Книга День четвертый - Сара Лотц

Но это было не так. Здесь, может быть, все тихо, но Селин Дель Рей, без сомнения, продолжает вести свое шоу, не так ли?

Нет. Туда он не пойдет.

Он открыл дверь кладовой, чтобы еще раз убедиться, что там все путем. Створка морга была плотно закрыта, темные глубины кладовой выглядели странным образом зовущими, как будто приглашали его к себе. Он мог бы спрятаться тут. Уколоться и заснуть навеки. И никто не стал бы его здесь искать.

Нет, Бин и Марта нуждались в нем. Он захлопнул дверь и пошел дальше.

Перед дверью лазарета его ждал Бачи. Джесе про себя выругался. Он собирался рассказать ему, что видел Альфонсо в театре «Позволь себе мечтать», но проблемы с моргом выбили все из головы. Присущая Бачи первоначально безупречная внешность манекенщика начала тускнеть. На рубашке подмышками появились желтые пятна, щеки покрывала двухдневная щетина.

– Я искал вас, доктор.

– Чем могу помочь?

– Альфонсо вернулся на пост.

– Ага. Это ведь хорошо, верно? Он еще не починил наш корабль?

Очень смешно.

– Нет. Он просто сидит на своем рабочем месте, вот и все, доктор.

– Говорит что-нибудь?

– Нет.

– Про черного человека не вспоминает?

– Нет.

– Я обеспокоен из-за него. И не знаю, что с ним делать.

Ну, ты мог бы принять еще немного замечательного петидина, и тогда все было бы пофиг.

Неправда. Бин и Марта ему небезразличны!

– Могли бы вы посмотреть его, доктор?

– Что, сейчас?

– Si.

Джесе задумался. Таким образом он одним выстрелом убьет двух зайцев. Ожоговую повязку Альфонсо необходимо поменять. Когда-то это в любом случае нужно будет сделать. Машинное отделение – не самое удачное место для этого, но где сейчас лучше? Весь корабль превратился в гору зловонных фекалий.

– Я только возьму сумку. Подождите меня здесь.

– Спасибо.

Джесе торопливо прошел в аптечную кладовку. Свежая ожоговая повязка, хирургические щипцы… Что еще? Глупый вопрос. Он сунул в карман еще три ампулы и шприц-ручку – так, на всякий случай. И, может быть, еще немножечко морфина. Блин, почему бы и нет?! Они должны были расписываться за него, отчитываться за каждый использованный кубик, но, черт побери, все это было подотчетно именно ему.

Эта штука попадет прямиком в мою чертову кровь!

– Джесе!

От звука голоса Марты он с виноватым видом вздрогнул. Сколько времени она уже следит за ним? Он не слышал, как она вошла в комнату. Видела ли она, как он брал ампулы?

– Бин заболел, Джесе.

Проклятье!

– Где он?

– У себя в каюте. Я взяла для него немного… немного регидрата.

Голос ее звучал неестественно, глаза покраснели. Марта была пьяна. Кто он такой, чтобы осуждать ее за это? В каком-то смысле для него это стало облегчением. Она была наблюдательна, обладала интуицией и, если бы не была на подпитии, вероятно, заметила бы, что его долго нет на месте. А может, и не заметила бы: у других докторов в его прежнем хирургическом отделении на то, чтобы начать что-то замечать, ушло шесть месяцев.

– Я зайду посмотреть его, когда освобожусь.

Ее и так прищуренные глаза припухли. Она действительно «рвала берега», как сама выразилась бы.

– Джесе, происходит что-то не то. Я уже столько всего узнала…

Ему не хотелось выслушивать очередную порцию этого суеверного бреда – про команду, сжигающую символическое чучело в казино, или еще что-то в таком же роде.

– Правда? Позже расскажешь. Я вернусь очень быстро. Просто Альфонсо вернулся на свой пост.

– Да что ты?

– Да. Но, похоже, он по-прежнему не в себе. Пойду вниз, поменяю ему повязку.

Прежде чем Марта успела его остановить, Джесе уже присоединился в коридоре к Бачи и вместе с ним прошел к служебному входу на нижние уровни. Они шли мимо помещений для сортировки мусора и зон, которые Марта называла «потогонным производством». Металлические потолки, казалось, давили на него, а зловонный запах был насыщеннее и гуще, как будто нюхаешь суп из дерьма, приправленный дизельным топливом. Пол под ногами снова осел. Вот черт! Желудок его рванулся вверх, словно пытался выскочить через горло!

Еще один уровень вниз, еще один поворот, мимо безлюдных мастерских, а вот и машинный зал. Здесь все выглядело в точности так, как он ожидал. Широкий рабочий стол, утыканный ручками и кнопками, мониторы на стенах, часы, шкалы приборов, схемы, план нижней части корабля. Кто может во всем этом разобраться? Только не он.

Альфонсо сидел за столом, застывшим взглядом уставившись перед собой. Рот его был приоткрыт, в уголке губ прилипли овсяные хлопья. Джесе надеялся, что организм его не был обезвожен.

– Видите, доктор? – сказал Бачи. – Он так и не сдвинулся с места.

– Он что-то говорил?

– Нет.

– Альфонсо, вы помните меня?

Джесе подошел к столу и встал рядом с ним. Прямо перед ним на дисплей была приклеена эмблема «Феррари».

Никакой реакции. Джесе взял ручку-фонарик и посветил Альфонсо в глаза, хотя уже проверял их, когда того впервые доставили в лазарет, и никакого аномального расширения зрачков не было. Что бы ни вызвало этот кататонический ступор, Джесе был уверен, что это не связано с травмой головы. Корабль снова резко осел.

Господи!

– Осторожно, доктор, – сказал Бачи, который легко перенес этот толчок, просто переместив вес с одной ноги на другую, словно танцор. – Погода портится. Это плохо – у нас нет стабилизаторов.

– Мы в опасности?

– Если поднимется высокая волна, конечно, si.

Вот спасибо, утешил!

Джесе сконцентрировал внимание на Альфонсо.

– Я поменяю вам повязку, о’кей?

Альфонсо даже не дернулся, когда Джесе осторожно снял повязку, осмотрел рану, не притрагиваясь к ней, – заживление шло хорошо, выделение сукровицы прекратилось, – и, восстановив равновесие после очередного оседания корабля, наложил новую повязку.

– Что еще мы можем для него сделать, доктор? – спросил Бачи.

– Это все.

Корабль опять качнулся, на миг, казалось, завис и упал вниз. Джесе схватился за край стола. Он молился, чтобы петидин помог ему от морской болезни, но если он задержится здесь, то ему не поможет даже слоновья доза драмамина.

– Альфонсо, слышите меня? Я ухожу.

– Я жду, – громко и очень четко сказал Альфонсо.

– Ждете чего?