Книга Одноклассники - Хельга Графф

– Достаточно, любимая, а то все сейчас закончится.

Затем осторожно поднял меня с пола, развернул к себе спиной, наклонил и стремительно ворвался, но при этом очень нежно, по-настоящему любя. Его руки ласкали мои груди, затем переместились на бедра и в предпоследние секунды до наступления оргазма крепко прижали мое тело к себе. По его бурной реакции поняла, что он испытал огромное наслаждение. Я тоже получила удовольствие, но это было не то безумное состояние, в котором постоянно пребывали мы с Фимой, несмотря на ежедневные занятия сексом. Ефим в этом деле был виртуозом и даже из абсолютно фригидной женщины мог сделать, говоря пошлым порнографическим языком, «горячую штучку».

Потом мы молча лежали с Лешкой рядом. Моя голова, как и много лет назад, покоилась у него на груди. Он обнял меня.

– Олюшка, я мечтаю лишь об одном: чтобы вот так, вместе, мы засыпали и просыпались еще много лет… Хочу, чтобы ты была рядом каждый день, каждый час, каждую минуту. Я так виноват перед тобой! Фимка ведь был прав, когда сказал в мой адрес много нелицеприятного. Как я раньше не мог понять, кто находится рядом со мной и как этот человек мне дорог, вот теперь наказан на всю жизнь! Знаю, сам виноват. Но как ты думаешь, у меня есть шанс быть с тобой вместе? – спросил он с тайной надеждой.

– Скажу честно, Леша, то, что произошло между нами сегодня, ничего не значит и ничего не изменит. Я его люблю, понимаешь, его, что бы он ни делал! Скучаю по нему и, поверишь ли, почти простила, но теперь он сам, наверное, подаст на развод. Вот если мы расстанемся с ним окончательно, даже не знаю, как буду жить дальше.

Алексей тяжело вздохнул и спросил с горечью:

– Значит, шансов нет?

– Надежда всегда умирает последней, а в нашей жизни надо верить, надеяться и ждать, дорогой. Всё так непредсказуемо. Разве ты думал, что визит к твоему приятелю перевернет нашу жизнь? Мы с ним полюбим друг друга и у нас родится сын? Если бы ты не отказался тогда от меня и нашего ребенка, для нас бы жизнь сложилась совсем по-другому. Чему быть, того не миновать…

В наших близких отношениях в эту ночь и во все последующие до его отъезда было много грусти. У него – что я не принадлежу ему душой и сердцем, а у меня – от того, что мой любимый мужчина принадлежит и душой, и телом другой…

Быть застигнутыми врасплох я не боялась, так как после скандального визита поменяла на дверях замки и надеялась, что Лешка наши отношения последних дней перед Фимой афишировать не будет. О том, что произошло между нами, не жалела и угрызений совести не испытывала. Если бы Ефим сказал мне честно, что влюбился в другую женщину, и после восьми лет семейной жизни обошелся бы со мной по-человечески, то я и в мыслях не переступила бы эту черту, но его обман, длившийся больше года, когда я, как и положено жене, узнала о его похождениях последней в этом городе, поставил жирный крест на всех моих обещаниях себе о чистой нравственной жизни без преступной любви на стороне.

Расставание было печальным. Алешка уезжал со слезами на глазах и долго не мог от меня оторваться, как тогда на питерском вокзале. Я обнадежила его, что буду отвечать на письма, чему он очень обрадовался. Так закончился мой небольшой отпуск, а в голове по-прежнему теснились разные мысли, главной из которых была: «А что теперь?»

Глава 36

Время тянулось как жвачка, прилипшая к подошве туфель. С Фимой мы не общались. Он не звонил, не писал и не приезжал. Дети, Оленька и Гриша, вернувшись из лагеря, влились в школьную жизнь, сразу же обретя многочисленных друзей и большой авторитет в их среде, а Лиза поступила в университет. В моем огромном доме хватало места для всех. Учились они прекрасно. У всех, даже у Олечки, были светлые, как у Ефима, головы, да и еврейская кровь напоминала о себе глубокими и обширными знаниями, прекрасными оценками и блестящим интеллектом. На беспрестанные их вопросы о том, когда приедет папочка и почему им не звонит, приходилось выворачиваться и врать, что он занят, звонит, когда они в школе, и очень скоро приедет. Если младшие еще верили, то Лизу уже невозможно было провести.

