Книга Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

Со стороны замерзшей Десны склоны ещё круче. Значит, лучше всего ударить конницей слева, выше по течению Белизны, где долина не так глубока. Пешие же венеды пусть сражаются с пешими врагами. А конница, чтобы князья ничего не заподозрили, пусть пока стоит посредине строя.

Так Ардагаст и расставил своё войско, на ходу утихомиривая чересчур торопливых. Только бы с Медвежьей горы не прилетели какие-нибудь злые чары! Но Вышата с Миланой заверяли, что оттуда никаких чар не чуют.

И вдруг над снежной гладью замерзшей Белизны взметнулась такая знакомая стена черно-красного пламени. Она быстро растянулась по всей долине речки, перегородила Десну. Грохотал, подобно грому, ломавшийся лёд, клубы пара смешивались с огнём, делая невидимым вражеское войско. Когда же пар рассеялся и пламя погасло, вместо заснеженной долины и замерзшей речки перед глазами росов предстало длинное и широкое болото. А через всю Десну протянулась широкая полынья.

Но самое страшное появилось в тылу у росской рати. Всё то чёрно-красное пламя разом вспыхнуло по всей чаще, взметнулось выше верхушек деревьев. Ревущее, изрыгающее дым огненное пекло потянулось от Десны до долины Белизны, от полыньи до болота. Громадная чёрная тварь с зубчатым хребтом, нетопырьими крыльями и парой когтистых лап то взмывала над лесом, то скрывалась в нём, извергая клубы пламени из клыкастой пасти.

— Колдовской огонь Черноборов. Тот самый, что сжёг мой лес. Только змея такого там не было, — с трудом проговорил побелевший как мел Шишок.

— Это огненный чёрт-змей. А пламя — пекельное, то же, что в Милограде. Чары идут не с Медвежьей горы, а из-за речки. Значит, Чернобор ещё с кем-то поделился тайной. — Вышата пригляделся к вражеским рядам. — Наверняка ворожит вот тот ведун в чёрном плаще и с трезубцем. Только пламя поддерживать плохо умеет, вот и вызвал себе в помощь змея. — Голос Вышаты звучал спокойно, уверенно, даже буднично, но лицо волхва омрачила тревога.

Замысел князей и их ведуна был теперь ясен всем. Войско росов оказалось в ловушке между огнём, водой и грязью. К трём стихиям добавился ещё и сильный ветер, внезапно поднявшийся и гнавший огненный шквал прямо на росов. Назад пути не было: ни по высокому берегу — там вовсю бушевал огонь, ни по Десне, — разве что вплавь через полынью, в ледяной воде. Оставалось идти вперёд, чтобы, завязнув в болоте, гибнуть под стрелами и копьями лесовиков. Выше по Белизне в чаще скрывался засадный полк — нуры во главе с Волхом. Сумеют ли они хоть сами вырваться из колдовского пекла?

— Царь, я эти места знаю, — обратился к Ардагасту Ясень. — Здесь болото неглубокое, даже весной. Промокнешь, перемажешься, но не утонешь. Ударим всей ратью через Белизну, а то пламя всё равно туда загонит.

— Пешцы, может, и не утонут, — покачал головой царь. — А на конях, в железе сразу завязнешь. Этого-то болотному племени и надо.

Взоры всех обратились к Вышате.

— Этот огонь проклятый только чарами погасить можно. Ты такие, поди, знаешь? — с надеждой взглянул на волхва лешачок.

— Не знаю. То есть подобрать чары смогу, но на это время нужно. А здесь скоро стоять нельзя будет, особенно в доспехах.

Действительно, жар становился невыносимым. Доспехи раскалялись, и это чувствовалось даже сквозь одежду. От дыма и гари всё труднее было дышать, глаза слезились.

— А если мы сквозь огонь пойдём? — с отчаянной храбростью предложил Шишок. — Сделай радужный мост, Вышата, а?

— Его можно построить только на святки.

