Книга Кто ты, Гертруда? - Лиза Ахси

У Эл защемило сердце, ей так когда-то говорила мама.

– Доброе утро, – сказала она.

– Добрый день, уже день – ответила Зоя, – Давай, давай, вставай, а то мне не терпится прибить картину, я уж и место ей подыскала, будить тебя не хотела. У тебя талант! – Зоя была прелестна в своем восхищении.

– Спасибо, Зоечка! – Эл поднялась с кровати, накинула халат и подошла к Зое. Она обняла ее со спины, и неожиданно для себя сказала:

– Мне пора возвращаться домой.

– Когда это?

– Не знаю точно пока, но очень скоро, – ответила Эл.

– Понятно, понятно, – было видно, что Зоя этого не ожидала, – ну, пока ты здесь, иди, умывайся, а потом я тебя покормлю.

Эл чмокнула ее в затылок и вышла из комнаты.

После обеда Эл позвонила Ричарду.

– Привет, Герти, как спалось?

– Привет, Ричард, все великолепно, отдохнула, спасибо, – Эл наслаждалась звучанием его голоса.

– Ты голодна?

– Нет, Зоя меня накормила, – ответила Эл.

– А говорила, что позвонишь, как проснешься, ветреная Герти! – Ричард рассмеялся, – почему я не могу на тебя рассердиться?

– Наверное, потому, что я скоро уезжаю, – Эл опять не поняла, как и в разговоре с Зоей, почему сказала это.

«Это знак, – подумала она, – и мне, действительно, пора возвращаться в другую, свою привычную реальность.».

– Куда уезжаешь? – не расслышал Ричард.

– Домой, – повторила Эл, – в Москву.

– Яснопонятно. Когда?

– Не знаю, еще не решила, – ответила Эл.

– Прекрасно, значит не сегодня?

– Точно не сегодня, – Эл стало грустно, думая о том, что слово сказано, теперь надо будет выбрать дату отъезда.

«Как же я не хочу уезжать!», – думала она.

– Класс! Тогда я приглашаю тебя в кино, сегодня вечером, что скажешь, Герти?

– Кино? – переспросила Эл, – в Лермонтово есть кинотеатр?

– В Лермонтово нет, а в Джубге есть. Советский такой кинотеатр, на улице Советской, кстати. Ностальгию не ощутила? – Ричард засмеялся.

– Не особо, а вот в кино захотела, – также, смеясь, ответила Эл.

– Заметано, значит, я заеду за тобой в четыре, успеешь собраться?

– Успею. До встречи, Ричард.

– До встречи, Герти!

Ричард подъехал ровно в четыре и посигналил из машины. Эл, сидевшая на кухне с Зоей, быстро допила кофе, взяла сумку и, послав Зое воздушный поцелуй, выпорхнула из дома, предвкушая встречу с любимым.

– А что так неожиданно решила уезжать, Герти? – спросил Ричард, когда Эл села в машину.

– Пора, труба зовет, – пошутила в ответ Эл, выдавливая из себя улыбку.

– Труба? Муж – дети, что ли?

– Нет, просто пора уже, и честь знать, – ответила Эл, надеясь, что дальнейшие расспросы не последуют.

– Яснопонятно, – Ричард, как будто почувствовав ее желание, замолчал.

Чтобы разрядить обстановку Эл решила пошутить:

– Время печали еще не пришло, кажется, так ты говоришь?

– Да, все верно.

Они опять замолчали. Показное веселье не давалось обоим. В машине играла приятная инструменталка оркестра Поля Мориа. Ричард следил за дорогой, а Эл смотрела на море, пытаясь впитать в себя все те минуты счастья, которые она испытывала сейчас, в машине Ричарда, когда он был так близко. Ветер время от времени доносил до Эл запах его парфюма, ненавязчивый и возбуждающий. Время пролетело незаметно, и вот они уже на улице Советской. На ближайшем сеансе стояла премьера полнометражного, заграничного мультфильма.

– Ну, что пойдем? – спросил Ричард, когда они остановились перед зданием кинотеатра.

– Мультик? – протянула Эл.

– Угу.

– Даже не знаю, как-то неожиданно.

– Для меня тоже, – ответил Ричард.

– По какой-то детской логике, я настроилась на доброе, старое, советское кино. Это глупо, по-твоему?

– Нет, я тоже люблю советские фильмы, – ответил Ричард, глядя на Эл своим обволакивающим, теплым взглядом.

Чтобы не утонуть в его глазах, Эл решила поговорить на «серьезную» тему.

– Ты фанат всего «советского»?

– Как сказать, у меня нет ностальгии по СССР, но многое мне нравилось «в совке», а, ты, Герти, испытываешь ностальгию по Советскому Союзу? – теперь он улыбался.

– По общественному строю? Нет, конечно. У меня ностальгия по детству, по юности. И да, мне понравилось мое «счастливое детство в СССР». Я отчетливо помню свои ощущения, когда наш класс приняли в октябрята, в какой-то воинской части, а потом повезли во Дворец Железнодорожников, где мы смотрели фильм «Неуловимые мстители». И, знаешь, каждый раз, когда экран был ярко освещен, я смотрела на свою октябряцкую звездочку, на фоне белого фартука, и у меня было чувство, что меня наградили медалью, так я была горда собой, не знаю почему. И тогда мне казалось, что, будь я на месте героев фильма, я бы тоже, как Ксанка боролась за справедливость, за красных, за наших. За хороших, одним словом. Потом была пионерия, потом я была старшим пионером, когда мы могли уже не носить галстук, а носили значок, который объединял комсомольский и пионерский значки. Потом вступила в комсомол, а потом распался Советский Союз. Вот так.

– А в партию вступила бы? В коммунистическую?

– Не знаю, Ричард, как жизнь бы подсказала. Видишь ли, мои родители были беспартийные. И это не по каким-то политическим убеждениям, просто, в тех областях деятельности, которыми они занимались, не было «острой необходимости» вступать в партию. И карьеристами они не были, а по «зову сердца», видать не тянуло. Теперь не узнаю, – Эл почувствовала знакомое, липкое ощущение одиночества. Ричард не дал ей погрузиться в это болото.

– Я так понимаю, Герти, в вашей семье были индифферентные отношения к политике?

– Пожалуй, да. Родители спокойно и философски относились ко всему происходящему вокруг, пожалуй, их устраивала и их жизнь, и страна в которой они жили. Конечно, они не любили «очереди и дефицит», но жили в «предлагаемых обстоятельствах», хотя, и рассказывали на кухне анекдоты про Брежнева.

– Анекдоты? – Ричард оживился, – я тоже такие знаю, но ты первая рассказывай.

– Ну, я помню, как во время визита Брежнева в Узбекистан появился такой анекдот: «Леонид Ильич вышел из лимузина пообщаться с народом. Его приветствуют люди “Ассаламу Аллейкум, Леонид Ильич!”, он в ответ: “Ваалейкум Ассалам!”, кто-то опять приветствует: “Ассаламу Аллейкум!”, Брежнев: “Ваалейкум Ассалам!”, и вдруг из толпы кто-то крикнул: “Архипелаг ГУЛАГ!”, Брежнев не растерялся и ответил: “ГУЛАГ архипелаг!”».