Книга Феникс в полете - Шервуд Смит

Голос Панарха звучал легко, но убежденно, и на мгновение Барродах почти поверил в то, что Эсабиан упустил какую-то важную деталь своего плана. И тут Властелин-Мститель издевательски улыбнулся.

– Твоя забота о моих сложностях, право же, трогательна, Аркад, но вот твое представление о моих возможностях ошибочно. Всего пару часов назад одна из шаек оборванцев-рифтеров, как ты их назвал, добилась капитуляции Шарванна – того хватило лишь на полдня сопротивления. Твой линкор «Корион» продержался в том же бою не больше пяти минут, а ведь это только одна из моих побед.

– Шарванн лежит в пяти днях отсюда, – возразил Панарх, чуть возвысив голос. – Ты никак не мог узнать этого, даже если бы это было и правдой – таких средств просто нет. И мне неизвестно такое оружие, что смогло бы справиться со щитами линкора за несколько минут, а планеты – за несколько часов.

– Тебе – может быть, а вот Уру – известно, – улыбнулся своему врагу Эсабиан. Холодная ярость исчезла, теперь он наслаждался разговором.

В первый раз с начала церемонии чувства Панарха проступили на его лице; на мгновение Барродах увидел в его глазах тень сомнения.

Судя по всему, Эсабиан тоже заметил это, поскольку повернулся к Барродаху.

– Тел урдюг палиахаи, эм ни арбен этиссен! – объявил он.

Барродах низко поклонился, приняв переход на должарианский язык как официальное объявление о начале завершающего действия палиаха. Расплескивая ногами кровь, он обошел вокруг трона и произнес, наконец, слова, которые столько раз репетировал в одиночестве своих покоев:

– Ну что, Аркад, хочешь узнать свою дальнейшую судьбу?

– Здесь нет места любопытству, – отвечал Панарх, но не Барродаху; взгляд его лишь скользнул, не задерживаясь, по бори, и вновь вернулся к Эсабиану.

Барродах замолчал в замешательстве: такая реакция отравила то наслаждение, которого он ожидал от этой минуты. Все же он сделал два шага за трон и достал из-за него два небольших полупрозрачных контейнера, только что положенных туда тарканцами. Торжественно ступая по луже крови, он вынес их вперед и поставил у подножия трона.

«Все-таки он глупец, – злорадно подумал Барродах. – Он совсем не знает своего врага. Мой господин никогда не совершит такой ошибки».

Барродах наслаждался моментом, глядя, как спокойное безразличие в глазах Панарха сменяется легким удивлением. Долго, очень долго ждал Барродах этой минуты.

Панарх заговорил, глядя на Эсабиана; слова его отдавались от сводов зала негромким эхом:

– Я не сомневаюсь, большую часть прошедших двадцати лет ты провел, выдумывая что-нибудь особо кровавое, и мне кажется, что ничего – разве что эти своды сейчас обрушатся на тебя – не удержит тебя от того, чтобы объявить мне это.

Эсабиан, забавляясь, опустил подбородок на руки, и Барродах отступил на шаг, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Кровавое? – переспросил Эсабиан. – Что ж, пожалуй, хотя и не такое, конечно, как жертвоприношение Долу, совершенное здесь сегодня. – Он махнул рукой в сторону горы окровавленных тел. – И свершится это не моими руками. Мне нет нужды марать их, убивая тебя, – узники Геенны сами сделают это за меня.

Барродах не удержался от злорадного фырканья. По рядам оставшихся в живых Дулу слева от трона прошло движение.

Взгляд Эсабиана на короткое, жуткое мгновение остановился на бори. Изгиб рта и легкое движение брови пояснили Барродаху: Аватар ждет объяснений.

– Прошу прощения, Господин. Я просто представил себе, каким праздником для изгнанников Геенны будет его прибытие.

