Книга 100 великих заблуждений - Станислав Зигуненко

Ее мученическая гибель так повлияла на французов, что они в ярости вновь атаковали англичан и к 1453 году окончательно освободились от британцев. С тех пор Жанна почитается как национальный символ Франции. Более того, в 1917 году римско-католическая церковь, спохватившись, почти через пять веков после всех этих событий причислила Жанну к лику святых.

Далее житие святой Жанны легло в основу произведений Бернарда Шоу и Марка Твена, а также более полутора десятков кинокартин (причем первая из них была снята во Франции еще в 1898 году). Отметились на этом поприще и наши кинематографисты, сняв в роли Жанны тогда еще совсем молодую Инну Чурикову.

Однако недавно мифу о великой юной воительнице нанесен ощутимый академический удар. Причем нанес его француз, точнее, корсиканец, известный философ и историк Робер Каратини. В его монографии «Жанна д'Арк: от Домреми до Орлеана» утверждается, что история Орлеанской девы в том виде, в каком мы ее знаем, весьма далека от исторической истины.

На самом деле, считает французский историк, Жанна была всего лишь душевнобольной, которую ловко использовали в собственных целях политики и высшие военные чины Франции. Все сражения, якобы выигранные французами под предводительством Жанны, были мелкими стычками наподобие русского кулачного боя на ярмарке, да и то, как считает Р. Каратини, сама дева в них непосредственно не участвовала. Она даже ни разу в жизни не обнажала меч.

Единственное, что оказалось правдой: в 1429 году Жанна д'Арк действительно числилась на военной службе. И жутко ненавидела войну, поскольку в раннем детстве стала невольным свидетелем нескончаемой битвы между Францией и Бургундией, поскольку родная деревушка Жанны стояла на границе между ними. Увиденная резня настолько повлияла на девочку, что она малость тронулась умом, ее начали посещать видения. Потому-то она и была убеждена, что знает, как спасти Францию. А в остальном она оказалась лишь игрушкой в руках сильных мира сего.

Такое толкование истории весьма понравилось англичанам. Тем более что в монографии отмечена их невиновность в казни Жанны. Оказывается, на самом деле она была захвачена в плен в Бургундии местным герцогом. Парижская Сорбонна под давлением священной инквизиции направила герцогу Бургундскому письмо с просьбой выдать девушку. Но правитель отказал и через восемь месяцев, найдя подходящего покупателя, буквально продал Жанну Генриху VI Английскому за 10 тысяч фунтов. Тогда инквизиция стала наседать на Генриха, призывая выдать пленницу. К делу привлекли самого папу римского, и по его указанию Генрих все-таки выдал Орлеанскую деву французской церкви. Ее судили в Нормандии 126 судей, после чего сожгли. И англичане тут вовсе ни при чем.

И это еще не все. Дальше пошел в расследовании трагедии Жанны наш историк и биолог Валентин Сапунов. Будучи в Париже, он обратил внимание на памятник Жанне, стоящий на улице Риволи. Бронзовая композиция изображает всадника на коне. У него «чуть инфантильное округлое лицо, полное воинственной отваги, уверенный поворот плеч, рука, твердо держащая копье. Вся фигура производит впечатление скорее мужественности, чем женственности», – отметил исследователь и стал копать глубже.

Довольно скоро он выяснил, что Жанна вовсе не была крестьянкой, как то свидетельствует миф. Сама по себе дворянская приставка «д» говорит о ее принадлежности к правящей элите. Причем она была вовсе не самозванка. В справочнике по дворянским фамилиям Франции говорится, что д'Арки – очень знатные дворяне. Более того, бытует легенда, что Жанна – незаконнорожденная дочь короля Франции.

Если это так, то ее блестящая военная карьера становится более понятной – потенциальный монарх мог пойти на поводу у своей дочери. Тем более что реальной власти у нее все равно не было. Молоденькая девушка, не знакомая ни с политикой, ни с военной тактикой, реально командовать войсками никак не могла.

Однако народное сознание устроено так, что массам нужны простые и понятные кумиры-символы. И вот на потребу дня перед галантными французами предстала юная Орлеанская дева. Что как раз в тот момент и требовалось.

Верить ли Нострадамусу?

О нем и его даре написаны огромные тома и маленькие книжицы. Но, похоже, до сих пор никто толком так и не разобрался, что именно ценного создал за свою жизнь этот незаурядный человек.

Нострадамус – это латинская транскрипция фамилии Мишеля де Нотр Дама, родившегося 23 декабря 1503 года в маленьком городке Сен-Реми на юге Франции в семье нотариуса.

Дед Мишеля по матери, Жан де Сен-Реми, был известным врачом, лейб-медиком одного из крупнейших феодалов Франции Рене Доброго. Дед Мишеля по отцу, Пьер де Нотр Дам, тоже преуспел на медицинском поприще. Он был лейб-медиком у сына Рене Доброго, Жана. Но когда тот внезапно умер – вовсе не от плохого лечения – просто герцога отравили недруги за якобы дружественным обедом, Пьер де Нотр Дам, как и Жан Сен-Реми, тоже стал пользовать самого Рене Доброго.

Мишель Нострадамус. Портрет 1614 г.

Самое интересное, что два врача на одном посту не стали соперниками, как это обычно бывает, а наоборот, сдружились настолько крепко, что после смерти своего благодетеля Рене Доброго, прожившего, благодаря их опеке, достаточно долгую жизнь, решили поселиться в одном городе. Завели общую практику, а впоследствии они поженили своих выросших детей.

Таким образом, Мишель вырос в дружной семье, опекаемый как родителями, так и обоими дедами, каждый из которых стремился передать внуку свои знания. Они выучили его началам математики, латыни, греческому и древнееврейскому языкам. Они же познакомили его с основами астрологии – науки, к которой в то время относились с полной серьезностью.

Затем родители послали подросшего сына учиться в Авиньон – город, считавшийся центром гуманитарной учености.

Закончив обучение в Авиньоне, 19-летний Мишель в 1522 году поступил в университет Монпелье – один из самых знаменитых медицинских центров Европы. В 1525 году он получил степень бакалавра и вместе с ней – право на самостоятельную медицинскую практику.

Как раз в том году в Южной Франции разразилась эпидемия чумы. Молодой врач принял участие в борьбе со страшной болезнью. Причем он не только проявил незаурядную личную смелость, посещая дома заболевших, но и стал применять иные, чем коллеги, методы лечения. Вместо кровопусканий и клистиров он обратился к средствам народной медицины, прежде всего – лекарственным травам, из которых он готовил пилюли и микстуры. Лечение оказалось успешным, эпидемия постепенно пошла на убыль.

Однако на нововведения Мишеля стали посматривать косо, он предпочел уехать из родных краев. Он лечит больных сначала в Провансе, затем едет в Нарбон, где посещает лекции по алхимии. Тут надо, наверное, упомянуть, что врачи зачастую были и фармацевтами, сами готовили лекарства – и тут познания по алхмии им были весьма кстати.

Потом Мишель едет в Каркассон, оттуда – в Тулузу. Из Тулузы – в Бордо, где опять-таки свирепствовала особо заразная форма чумы и где снова его таблетки оказываются весьма полезны.