Книга Лайнер вампиров - Галина Черная

Пока директриса спорила с ней, я вдруг поймал себя на мысли, что весь мой план захвата трещит по швам. Аферман, кто бы он ни был, мужчиной или женщиной, так и не собирался появляться. Что же я сделал не так? Предположим, монахи нашли клад, положили над ним камень, выбили надпись и… Дьявольщина, какой бред! То есть они его нашли и не стали его даже выкапывать, а почему-то сразу обозначили над ним время строительства монастыря?!

— Когда, вы говорите, была построена Невеста? — Я почти силой оторвал мадам Шуйленберг от увлечённого удушения библиотекарши.

— Башня?

— Нет, обычная невеста! Вы их тут рядами строите, да?!

— Не надо сарказма, — рявкнула директриса. — Башня построена в девятьсот пятнадцатом году.

— А камень поставлен в девятьсот третьем. Почему сначала был камень и почему такая большая разница во времени?

— Ну, они сразу решили, что будут здесь жить, поставили камень, а потом основали…

— Ерунда! Они решили основать здесь монастырь, а спустя двенадцать лет построили первую башню?! — взорвался я, прозревая. — На неё от силы два года ушло, и то вряд ли! А самое главное, что на камне написано: «…и да будет твердь!» Это значит, что камень нельзя тревожить, он основа, символ, не более. То есть под ним ничего нет! А эти ваши цифры…

— Но если они не дата, тогда что же?

— Это… расстояние! А снежинка… снежинка вовсе не символ зимы, это направление! Север! Девятьсот три шага на север!

— И… и что нам с этим делать? — Ко мне обернулись уже все женщины.

— Вперёд! Девятьсот три шага на север! — гейским фальцетом взревел я и бросился по направлению, указанному снежинкой на камне. Да-да, туда, прямо через колонну памятников, на выход! Пусть это бессмысленно, но…

На полпути меня чуть не сбили выбежавшие из стойла совершенно обезумевшие единороги. Ясное дело, они же привыкли, что за ними ухаживают девственницы, а тут впёрся мужчина в женской одежде…

— Мы на правильном пути! — проорал я, в то время как могучие звери умудрились разогнать почти половину нашего маленького отряда, что только воодушевило оставшихся ведьм, которые неслись вслед за мной, завывая, как сумасшедшие фурии.

Это была дикая эйфория погони, и тут неожиданно впереди раздался грохот. Вы не поверите, прямо на моих глазах здоровущая статуя гномихи-пловчихи рухнула наземь.

— Туда! — вскричала директриса и, опережая меня, кинулась к статуе.

В нос мне ударил резкий запах сирени и ландышей. Это он, больше никто так не пахнет, и это единственная ошибка преступника, аромат духов выдавал его с головой. Я не должен был позволить женщинам идти впереди себя, но вынужден признать, что первыми Афермана захватили именно они. В том смысле, что, когда я подбежал к месту преступления, директриса с библиотекаршей крепко держали две волосатые ноги, торчащие из-под упавшей статуи…

Отброшенная обувь валялась рядом, но, вопреки народной примете «отбросить тапки», преступник остался жив. Правда, для его спасения мне пришлось тут же вызвать помощь шефа. Через пять минут окружная полиция, честно ждавшая за оградой, ворвалась в ворота. Как раз вовремя, чтобы отбить несчастного у уже поднимавших статую женщин. Доберись они до него раньше, чем мы, на скамье подсудимых сидели бы совсем другие…

— Вы арестованы, противный, — объявил я рослому чёрту со спиленными рогами и купированным хвостом. От него буквально разило цветочным дезодорантом, но, несмотря на платье, он определённо был мужчиной. Хоть в этом смысле я не ошибся.

— Оцепите место преступления, оттесните женщин, поставьте охрану и никого сюда не подпускайте. Нужно выяснить, что там внизу!

Начальник группы захвата кивнул и отдал распоряжения. Я посмотрел, как уносят дёргающегося Афермана: беднягу словно ударило током, он был явно без сознания, а его конечности вздрагивали в непроизвольном ритме. Убедившись, что ведьмы, попавшие под копыта единорогов, особо не пострадали, заявившись в бодреньком состоянии, я под шумок, ни с кем не прощаясь, тихо покинул территорию университета. Надо было вернуться в город и хоть раз за всё это время нормально поесть. Всё! Дело закончено. Имею право!

Наутро шеф вызвал мадам Шуйленберг к себе в управление на очную ставку с месье Аферманом. За ночь тот пришёл в себя в больнице, диагноз был страшен: отравление серебром! Парню вообще-то дико повезло, что он докопался до открытой жилы и лишь слегка коснулся её кончиками пальцев, залезая под статую гномихи. А влезь он туда весь и подыши парами серебра ещё хотя бы пять-шесть минут, и мы имели бы на руках лишь очередной труп…

Так вот что за клад скрывался здесь тысячу лет. Директриса была очень благодарна нам за неожиданно свалившееся на университет богатство. Конечно, в последние годы стоимость серебра немного упала, но всё равно если отдать это месторождение в государственную разработку для мирных или военных целей, то на одни проценты можно сделать из университета конфетку. Теперь женское учреждение Сафо ждало лишь богатство и процветание, а не вечная варёная свёкла на ужин. То есть, я надеюсь, в первую очередь это отразится на меню.

Разумеется, сначала геологоразведчикам надо было проверить величину, глубину, чистоту и другие параметры залежей, но уже сейчас можно было навскидку предположить, что руды хватит минимум лет на десять постоянной промышленной добычи. Серебро — сильнейший яд, и у каждого, кто дотронется до него без перчаток, может вызвать мгновенный болевой шок и судороги. Аферман смог убедиться в этом на собственном печальном опыте. Но, с другой стороны, это очень редкий и дорогой металл. Он незаменим в медицине, в фармакологии, в химической промышленности, а также при создании оружия массового поражения.

Я почти уверен, что когда это месторождение случайно нашли монахи, то решили сразу огородить его от греха подальше, основав там монастырь с целью спасти местное население от гибели. В прежние времена черти знали только о смертельной опасности серебра, чисто материальной ценности оно тогда не представляло. Естественно, низкий уровень развития технологий просто этого не позволял и жилу закопали обратно…

Возможно, среди первооткрывателей был тот самый Бертольд Шац, надышавшийся страшных испарений и слегка сбрендивший. Возомнив себя поэтом, он решил донести до потомков историю о жуткой опасности, таящейся в этом месте, но переоценил свои силы. Шац так об этом всех «предупредил», что никто ничего не понял, навырезал кучу снежинок, написал гору противоречащих здравому смыслу стихов и счастливо отошёл на покой. Типа он своё дело сделал.

Со временем даже тот факт, что сам монастырь был основан отнюдь не из религиозных побуждений, благополучно забыли. Позже, как это частенько случалось, духовное заведение стало учебным, а потом ещё и чисто женским университетом для будущих ведьм, и тайна хранимого в недрах его территории опасного «клада» была погребена ещё основательнее. До тех пор, пока некто Аферман не почуял вкус к приключениям и не поверил всей душой в старые сказки своей мамы, бывшей выпускницы Сафо…