Книга Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов

– Убери, – глухо ответил Иван, глядя в сторону остановившимся взглядом. – Не стану я стрелять в своего брата. Не враг ты мне.

Савельев убрал пистолет и плеснул в стопки спирта.

Выпили не чокаясь, как и положено.

Оба закурили и сидели молча, пока Иван не нарушил тягостную тишину:

– Где похоронили?

– Сразу за посёлком. Батюшка отпевал, всё по-христиански сделали.

Никитин коротко кивнул.

Опять замолчали.

– Что с женой?

– Не знаю. Как ушла зимой искать тебя и сына, так и нет никаких вестей. Она с колонной интендантских машин уехала. Колонну расстреляли из засады. Елену среди убитых не нашли. Но в таких случаях обычно живых не оставляют. Единственная надежда, что по какой-то причине она сошла раньше, чем обстреляли колонну. Так что ничего о ней не знаю… Про Ромку тоже ничего сказать не могу.

– Видел я его в городе, – всё так же глухо ответил Иван. – Ещё до начала этой чёртовой войны. У него с дочкой Наташки Малиновской серьёзно всё. Пожениться собирались. Нашли время…

– А как ты узнал? – спросил Савельев.

– Да как… Жена сказала, что видела их как-то вместе. Ну, я сразу понял, где его искать. Лена-то не знает, что у меня раньше с Наташкой отношения были.

Пошёл к ней, а Ромка на следующее утро с Ксенией пришли. А до этого я с Наташкой… ну, в общем, ты понял…

Савельев кивнул.

Иван продолжил:

– Ну, вот, Ромка и сказал мне, что не простит, чтоб не возвращался я к его матери… И Ксения со своей матерью тоже поругалась. Ушла с Ромкой куда-то к знакомым, там вместе жили, к нам не приходили вообще. Такие вот дела, брат…

Иван тяжело вздохнул. Помолчал и сказал:

– Я остался у Натальи. Потом она от кого-то узнала, что дочка ушла в лагерь беженцев, и собралась следом. А оказывается, Ксения никуда не уходила. Мы после встретились. Она всё это время в городском госпитале санитаркой была, но не выдержала, решила тоже из города уходить. Я её поддержал. Ещё она сказала, что Ромку мобилизовали и он воюет с вами… – Иван осёкся, – ну, то есть, с федералами.

Потом и меня на фронт отправили, а до этого я на укреплениях городских работал. Ромку, конечно же, не нашёл. Да и где его найдёшь в таком бардаке? Про Наталью и Ксению тоже ничего не знаю. Наверное, они недалеко тут.

Андрей Николаевич кивнул, знаю, мол, про лагерь. И спросил:

– Хочешь, я сделаю запрос в миграционную службу? Наверняка отыщут и Наталью, и Ксению.

Никитин опять закурил. После недолгого молчания ответил:

– Нет, Андрей. Сейчас не нужно. Люблю я Наташу очень, поэтому после войны в прежнюю семью уже не вернусь. Как-нибудь объясню всё жене. Надеюсь, она поймёт меня и простит. А не простит, – что ж… Но это всё потом. А сейчас я другого хочу: побывать на могиле дочери и отомстить тем, кто убил её…

– Сможешь воевать против бывших своих? – спросил Савельев, внимательно глянув на понурого брата. – Там ведь Роман.

– Смогу, – твёрдо ответил Никитин. – А Ромка… А что Ромка? Верю, он всё же сможет и захочет понять, если встретимся. Только не знаю, как ему про сестру сказать. Любил он её. Её все любили… Непоседу и хохотушку… – Иван смахнул слёзы, поник головой.

– Может, хватит уже войны, а? Вернёшься ко мне, что-нибудь придумаем. Зачем тебе на фронт? – проникновенно спросил Андрей Николаевич.

– Зачем?! – горько переспросил Иван, вскинул поникшую голову, остро посмотрел и добавил ожесточённо и с болью: – Разве не понятно?! Разве непонятно?!

– Хорошо, Иван. Как скажешь, – вздохнул Савельев. – Я всё сделаю. Давай ещё по стопочке и хватит.

Глава III

На пулях имён не пишут

Федералы не считаясь с потерями, рвались в Красноярск. Бои кипели уже на городских развалинах, где всё перемешалось невероятно: на одном этаже могли быть федералы, на другом – оппозиционеры, в одном подъезде – одни, в следующем – их противники. Нередко те и другие лоб в лоб сталкивались на улицах или во дворах полуразрушенных домов, выскочив суматошно откуда-нибудь. Стреляли в упор и бросались врукопашную, безжалостно сокрушая тела, отнимая жизни… А иной раз, наскочив друг на друга, постреляв, обменявшись бросками гранат, разбегались по щелям, оставив раненых и убитых…

Бои шли по всему Красноярску. Вернувшийся после зимнего потопа в прежнее русло Енисей уносил распухшие трупы прочь из этого ада, но порой тела цеплялись одеждой за затонувшие или севшие на мель расстрелянные, обгорелые баржи, за опоры разрушенных мостов, за отмели у многочисленных островов и, колышимые течением, оставались там, отравляя и без того неживую воду…

За пределами города федералам на нескольких направлениях также удалось форсировать Енисей и закрепиться на его правом берегу, позволяя своим переправляться и разворачиваться для дальнейшего наступления.

Но в иных местах части оппозиционных войск держались насмерть, не отступая ни на километр, тем самым оказываясь в окружении: слева и справа водная преграда форсирована противником, у самих за спиной вода. Выбор невелик: либо отступать и тонуть под пулями наседающего врага, либо драться и умирать на позициях…

Иван Никитин настоял перед старшим братом, чтобы тот поспособствовал в отправке на самую что ни на есть передовую. Никаких доводов Иван слушать не хотел, горя желанием мстить.

Андрей Николаевич уладил с командармом все вопросы, поэтому проблем у Никитина с документами и оформлением не случилось. Он оказался в обычной мотострелковой роте, каких в городе было множество, измотанных боями, обескровленных более чем наполовину, полуголодных, измученных, ожесточённых до предела.

Никитин беспрестанно думал о своём нынешнем положении и не находил ни одного повода, чтобы почувствовать себя предателем. Впрочем, он понимал, другие наверняка посмотрели бы на это иначе, но плевать он хотел на чужое мнение, поэтому ни с кем не делился своими мыслями, поддерживая лишь ровные отношения с новыми товарищами.

И самое главное – он не чувствовал их врагами и воевал бок о бок так, будто с первого дня войны находился на стороне федералов.

Врагами стали бывшие свои.

Иван понимал, все не могут быть виновны в гибели его дочери, но это не имело ни малейшего значения. Он убивал раз за разом, не чувствуя облегчения и успокоения страдающей души.

Остальные бойцы тоже считали его своим. Всё что они знали о новичке, укладывалось во вполне стандартную схему: воевал в другой части, приказом переведён сюда в связи с расформированием прежней.

Первое время к нему приглядывались, оценивали, из какого теста новичок. Но тот сумел быстро зарекомендовать себя.

Случилось это так.

Штурмовали Краевую клиническую больницу, созданную ещё в годы Великой Отечественной. Современный комплекс состоял из множества строений – больших и малых, и одного огромного многоэтажного здания из нескольких корпусов.