Книга Кукловоды Третьего рейха - Валерий Шамбаров

Другие японские соединения, осаждавшие наш плацдарм на правом берегу, смогли только потеснить защитников. Но к ним удалось переправить подкрепления. Контратаками врага отогнали на старые позиции. В сражении снова обозначилась пауза, и снова обе стороны лихорадочно использовали ее, наращивали силы. Армия генерала Огису разрослась до 75 тыс. человек, имела 500 орудий, 182 танка, 700 самолетов. Повторное наступление планировалось на 24 августа.

Советско-монгольские войска уступали неприятелю в живой силе, но превосходили в технике — 57 тыс. человек, 542 орудия и миномета, 498 танков и бронемашин, 515 самолетов. И на этот раз Жуков скомкал планы японцев. Он нанес удар 20 августа. Нанес умело, выверенно, четко выбрав для этого места. Оборону противника проломили на флангах, и вся центральная группировка попала в кольцо. Японское командование растерялось. Предприняло несколько контратак, чтобы спасти окруженных, но контратаки были неуверенными, их отбрасывали. А тех, кто сидел в ловушке, принялись уничтожать. Систематически, планомерно. Кто-то ошалело сдавался, а если нет — добивали [43].

Япония скрыла цифры своих потерь, объявила, что убито было 8632 человека. Хотя реальное число погибших японцев исследователи оценивают в 45 тыс. Армия Огису прекратила существование. Потеряла все танки, всю артиллерию. Советские потери тоже были немалыми — более 9 тыс. убитых и умерших от ран, 16 тыс. раненых и заболевших, 253 танка, 207 самолетов. Но врага разнесли подчистую. Япония была в шоке. Не знала, как и кем прикрыть дорогу в Китай, если русские двинутся в ответное наступление.

Некоторые советские военачальники так и предлагали — наступать! Поддержит Чан Кайши, присоединятся китайские коммунисты! Оживали мечты о «мировой революции». Однако Сталин пресек подобные настроения. Приказал конфликт не расширять, границу Монголии не переходить. Завязались переговоры о примирении на прежних границах, и японцы после полученной взбучки сочли это неслыханной удачей. Ухватились с превеликой радостью.

Сталин же видел главный выигрыш в другом. Японцы настолько крепко обожглись, что о новых наступлениях на русских даже не помышляли. А замыслы западных держав перенацелить агрессию Токио на русских провалились. Хотя о некоторых плодах одержанной победы еще не знали ни Сталин, ни Жуков. Причем эти-то плоды станут главными. Конечно же, в монгольских степях закопали не 8 тыс. неприятелей. Их закопали столько, что Япония не забудет чудовищный разгром ни в 1941, ни в 1942 г. Настолько крепко запомнит, что даже в самый тяжелый период Великой Отечественной не отважится выступить против СССР.

23. Пакт Молотова — Риббентропа

Картина Мюнхенского сговора однозначно и откровенно показывала — переговоры СССР с французами и англичанами о создании системы коллективной безопасности толкутся на месте отнюдь не случайно. Западные державы уверены, что уже нашли общий язык с Гитлером! А с востока в это же время угрожала Япония. Россию подставляли под удары с двух сторон! Сталин отнюдь не был наивным мальчиком в политике. А к концу 1930-х он довольно много узнал и об интригах «мировой закулисы». Напомню, что Радек, Раковский, Сокольников купили жизни исчерпывающими показаниями. В распоряжение Иосифа Виссарионовича попала и часть архива Троцкого, которую удалось похитить.

Напрашивались аналогии со старыми событиями — как Россию столкнули с Германией в Первой мировой войне. Стравливали и подставляли те же самые государства: Англия, Франция, США. Логичным и оптимальным выходом выглядело переиграть их. Сделать то, чего не сделал Николай II — искать сближения с Германией. В данном направлении стали предприниматься вполне определенные шаги. В 1938 г. Сталин свернул советское участие в испанской войне. Понял, насколько она бесперспективна, а в международной политике стала просто ловушкой. Большинство «интернационалистов», вовлекших нашу страну в авантюру, оказалось к этому времени врагами народа. Оставшиеся возражать не посмели.

Советские военные советники получили распоряжения возвращаться на родину. Поставки танков, орудий, самолетов, боеприпасов, прекратились. А без этой помощи у испанских республиканцев дела пошли наперекосяк, фронты разваливались. В марте 1939 г. войска Франко вошли в Мадрид. Впрочем, победитель обошелся с вчерашними противниками довольно милостиво. Собравшемуся в Испании международному сброду позволил разъезжаться по домам. Не препятствовал выезду других желающих, кому слишком уж не нравился его режим. Пускай лучше убираются куда угодно и не мутят воду!

Гражданская война обошлась Испании почти в полмиллиона жизней. Ради чего? Еще 600 тыс. эмигрировало. Пришлось восстанавливать 130 разрушенных городов и поселков. Кстати, для изыскания средств и пополнения населения Франко нашел оригинальный способ. Он стал одним из немногих европейских правителей, кто открыл широкий въезд для евреев. Если кто-то сумел покинуть Германию и добраться до Испании — милости просим! Вторым таким правителем был Муссолини. Он пускал в Италию евреев вообще без ограничений.

Ну а Сталин, ко всему прочему, надеялся, что прекращение противостояния в Испании будет иметь дальнейшее продолжение. Советские дипломаты и торговые представители в Берлине забрасывали удочки об улучшении связей, и Германия не отвергала этих попыток. С ней заключались торговые соглашения, но дальше дело пока не шло. Гитлеру по-прежнему требовалось выставлять напоказ свою антисоветскую позицию. Хотя он уже знал и учитывал: Москва готова примириться.

Но период, когда фюреру требовалось попустительство западных держав, уже кончался. Это почувствовалось в конце 1938 г. Авторы Мюнхенских соглашений были уверены, что теперь Германия должна закреплять союз с Польшей. А вместо этого Гитлер, даже не успев еще переварить Чехословакию, принялся цепляться и придираться к полякам. Благо, поводов было не меньше, чем с чехами. Ведь западные и северные области Польши 20 лет назад принадлежали Германии, юго-западные — Австро-Венгрии, там проживало много немцев. На Версальской конференции границы наметили так, что Польша протягивалась к Балтийскому морю длинным коридором, отрезавшим основную территорию Германии от Восточной Пруссии. А порту Данциг (Гданьск) предоставили статус вольного города [132, 137].

Польские немцы таким же образом, как в Судетах, принялись создавать национальные, политические, общественные организации, в Данциге действовали структуры нацистской партии, был свой гауляйтер. Теперь прошли негласные команды, и резко стали нарастать трения с польскими властями. Распространялись и поднимались лозунги о воссоединении с исторической родиной. А Гитлер и его дипломаты озаботились правами польских немцев. Нагнетались пограничные ссоры. Заговорили, что поляки нарочно ставят препоны связям Германии с Восточной Пруссией. Для разведчиков, политиков, даже для журналистов было не столь уж трудно угадать, что это означает [147].

Но и в целом европейское равновесие затрещало по швам. Стоило нарушить системы договоров в одних регионах, как нашлись другие желающие исправлять их. Венгрии очень понравилось присоединение прикарпатских районов, да только маловато получилось, на один зубок. Она двумя руками потянулась к Германии и Италии, выражала желание вступить в «Антикоминтерновский пакт». Но за это хотела урвать кусок не от каких-нибудь «коминтерновских» земель, а от Румынии. Отобрать назад Трансильванию, которую после войны отняли у венгров и подарили Бухаресту.