– Верно. Именно мысль о справедливости, что восторжествует при этом, и подсказала мне это решение. – Эсабиан снова повернулся к Панарху. – Увы, ту часть моего палиаха, которая касается твоих сыновей, не удалось завершить столь же изящно. Мой народ не одобряет неопределенности в свершении мести.

Последние слова Эсабиана прозвучали для Барродаха приказом – он нагнулся и постучал по верху обоих контейнеров. Их лицевая поверхность сделалась прозрачной, открыв взглядам присутствующих две аккуратно отрезанные мужские головы. Открытые глаза их незряче уставились куда-то в бесконечность; багровый отсвет от лужи крови у ног Эсабиана окрашивал их щеки подобием здорового румянца.

– К сожалению, избыточное рвение одного из моих подчиненных обрекло твоего младшего сына на совсем иную смерть, загнав его в атмосферу газового гиганта, так что комплект неполон, – продолжал Эсабиан, внимательно глядя на своего врага. Скорбь и гнев мелькнули на лице Панарха и тут же исчезли. Выражение лица Эсабиана не изменилось, но глаза расширились и Барродах расплылся в улыбке при виде своего господина, наслаждающегося горем своего врага.

Панарх молчал. Эсабиан снова улыбнулся,

– Уж не изменил ли тебе твой хваленый ум, что ты молчишь?

– Ум, должарианец, зиждется на жизненном опыте. – Геласаар обвел зал взглядом, словно прощаясь со знакомым окружением, и холодно усмехнулся. – И то, и другое грех тратить на глупца.

Барродах прямо-таки сжался от страха. Никогда еще ему не доводилось слышать, чтобы кто-то обращался к Эсабиану так вольно; те, кто пытался, умерли, кто-то быстро, кто-то в страшных, долгих муках – в зависимости от настроения Аватара. Впрочем, настроение это угадать сейчас было совершенно невозможно: вот перед ними враг, который двадцать лет назад победил Эсабиана, который лишился теперь всего, кроме жизни, и он разговаривает со своим победителем так же свободно, как если бы они просто беседовали на палубе какого-то корабля в глубоком космосе, где титулы и звания не имеют ровно никакого веса. Барродах отчаялся даже представить себе, чем это может кончиться, и это страшило его больше, чем холодный гнев Эсабиана.

Эсабиан же выпрямился на троне, оскалив зубы в странной, натянутой улыбке.

– Ты назвал глупцом меня?

Барродах содрогнулся: он шкурой ощущал таящийся где-то почти на поверхности гнев – словно шторм, готовый обрушиться на Хрот Д'оччу.

– Ты, который потерял империю, флот, наследников? Ты, которому так и не удалось проникнуть в тайны Ура?

Барродах снова поднял пульт управления нейроспазматическим ошейником, и снова Эсабиан жестом остановил его. Барродах отступил в тень, отчаянно жалея, что не может стать невидимым.

– Я сумел, – сказал Эсабиан и указал пальцем на устройство, которое сжимал в руках Барродах. – И я управляю урианскими энергиями так же легко, как эта штука управляет тобой.

Геласаар улыбнулся – словно шутке, которую Эсабиану не дано оценить.

– И где он сейчас, этот Ур, а, Джеррод Эсабиан Должарский? Сгинул десять миллионов лет назад, если не больше, а слепая судьба отдала их оружие в руки идиоту. Ты получил в распоряжение империю, которой не сможешь править, и трон, который не сможешь сохранить.

Глаза Эсабиана раздраженно сузились, и Барродах понял, что разговор этот пора кончать, пока не вышло еще хуже. Решительным движением нажал он на кнопку пульта. Ошейник на шее у Панарха вспыхнул пульсирующим светом, и Барродах услышал исходящее от него негромкое гудение. Лицо Геласаара исказилось. Он изо всех сил пытался сделать вдох, чтобы говорить. С минуту в зале не было слышно ничего, кроме хриплого, сдавленного дыхания.