Книга Джин с Толиком - Анатолий Горбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда до меня дошло, что гнездо должно было быть не осиновым, а осиным, я испытал настоящее облегчение. И за себя, и за Слоновитого – потому как такую длинную речь он просто не мог произнести, не сделав ни одной «очепятки».
Словосочетание «осиновое гнездо» обрело в моей голове собственную иллюстрацию, и та представляла собой удручающее зрелище. Из абстрактного нагромождения осиновых веток тянулась молодая, но совершенно дикая, осина, всем своим видом давая понять, что она голодна. А мама-осина в это время пыталась ее научить заводить собственных подосиновиков…
Понимая, что именно так шарики закатываются за ролики, я решил себя отвлечь какой-нибудь песней. На мотив «Малинового вина» Игоря Николаева, не сильно меняя оригинал, я запел свой вариант:
Получилось, как-то, не очень оптимистично, и я поежился, представив жужжащих над собственной головой недобрых полосатых насекомых. В общем-то, как в воду глядел…
Все будет хорошо, я узнавала…
Звонка из отдела кадров Управления Федерального казначейства по Ростовской области Настя ждала с нетерпением. Она даже мечтать спокойно не могла – настолько принципиальным для ее будущего было поступление на службу в эту государственную структуру.
Обычный для ее характера оптимизм в последнее время работал со сбоями. Все потому, что зебра-жизнь подкинула Насте свою черную полоску. Давно уже подкинула. У Насти даже стало зреть и наливаться пессимистическими соками ощущение, будто пошла она через эту полоску вдоль, а не поперек. Как не ходят обычные смертные люди, далекие от мазохизма.
Началось все с того момента, когда она решила жить отдельно от матери – Ларисы Владимировны, которая, впрочем, сей факт и не очень-то заметила. Лариса Владимировна всегда была очень увлечена вопросами саморазвития и самосовершенствования, и постоянно пропадала на каких-то странных курсах, тренингах и семинарах.
Ее не смущали непостоянные заработки, отсутствие мужчины и даже проблемы собственного ребенка. Для достижения цели все средства хороши. А цель у Ларисы была одна – точнее, она так думала, что одна. Она искренне хотела стать лучше и совершеннее.
Однако, достижение этой цели получалось у нее как-то стабильно плохо. Конечно, если бы она порылась в своих многочисленных конспектах, то без труда убедилась бы в том, что «стать лучше и совершеннее» вообще не может считаться целью. Ибо любая достижимая цель должна быть измеримой. Иначе, как вы поймете, что достигли ее?
Вот если где-нибудь, в какой-нибудь завалящей палате мер и весов, хранился бы эталон «лучшества и совершенства», или, хотя бы, была б известна формула, по которой все эти зыбкости вычисляются, вся суета Ларисы Владимировны приобретала бы смысл. Тогда можно было бы рассчитать, сколько единиц совершенства приходится на каждую Ларису Владимировну, ростом в один метр, весом в один килограмм и прожившую один год.
Но мама Насти, наплевав на основы целеполагания и измеримость собственной эффективности, слепо шла вперед, жадно проглатывая горы книг по психологии и эзотерике, посещая бесконечное множество курсов – от холотропного дыхания до бизнес-тренингов по сетевому маркетингу. И все бы ничего. Возможно, что и звучащие вполне по-шарлатански «Личные встречи с Небесным Ламой» могли бы принести ей какую-нибудь пользу, если бы не забывались напрочь, в трехдневный срок, и их место не занимали вебинары «Как заработать в МЛМ-проекте». А те, в свою очередь, сменялись следующими курсами, так и не отразившись своей теоретической частью в практической жизни беспокойной женщины.
Когда деньги подходили к концу и становилось совсем тяжко, Лариса Владимировна просыпалась от сна ненасытного до обучения разума, шла по многочисленным подружкам и впаривала тем какую-нибудь посредственную продукцию очередной сетевой структуры. Подружки покупали – из жалости. И, с болью глядя на Настю, которую неутомимая мамаша частенько таскала с собой и к подружкам, и на тренинги, совали ей ненужные вещи. И давали деньги в долг – зная, что Лариса эти деньги не вернет. Не тот человек. Не потому, что непорядочная – просто забудет.
Росла Настя неравномерно. Описывать ее жизнь нужно было исключительно зигзагами. Неровными, рваными линиями и даже кривыми прямыми. Если бы заметные характеристики человека – социальные, материальные, культурные – составлял какой-нибудь навороченный генератор случайных чисел, он бы, познакомившись с Настей, сразу бы ее зауважал. Потому что Настя – это было нечто. Кроме явных статистических редкостей, таких как сочетание выдающегося ума и безупречной красоты, щедро политых порядочностью и человеколюбием, были и еще странности.
Одноклассницы не могли понять, как у девушки, одевающейся в дорогущие брендовые шмотки (на самом деле, это были подарки состоятельных подруг и знакомых ее матери, достававшиеся Насте уже не новыми), никогда не было денег – иногда даже на скромный завтрак.
А классная руководительница, учительница английского, очень хорошо знающая плачевное финансовое положение Настиной семьи, не понимала, каким образом ребенок успешно закончил дорогущие курсы Оксфордского английского. Хотя, конечно, заканчивала эти курсы не она, а ее мама. Просто Настя на них тоже присутствовала, и деятельный детский ум впитывал все, как губка. Именно поэтому Настя знала язык превосходно и говорила с безупречным оксфордским произношением.
Еще она, благодаря материнской тяге к знаниям, научилась ставить цели и достигать их, танцевать бальные и латиноамериканские танцы, видеть осознанные сновидения, быстро читать художественную и техническую литературу, вкусно готовить блюда французской и грузинской кухни, гадать на картах Таро, садиться на шпагат и даже вести бухгалтерский учет. Все это, и еще многое другое, давалось ей легко и хорошо у нее получалось.
Единственное, что не получалось в жизни Насти – это отношения с мужчинами. Ну не везло ей на них. Из всего сонма волочащихся за ней парней она всегда выбирала самого подленького и гаденького. Как говорила Лариса Владимировна: «Ну все точь-в-точь, как у меня!». А Насте после этих слов становилось страшно – ей не хотелось повторить судьбу матери. Ей хотелось любимого мужа, собственный дом и троих детей – это обязательно.
Остальное варьировалось в зависимости от настроения и времени года – летом ей отчего-то хотелось троих сыновей, зимой – трех девочек. Весна и осень предполагали детей обоих полов, причем весной было больше девок, а осенью – пацанов. Еще менялись животные, населявшие будущий дом. Когда было холодно, обязательно хотелось теплую и пушистую кошку, а когда тепло – озорную собаку с влажным холодным носом. Да и сам дом иногда был двухэтажным, иногда трехэтажным. Впрочем, порой ее мечта соглашалась и на квартиру – но квартиру шикарную! Где-нибудь в головокружительной высоте современных многоэтажек, с огромной кухней-столовой и хорошими соседями.