Ратники зашумели, заволновались:

— Пропадём ни на беличий хвост! Не сгорим, так утонем! Или к чёрту в зубы, или голяди на прокорм!

Одни, кашляя от дыма, зло ругались, поминали всех чертей и мать их Ягу. Другие молилась Белому Всаднику, даже если сами и не видели его в небе.

А за рекой бесилось от радости воинство Пекельного. Все, ничем не поможет бог солнца своему избраннику! И Перкунас не гремит, да и не время ему. Литвины ревели медведями, и громче всех в этом диком хоре гремели голоса обоих Медведичей. Теперь-то они отплатят за своё бегство из двух земель! А Бурмила ещё и побалуется человечиной. Голядины с хохотом кричали: «Эй, росы, сдавайтесь! Мы не всех съедим, нам нужны рабы!» Даже деснинские голядины, что с неохотой пошли за Гимбутом, теперь думали только о лёгкой победе и богатой добыче. Что победит, и без труда, никто не сомневался: Чёрный бог войны в небе над ними, и его белый противник не смеет сражаться. Многие уже мечтали как о самой большой награде о том, чтобы заслужить в бою право отведать мяса пришельцев.

Гимбут с Радвилой самодовольно улыбались. Они помнили сказанное Визунасом: Пекельный даст власть над лесом достойному — тому, кто уничтожит пришельцев и их златоволосого царя с его чашей. Каждый из двух был уверен: именно он достоин стать великим царём лесных племён. Нет, в походе они не ссорились. И ещё в начале его договорились: Гимбуту достанется Севера, а Радвиле — нурская земля и Дрегва. Но каждый уже прикидывал, как и когда он избавится от другого.

А среди росов ядовитым нарывом назревала усобица. Саузард, кривя губы в язвительной усмешке, проговорила:

— Вот зачем Огненная Чаша дала нам такого царя — чтобы мы сгорели вместе с ним.

Всеслав резко обернулся к ней:

— А если сгорим, так что? Огненная смерть — самая святая. Из огня душа прямо в Ирий идёт. Или ты, сарматка, такой смерти боишься?

— А зачем всем погибать? — громко и зловеще произнёс Андак. — Одного царя и бросим в огонь вместе с его чашей. Умилостивим Саубарага. Вот он, над нами, и Аорсбараг не смеет биться с ним. Мало будет Чёрному Всаднику — и волхва с царицей следом отправим.

Возмущённая Ларишка схватилась за меч. Саузард с издёвкой взглянула в лицо ей, потом Ардагасту:

— Ну же, царь с царицей! Пожертвуйте собой ради племени росов — и мы с мужем первые почтим ваши души богатыми жертвами.

— Саубараг! Жертву Саубарагу! Спаси племя, царь! — закричали князья — приятели Андака. Они-то не собирались бросаться ради племени в огонь.

Даже среди венедов многие кричали:

— Прогневили мы Чернобога! Откупиться надо жертвой великой!

Дружинники царя сгрудились вокруг него, взялись за оружие. В ответ сторонники Андака выставили копья, готовые силой загнать Ардагаста в огонь. Нестерпимый жар мутил сознание, распалял кровь. Ещё немного, и люди бросятся истреблять друг друга на радость зверью за рекой. Ардагаст взглянул поверх голов на приближающуюся черно-красную стену и вдруг вспомнил поле у стен Таксилы, где такая же огненная стена расступилась перед всадниками Куджулы Калфиза. Расступилась, ибо над ними реяло священное Знамя Солнца, красное с золотым львом. И нёс это знамя Вишвамитра. Сейчас он был рядом — невозмутимый, готовый ко всем, что Кришна-Солнце может послать кшатрию, и сжимал древко знамени — красного с золотым трезубцем, означавшим Солнце на колеснице. Это знамя обычное, не священное. Но у росов есть Колаксаева чаша — застывшее солнечное пламя. Ардагаст протянул руку к волхву: