Книга Янтарные цветы - Джулия Хиберлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мисс Белл: Да ничего трудного. Я еще кое-что хотела рассказать. Про дневник Тесси.
Мистер Линкольн: Я не знал, что она вела дневник.
Мистер Вега: Протестую. Мне ничего про это не известно. Дневника нет среди вещественных доказательств, и я не понимаю, какое он может иметь отношение к делу.
Судья Уотерс: Мистер Линкольн?
Мистер Линкольн: Я думаю.
Судья Уотерс: Что ж, пока вы думаете, я сам задам свидетельнице несколько вопросов.
Мистер Вега: Протестую. Ваша честь, это не в вашей компетенции. Свидетельница могла вообще выдумать этот дневник!
Мистер Линкольн: По всей видимости, я тоже протестую. Как и мистер Вега, я весьма насторожен таким поворотом дела, поскольку ничего не знаю о содержимом дневника.
Судья Уотерс: Спасибо вам обоим за столь похвальное стремление к истине, джентльмены. Мисс Белл, посмотрите на меня, пожалуйста. Говорите как можно более обобщенно, хорошо? Не вдаваясь в подробности. Вы упомянули дневник, поскольку считаете, что там содержится важная для присяжных информация?
Мисс Белл: По большей части это просто всякие личные штуки. Иногда Тесси зачитывала мне свои записи. Какие-нибудь сказочки. Или рисунки показывала. Или…
Судья Уотерс: Стойте, стойте, мисс Белл. Мисс Картрайт давала вам читать свой дневник?
Мисс Белл: Ну не совсем. Я сама читала, тайком, когда она странно себя вела. И вообще я регулярно рылась в ее вещах: а то мало ли, вдруг она «бенадрилом» запаслась или еще что выдумала. Лучшие подруги для этого и нужны.
Судья Уотерс: Мисс Белл, будьте так добры, отвечайте «да» или «нет». Этот дневник имеет непосредственное отношение к делу?
Мисс Белл: Трудно сказать, но… мало ли. Я его целиком не читала. Только по диагонали просматривала. Раньше мы вместе заполняли свои дневники, такое у нас было развлечение.
Судья Уотерс: Вы знаете, где он сейчас?
Мисс Белл: Да.
Судья Уотерс: И где же?
Мисс Белл: Я отдала его психотерапевту Тесси.
Судья Уотерс: Зачем?
Мисс Белл: Там был один рисунок… она его нарисовала, когда была слепая. Русалка с рыжими волосами спрыгивает с крыши дедушкиного дома. Ну, кончает жизнь самоубийством.
На цветы приятно смотреть, они вселяют покой. У них нет никаких эмоций или внутренних конфликтов.
Тесса сегодня
1.46 утра
Эффи стоит на пороге моего дома. В руке у нее коричневый бумажный пакет; тонкий халат развевается за спиной. Все в округе давно спят – кроме нас двоих и пары уличных фонарей. Когда Эффи постучала в дверь, я не спала – пыталась читать «Щегла», но думала о Терреле.
Осталось три дня.
– Забыла тебе отдать. – Эффи сует пакет мне в руки. – Какая-то девчушка в фиолетовом платье оставила у тебя под дверью. Или красивый парень в деловом костюме? В общем, пакет принесли сегодня днем. Или вчера. Или неделю назад. Вот, решила занести.
– Спасибо, – рассеянно отвечаю я.
Спереди нацарапано от руки: «Для Тесси». Ни марки, ни обратного адреса. На ощупь пакет мягкий, а в середине – что-то твердое.
Не открывай, предупреждает одна из Сюзанн.
Я выглядываю на улицу. Внимательно осматриваю темную лужайку и силуэты кустов, растущих между нашими с Эффи дворами. На подъездной дорожке под неслышную музыку без мелодии и ритма танцуют тени.
Чарли ушла ночевать к подружке. Лукас остался спать у девушки. Билл по просьбе Террела уехал в Хантсвилл.
Эффи уже шлепает по тропинке домой.
Лидия, 16 лет
Через 43 часа после нападения на Тесси
Это не моя подруга.
Это какой-то манекен в клоунском парике и с дряблым лицом. Всюду трубки, трубки – безумный аквапарк, только вместо воды – красное и желтое.
Я держу Тесси за руку и стискиваю ее, все время глядя на часы. Так велела тетя Хильда. «Надо сжимать примерно раз в минуту, – сказала она. – Пусть Тесси знает, что мы рядом». Я стараюсь не задевать ту часть руки, где повязка слегка порозовела. Вчера подслушала сиделку – ногти у Тесси выдраны с корнем, как будто она пыталась вылезти из могилы. А еще врачи долго выковыривали желтые лепестки из рваной раны на ее голове.
– Ногти иногда отрастают по два года, – громко говорю я. Потому что тетя Хильда попросила больше с ней разговаривать, она ведь может все слышать; и потом, я уже заверила Тесси, что ее ногти отрастут за шесть месяцев.
Когда я узнала, что Тесси пропала, меня вырвало. Спустя двенадцать часов я поняла, что с ней случилась беда. И начала писать похоронную речь. Я написала, что больше никогда не почувствую, как она заплетает мне косу, никогда не увижу, как она за тридцать секунд рисует в тетради что-нибудь очень красивое, или как ее лицо звереет, когда она бежит. Люди рыдали бы, слушая мою речь.
Я хотела процитировать Чосера, Иисуса Христа и прилюдно поклясться, что посвящу всю жизнь поискам ее убийцы. Я уже представляла, как буду стоять за кафедрой баптистской церкви и грозить убийце пальцем – на случай, если он слушает, ведь они обычно слушают. Вместо «Упокой Господь ее душу» люди стали бы с опаской озираться по сторонам и бросать друг на друга подозрительные взгляды и гадать, не убийца ли их сосед. На каждой кухне есть нож, на каждой подушке – наволочка, в каждом гараже – антифриз. Орудия убийства повсюду, люди, и мы готовы нанести ответный удар. Такой был бы посыл.
Тесси считает, что люди в большинстве своем – хорошие. Я не согласна. Мне ужасно хочется спросить, что она теперь думает по этому поводу, но я не буду. Не хочу тыкать ее лицом в собственные ошибки.
Монитор над ее койкой в сотый раз начинает вопить, и я подскакиваю на месте. Тесси даже не вздрагивает. Ее рука на ощупь как моцарелла. Примерно в десятый раз меня посещает страшная мысль, что Тесси никогда не будет прежней. На ее лице повязка, которая что-то скрывает. Возможно, моя подруга больше не красотка. Или не юмористка. Возможно, она перестанет понимать мои литературные аллюзии. И быть единственным на свете человеком, который не считал меня упырихой. Даже родной отец иногда называет меня Мартишей Аддамс.
Монитор все вопит и вопит. Я снова жму кнопку вызова медсестры. Та влетает в палату и спрашивает, когда к пациенту придет кто-нибудь взрослый, – будто все проблемы из-за меня.
Я не хочу обратно в вестибюль. Там миллион посетителей, и тренер Тесси едва не свел меня с ума своей болтовней. Все твердил, как ей повезло, что доблестная полиция подоспела вовремя. Я снова рассказываю про это Тесси – второй раз за несколько минут.
