Книга Поцелуй ночи - Шеррилин Кеньон

— А Даймоны?

— Им рады, доколе они тренируются вместе со Спати и придерживаются воинского кодекса. Стоит им выказать слабость, и они тоже мертвы.

— Ты явилась из адского местечка, Кэт, — медленно выдохнул Вульф.

— Это не мое местечко. Я с Олимпа.

— И каким же образом тогда ты связана с Разрушительницей?

Кассандре тоже было любопытно об этом узнать.

Кэт смутилась.

— Я не могу этого сказать.

— Почему нет? — спросила Кассандра.

— Это то, о чем не говорят, — пожала плечами Кэт. — Особенно я.

Это вызывало раздражение, и ничего о ней не говорило. Но ум Кассандры был занят другим.

— Как считаешь, Страйкер сможет отыскать нас здесь?

— Честно говоря, не знаю. У Страйкера полно шпионов в сообществах как Аполлитов, так и Веров. Именно таким образом он нас находил раньше. Вероятно, на него работает один из Веров в Инферно. Он связался со Страйкером, как только мы вошли в клуб.

Вульф изучающее посмотрел на дверь, которая вела в город Аполлитов.

— То есть любой из тех, кто снаружи, может нас предать?

— Я не стану лгать и говорить «нет». Все возможно.

Кассандра сглотнула, когда страх проник в ее сердце.

— Есть хоть какое-то безопасное место для нас?

— В эти дни? Нет.

Глава 13

Кассандра собиралась лечь спать. Вульф все еще пропадал где-то снаружи вместе с Кэт, разрабатывая план побега на тот случай, если им придется быстро покинуть Элизию.

Сама Кассандра устала бегать. Устала быть преследуемой.

Смотри на жизнь веселее, все это закончится в твой день рождения.

Почему-то эта мысль ее совершенно не успокоила. Вздыхая, она пробежалась пальцами по письмам в своей коробке воспоминаний. Кассандра остановилась, заметив серый запечатанный конверт из веленевой [(фр. velin — тонко выделанная кожа) бумага — высокосортная (чисто целлюлозная, без древесины, как и бумага верже), хорошо проклеенная, плотная, без ярко выраженной структуры, преимущественно желтоватого цвета. При ее изготовлении использовалась черпальная форма с тканевой сеткой, не оставлявшей на листе бумаги каких-либо отпечатков, линий. Поэтому полученный лист был равномерен на просвет и внешне похож на тонкий пергамент (velin), откуда и произошло название бумаги.

Впервые веленевая бумага была изготовлена в Англии в 1757 году Д. Баскервилем. В России появилась в конце XVIII века, распространение получила с начала XIX века, причем наиболее широко использовалась гладкая, с характерным блеском, веленевая бумага. ] бумаги, отличавшейся от бумаги кремового цвета, которую использовала она.

Этот конверт она в коробку не добавляла. Опасения Вульфа по поводу того, что может написать ее сестра, вызвали у нее непреодолимое любопытство.

Нахмурив брови, она вынула письмо и внимательно осмотрела его. Девушка поддела печать так, чтобы не повредить ее при вскрытии.

Ее сердце замерло, пока она читала плавный мужской почерк.

Дорогой сын,

Я бы обратился к тебе по имени, но жду решения твоей мамы. Я только надеюсь, что она шутит, когда называет тебя Альберт-Дальберт.

Кассандра остановилась, рассмеявшись над этим. Они так шутили между собой, во всяком случае, большую часть времени. Отсмеявшись, она продолжила читать.

Я неделями наблюдал, как твоя мама усердно собирает свои памятки для этой коробки. Она так боится, что ты ничего не будешь знать о ней, и меня сильно беспокоит, что ты не узнаешь о ее стойкости из первых рук. Я уверен, что к тому времени, как ты прочтешь это, ты уже будешь знать о ней все, что знаю я.

Но ты никогда не узнаешь ее сам, и это ранит меня сильнее всего. Хотел бы я, чтобы ты увидел выражение ее лица, когда она разговаривает с тобой. Грусть, которую она так усиленно пытается скрыть. Каждый раз, когда я это вижу, меня словно режут на части.

Она так сильно тебя любит. Говорит только о тебе. Она выдала мне гору наказов для тебя. Мне не позволено сводить тебя с ума так, как я это делаю с твоим дядей Крисом. Мне не позволено вызывать врача при каждом чихе, и тебе должны разрешать устраивать потасовки с твоими друзьями без моих истерик, что кто-то может поставить тебе синяк.

Заставлять тебя силой вступать в брак или заводить детей мне тоже запрещено. Категорически.

Но самое главное, тебе позволяется выбрать машину на свой вкус, когда тебе исполнится шестнадцать. Предполагается, что я не посажу тебя в танк. Ну, насчет этого мы еще посмотрим. Я отказываюсь обещать ей этот последний пункт до тех пор, пока не узнаю о тебе больше. Не говоря уже о том, что я видел, как люди ведут себя на дорогах. Так что, если у тебя есть танк, извини. Человек моего возраста не способен кардинально измениться.

Я не знаю, что принесет нам наше будущее. Я только надеюсь, что, в конечном счете, ты будешь больше похож на свою маму, чем на меня. Она хорошая женщина. Добрая. Полная любви и сострадания, несмотря на то, что жизнь ей выпала тяжелая и полная скорби. Она несет свои шрамы с изяществом, достоинством и юмором, которых мне не хватает.

Но, что важнее всего, у нее есть мужество, подобного которому я не встречал веками. Всем своим существом я надеюсь, что ты унаследуешь все ее лучшие черты и ни одной моей плохой.

На самом деле, я не знаю, что еще сказать. Я просто подумал, что в этой коробке должно быть что-то и от меня.

С любовью, твой отец.

По ее щекам катились слезы, пока она читала эти слова.

— О, Вульф, — выдохнула она, у нее разбивалось сердце от тех эмоций, в которых он никогда не признается вслух. Так странно было видеть себя его глазами. Она никогда не считала себя очень храброй. Никогда не считала себя сильной.

Вплоть до той ночи, когда она встретила темного воина.

Пока Кассандра складывала письмо и снова запечатывала его в конверт, она кое-что осознала.

Она любит Вульфа. Безнадежно.

Она не была уверена, когда это произошло. Возможно, это случилось, когда он впервые обнял ее. Или, может быть, когда он принял ее в своем доме против своего желания.

Нет, поняла она, это не был ни один из тех случаев. Она влюбилась в него, когда он впервые прикоснулся к ее животу своей сильной, умелой рукой и назвал ее малыша своим.

Темный Охотник или нет, он был хорошим, чудесным человеком, а не древним варваром.

Дверь открылась.

— Ты в порядке? — Вульф бросился к кровати.

— У меня все прекрасно, — ответила она, прочистив горло. — Это все дурацкие гормоны. Из-за беременности я плачу по малейшему поводу. Фу!