Книга Дочь куртизанки - Клаудиа Дэйн

– Ты ничего не понимаешь в английских законах, – злобно произнес он. – Тот жемчуг был мой. Все, что принадлежало ей, стало моим, как только я женился на ней.

– Я очень хорошо знаю английские законы, дорогой. Только мне многое в них не нравится. В любом случае, Эшдон получил это ожерелье. Оно принадлежит ему, и, осмелюсь сказать, он умеет ценить жемчужные ожерелья.

– Ваша девочка будет купаться в жемчуге, София, – улыбнулся Ставертон. – В жемчуге матери Эшдона и том ожерелье, которое он взял у герцога Кэлборна. Полагаю, он мог бы вернуть его, если бы захотел.

– Была бы сильно удивлена, если бы лорд Эшдон не хотел осыпать Каро жемчугом с утра до вечера, – пропела София. – У него есть деньги заплатить за жемчуг Кэлборна теперь, когда он выиграл свое пари. Да, к слову о спорах. У меня для тебя подарок, лорд Уэстлин. В знак примирения между нами, когда наши дома соединились.

– Что?

– Поскольку твоя бедная жена ушла в мир иной и потому, что ее жемчуг теперь у того, кому он принадлежит, я решила простить тебя за тот фарс, который ты устроил для всех нас. Одно дело – иметь осторожную связь, на стороне, и совсем другое, когда ты заставил свою верную жену и мать твоего наследника встретиться лицом к лицу с любовницей. То, что на мне было жемчужное ожерелье, принадлежавшее ей, просто убило ее.

При этом воспоминании голос Софии стал ледяным. Боль в светло-голубых глазах графини Уэстлин преследовала ее весь год. В ту ночь она порвала с Уэстлином. Неспособный замечать собственную вину и неспособный к прощению, он обвинил во всем своего давнишнего соперника, ее дорогого Дэлби. А потом была эта белая фарфоровая ваза.

– Это было между нами, – вздрогнул Уэстлин.

– Полагаю, это происходило между тобой и твоей милой женой. Я бы ни на что не согласилась, хотя, думаю, ты воспользовался своим превосходством над ней. Тебе не стоило впутывать в это меня. Но, дорогой, раз уж ты меня втянул, мне оставалось только победить в этой схватке, – холодно улыбнулась София.

– Я старался тебе угодить, – пробормотал Уэстлин.

Ставертон произнес какие-то извинения и присоединился к разговору Маркхэма в другом конце комнаты.

Они начали привлекать внимание присутствующих. София действительно не хотела, чтобы Маркхэм знал, что случилось много лет тому назад, потому что это не имело к нему никакого отношения, но могло навредить отношениям с мужем Каро. Не стоило осложнять жизнь грустными воспоминаниями о прошлом. Она не желала междоусобицы на этой почве. Хотя наблюдать, как Франция и Англия воюют из года в год, очень забавно, в семейных отношениях должна царить гармония.

– Да, – сказала она. – Но не очень успешно. К тому времени я была достаточно опытна, чтобы понять, что ты этого не умеешь, Уэсти. Наглядный пример, когда плоть жаждет, а ум… – Она пожала плечами. – Тебе никогда не следовало приближаться ко мне так. Не прошло и года после смерти моего дорогого Дэлби, а ты уже присылал подарки ко мне в дом. Моя репутация безутешной вдовы выдающегося человека была почти подорвана. Неужели ты думал, что, третируя меня, как кокотку, добьешься чего-нибудь?

– Эта ваза стоит более тысячи фунтов! – закричал Уэстлин.

Все в комнате повернулись и посмотрели на него. София улыбнулась и пожала плечами. Все разом отвернулись. Было очевидно, что Уэстлин не вписывался в их компанию, и они это знали. Так происходило всегда, только теперь она была достаточна стара, чтобы понимать это и получать от этого удовольствие.

– Да, дорогой, – успокоила его она. – Но я стою гораздо больше. Было глупо с твоей стороны не понять это. Графиня Дэлби не принимает случайные подарки от нежелательных мужчин.

– Я не думал, что нежелателен, – обиженно произнес Уэстлин.

– Но ты быстро научился другому, не так ли? Какой ты умный. Как тебя легко научить. А теперь – к делу. Ты можешь забрать эту вазу. Она вполне послужила своей цели, и, должна признаться, я устала ею восхищаться. Забери ее. Продай, если надумаешь. Не хочу, чтобы моей дочери достались твои долги, которые могут обнаружиться после твоей смерти. Какой это будет несчастный день!

Они оба знали, что она имела в виду не его смерть, а зловещую перспективу долгов. Всем было известно, что он растратил свои деньги в первые пять лет после смерти жены. Уэстлин не обладал самодисциплиной. София перевела взгляд на Маркхэма. Он внимательно слушал Джорджа, а Джон время от времени вставлял слова. Она убережет своего сына от судьбы Уэстлина, чего бы это ни стоило.

– Ты всегда была чертовски колючей женщиной, обижалась по самым невероятным поводам, – тихо проворчал лорд Уэстлин.

– Ты в этом уверен? У меня было впечатление, что ты самый скучный из джентльменов, неспособный разглядеть обиду, если только она не высказана прямо в лицо. А теперь, думаю, обед уже готов. Ты остаешься.

Никаких сомнений, что это был не вопрос.

– Только схожу посмотрю, что с Каро, хорошо? За бедным Эшдоном необходим уход.

София не спрашивала и не дожидалась ответа. Кивнув Джону, чтобы он принял на себя обязанности хозяина дома, она покинула желтую гостиную и неслышно поднялась по лестнице в комнату Каро, но не дошла до нее, поскольку увидела, что в комнате Анни смущенно толпятся лорд Ставертон, Каро и Эшдон. О боже, неужели они даже переодеться не могут без посторонней помощи?

– Мне нет дела до того, что думают другие, – говорил Ставертон Анни, стоявшей к нему спиной. – Я женюсь только на вас. Уэстлин может отправляться ко всем чертям.

– Я же тебе говорила, Анни, – улыбнулась Каро, сидя на диване и свесив ноги в грязных и рваных туфлях. – Любой мужчина будет глупцом, если бросит тебя.

– Дорогая, – обратилась София к своей дочери, входя в комнату. – Иди и переоденься к обеду. И позаботься о своем несчастном истерзанном муже. У Марка должно найтись что-нибудь для него. Обед начнется через минуту, и мне бы не хотелось заставлять лорда Уэстлина долго ждать нас к первому семейному обеду.

Ее слова привлекли внимание всех.

С откровенным облегчением Эшдон покинул комнату, утащив за руку Каро. Она при этом выглядела вполне довольной. Ставертон ушел, кинув на Анни последний влюбленный взгляд. Она казалась более чем довольной. Когда они с Анни остались наедине, София села на диван и, похлопав по шелковой подушке, пригласила Анни сесть рядом. Анни повиновалась, хотя не очень охотно.

– Тебя расстроил лорд Уэстлин, – прямо приступила к делу София. – Думаешь, что он твой отец? Должна признаться, что он вполне мог им быть. И ты думаешь, что он испортит твои отношения со Ставертоном и, что еще хуже, с родственниками его покойной жены? Я правильно поняла?

– Совершенно правильно, – ответила Анни, и глаза ее просохли. Она была практичная женщина, видевшая самое худшее в жизни и нацеленная получить от жизни самое лучшее. София ей полностью сочувствовала.

– Анни, твои страхи основаны на фактах – не стану этого отрицать. Но ты не знаешь всего, а я знаю. По крайней мере гораздо больше тебя. Уэстлин разносит свое семя повсюду, везде, где только можно.