Для японцев я была бабушкой, мамой-сан!»

В отеле в Киото, куда они вернулись после посещения храмов и борьбы с ледяным ветром, с ними случилось смешное происшествие.

– В баре вас ждут две красивые английские дамы, – сказал консьерж со странным выражением лица и, наклонившись, вполголоса добавил: – Они переодеты в мужчин.

Заинтригованные, они отправились в бар. Навстречу к ним от барной стойки шли Сесил Битон и Трумэн Капоте. Сесил Битон был задрапирован в многочисленные блузы, экстравагантные накидки и шейные платки. Приветствуя их, он приподнял огромную соломенную шляпу, а Трумэн сбросил шапку из енота и просторное длинное зимнее пальто замысловатого покроя.

– По-моему, слишком странные люди японцы! – с нервным смешком заметил Сесил.

Так они случайно встретились в этой далекой стране, где никто не знал, кто они такие.

В Японии Хелена купила килограммы жемчуга и огромные рулоны шелка. Потом она отправилась на Дальний Восток, в Гонконг. Сделок там было заключено мало, зато сделано множество невероятных покупок. Она с наслаждением ела глазированную утку и особенно полюбила сомнительное вино с пряностями, которое подают теплым в маленьких чашечках. Как-то вечером, немного выпив, она потащила Патрика в дом наслаждений, где познакомилась с двумя девушками, которых звали Лотос Любви и Нежный Аромат. Она пригласила их прийти в отель, чтобы они помогли ей сделать покупки. Ей очень понравились их туники со стоячими воротничками: ткани струились по телу, деликатно подчеркивая изгибы фигуры, боковые разрезы позволяли мельком увидеть стройную ножку – все это ее очаровало. Хелена любила торговаться, и ей удалось купить тканей на дюжину туник меньше чем за сотню долларов. Лотос Любви отвела Мадам к своей «портнихе» (морщинистому старику, который называл себя «госпожа Роза»), и они обещали сшить для нее двенадцать туник всего за день.