Однажды вечером она пришла ко мне.

– Ма, можно? У тебя есть пара минут?

– Да, доченька, конечно, – ответила я, будучи абсолютно уверенной в том, что Лиза хочет посекретничать о своих чувствах к Флориану, с которым общалась в лагере, но разговор пошел совсем о другом.

– Мам, а почему папа не приезжает и не звонит? Вы разошлись? – озабоченно спросила дочь.

– Нет, родная, просто папа занят. Ты же знаешь, у него очень много дел, он управляет серьезным бизнесом.

– Мам, мне кажется, что он просто тебя обманывает, – без обиняков заявила Лиза.

Сердце екнуло. Что она может знать, когда уже несколько месяцев находится за границей?

– Почему ты так решила? – поинтересовалась я как можно спокойнее.

– Не решила, а получила информацию.

– От кого, если не секрет?

– Не секрет. От Светки Кузнецовой, помнишь, моей одноклассницы, мы же с ней общаемся.

– И что же такое она тебе сообщила? – страх заполнил душу. Господи, не дай бог, что-нибудь об отце, то, что знаю я, но еще не знают они.

– А сообщила Светка вот что, – моя дочь сделала паузу, глубоко вздохнула и выдала: – Она видела папу с молодой беременной женщиной на приличном сроке. Он шел с ней под руку, а потом обнимал ее, – и она уставилась прямо на меня.

Я была застигнута врасплох. Лизина новость меня ошеломила. То, чего я больше всего опасалась, произошло! Теперь о примирении речи не могло быть в принципе. Но с величайшим трудом взяв себя в руки, сказала первое, что пришло в голову:

– Ну и что же здесь такого? Возможно, это просто знакомая, и, видя ее положение, он помог и поддержал ее…

Лиза с сочувствием посмотрела на меня. Так обычно смотрят на психически больных в лечебнице или одиноких маразматических старух в доме престарелых.

– Ма, а ты сама-то веришь в то, что говоришь мне? Не нужно обращаться со мной, как с маленькой. Я же все вижу! У него новая тетка и будет ребенок, так я понимаю ситуацию?!

Я молчала, сказать мне было нечего. Дочь уложила меня на обе лопатки. Вот и всё, Оля, осталась ты без мужа! К горлу подкатил ком. Боже, какой мерзавец, а я уже хотела с ним помириться и даже готова была сделать первый шаг! Надо побыть одной! Видимо, Лиза поняла мое состояние:

– Мамочка, может, это еще и неправда, – она пыталась внушить мне хоть каплю оптимизма, – не переживай ты так, мы же с тобой рядом и никогда тебя не бросим! Ольке и Гришке ничего не скажу, для них папа просто занят. Прошу тебя, главное – не волнуйся, береги себя, ты так нам нужна, мы все тебя очень любим.

Я обняла ее.

– И я вас всех очень люблю, Лизочка, и никому не отдам! Доченька, сделай так, чтобы ребята ничего не узнали.

Оставшись одна, не знала, куда себя деть и что делать. Впервые в жизни я, женщина, моментально принимающая решения и в большинстве своем правильные, окончательно растерялась. После слов его подружки, когда я стала невольной свидетельницей их любовной сцены: «А если я забеременею, ты женишься на мне? Разведешься с ней?», думала об этом постоянно. Это был самый крепкий крючок, чтобы прочно подцепить любимого, а главное, богатого мужчину, нормального, а не подонка, который, едва услышав признание: «Я жду от тебя ребенка», моментально умчится на край света, чтобы никогда больше в своей жизни не видеть недавний объект своей страстной любви и ее плода. К моему несчастью, в данном случае Фима был порядочным мужиком, ведь и ей в ту ночь ответил: «Вот когда забеременеешь, тогда подумаю…» Он умел кататься, но умел и саночки возить, говоря словами русской поговорки. А мне-то что делать? Как быть?