Книга Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни

— Тебя назвали в честь Саула. Его душа разрывалась между жаждой власти и пониманием своей бренности. Это трагедия одиночества.

Девочке эти слова показались очень красивыми, но совершенно непонятными.

— Это такая сказка? — спросила она.

— Ну, если тебе хочется так думать, — согласилась старушка, — считай, что сказка.

— Вы так много знаете, — простодушно восхитилась Саулина.

— Я прочитала много книг и собирала слова на их страницах, как цветы на лугу.

— Слова как цветы, — медленно повторила Саулина, и ее губы раскрылись в улыбке. — Цветы в книгах.

— Каждое написанное слово — это цветок. Ты тоже сможешь их собрать, если прочтешь много книг.

— Это и в самом деле так важно?

— Я как-то раз прочитала, — стала рассказывать Юстиция, — что две крайности знания сходятся. Одна крайность — это полное невежество, в котором пребывают все люди, когда рождаются на свет.

— Это про меня! — обрадовалась Саулина.

— А вторая крайность, — с улыбкой продолжала старушка, — это удел высоких душ, которые, взойдя по ступеням знания на самую вершину, вдруг понимают, что ничего не знают.

— Это про вас, — догадалась Саулина.

— Может, оно и так, но, как видишь, мы с тобой равны.

— Мне кажется, это хорошо. А все-таки что означает имя Юстиция?

— Юстиция означает справедливость. А что, разве тебе не нравится?

— Конечно, нравится! Вот только в жизни я ее почти не встречала, — вздохнула Саулина.

— Ты встретишь ее здесь! — заверила ее старушка.

В ослепительном солнечном свете, проникающем сквозь закрытые ставни, плясали золотистые пылинки. Беспощадное летнее солнце сжигало поля, но стены дома в два локтя толщиной хранили внутри приятную прохладу.

— Я должна вернуться в постель? — спросила Саулина, коснувшись руки Юстиции.

— Это еще зачем? — удивилась старушка. — Ты должна умыться, переодеться и поесть.

— А кто живет в этой комнате?

У старушки всегда был наготове неожиданный и убедительный ответ:

— Ну раз ты здесь, стало быть, ты и живешь.

— Нет, я хочу сказать, вообще чья это комната?

— Такая маленькая, а уже такая любопытная!

— Простите, — смутилась Саулина. — Но почему вы так заботитесь обо мне?

— Я выполняю приказ, — загадочно ответила Юстиция.

— Значит, вы это делаете не потому, что я вам нравлюсь? Не по доброте душевной?

— Бернардино меня предупредил, что я должна быть терпелива и заботлива. Я так и поступаю. Синьор Гульельмо велел отдать в твое распоряжение эту комнату. И я ее приготовила для тебя.

Щеки Саулины стали пунцовыми.

— А где он? — спросила она, вспоминая сильного и нежного мужчину, который держал ее на руках.

— Ты о ком? — нахмурилась старушка.

— О синьоре Гульельмо.

— Он там, где хочет быть, — решительно отрезала Юстиция. — Нас это не касается. А теперь хватит вопросов.

Юстиция направилась к двери так уверенно, словно могла видеть.

— А как же я? — растерялась Саулина.

— А ты иди за мной, — ответила старушка.

Девочка вошла следом за нею в небольшую комнату, где помещалась наполненная теплой водой ванна, еще больше, чем в доме Грассини, но точно так же выложенная тонкой льняной простыней.

— Надеюсь, ты сумеешь сама принять ванну, — сказала Юстиция.

— Конечно, я умею мыться сама! — с гордостью заявила Саулина.

— На табурете рядом с ванной, — продолжала старушка, — я положила любимое мыло синьора Гульельмо. Оно из Англии.

— А что такое Англия? — Это такое место. Далеко отсюда.

— Как Кассано?

— Гораздо больше и дальше. А теперь хватит болтать, начинай-ка мыться.

Саулина быстро разделась, попробовала воду ногой, как ее учили, потом погрузилась в ванну. Ее охватило ощущение блаженства.

— И постарайся не залить весь пол, — продолжала добродушно ворчать старушка.

— Я буду осторожна.

Саулина схватила круглый и гладкий кусочек мыла. Ей уже приходилось видеть похожее в доме Грассини. Это мыло пахло жасмином и было нежно-сиреневого цвета.

— Три хорошенько повсюду, — напомнила ей Юстиция. — Даже там, где стыдно. Вода и мыло так же важны для тела, как молитва для души.

Саулина покраснела.

— Да, — сказала она, а поразмыслив минутку, нерешительно добавила: — Полагаю, это ванная комната синьора Гульельмо.

— Опять вопросы? — притворно рассердилась старушка.

— Я ничего не спрашивала, — стала оправдываться Саулина. — Я просто так подумала.

— Ты будешь хорошей ученицей для того, кто возьмет на себя труд тебя учить, — одобрительно заметила Юстиция, удивленная сообразительностью девочки.

— Значит, я угадала?

— Более или менее.

— Можно мне взять мою одежду?

— Она вся испачкалась в лесу. После ванны наденешь новое.

В другой раз она бы обрадовалась обновкам, но сейчас у нее было другое на уме.

— Скажи, Юстиция, — рискнула спросить Саулина, — а ты кто?

— Я мать каждому, кто претерпел несправедливость. Вот теперь я забочусь о тебе.

Когда Саулина вышла из воды, Юстиция тотчас же протянула ей широкую льняную простыню, чтобы вытереться. Она действовала так, будто была зрячей. — Я чувствую себя королевой, — блаженно улыбнулась девочка, закутавшись в белую простыню, пахнущую лавандой.

— Вот и оденься, как подобает королеве, — сказала ей старушка. — Возвращайся в комнату и посмотри, что там на кресле.

Саулина повиновалась.

— Какие яркие наряды! — восхищенно воскликнула девочка, перебирая одежду.

— Я сама их выбрала, — ошеломила ее старуха.

— Ты?

— Люблю яркие цвета. Мои слепые глаза еще хранят память о голубом и алом. Ну давай одевайся!

Натянув белые панталончики, заканчивающиеся оборками у колен, Саулина нарядилась в цыганский костюм: пышную юбку со множеством воланов, расцвеченную желтыми, бирюзовыми, красными и зелеными узорами, а к ней желтую блузку из свеженакрахмаленного ситца с короткими рукавами-буфами и скромным полукруглым вырезом.

— Тут есть подарок для тебя, — внезапно объявила Юстиция, вытащив из кармана своей юбки коробочку, обтянутую серым бархатом.

Саулина молча взяла ее в руки и открыла. Она увидела ожерелье, сережки и браслет из кораллов, оправленных в золото. Украшения показались ей роскошными, достойными знатной дамы, она поверить не могла, что они предназначены ей. К тому же она на горьком опыте научилась не доверять видимости.