Книга Соната незабудки - Санта Монтефиоре

У жилища цыган они увидели Панацеля и Машу, которые вместе с двумя своими детьми лежали на траве. Алисия подскочила к Леоноре и потянула ее за рукав.

— Ни в коем случае не говори про цыпленка, — прошептала она.

— Конечно, не скажу, — ответила Леонора. — Но постарайся вести себя хорошо, — добавила она.

Алисия сморщила носик. «Вести себя хорошо»! Такие скучные слова стоило бы вычеркнуть из лексикона. Одри отметила, что собаки, которые обычно с удовольствием облаивали лошадей, на этот раз вели себя смирно.

— Привет, Флориен! — крикнула Алисия угрюмому мальчику, который, как и родители, вскочил на ноги.

— О господи, пожалуйста, не вставайте, — замахала руками Сисли. — В лесу так много ежевики! Надеюсь, вы уже порадовались урожаю, Панацель.

— Мы уже насладились всем, что может предложить нам эта земля. Спасибо, миссис Везебай, — ответил он, снова надевая шляпу.

— Равена, ты знакома с Алисией и Леонорой, моими племянницами? Они сейчас живут со мной и будут помогать Панацелю и Флориену в саду во время каникул. Там так много работы.

— Я с удовольствием предскажу им их судьбу, — ответила молодая цыганка, в улыбке демонстрируя ряд неровных зубов.

— Да, пожалуйста! — азартно крикнула Алисия. — Я выйду замуж за богатого?

— Алисия! — одернула дочь Одри.

— А почему бы и нет, — засмеялась Сисли. — Равена когда-то предсказывала судьбу мне, так что это очень весело. Давай я тебе заплачу. — Она опустила руку в карман брюк и вынула две монеты. — Я позолочу тебе ручку!

— Ух ты-ы-ы! Почему бы и тебе не попробовать, Лео?

Но Леонора покачала головой и посмотрела на маму.

— Леонора такая же, как я. Мы боимся гадалок, — сказала Одри, сжимая ручку дочери.

Алисия пошла за Равеной в фургон. Юная цыганка была высокой и худощавой, ее собранные ярким шарфиком волосы ниспадали до самой талии. Если бы не ее зубы и желтоватый цвет кожи, она была бы красавицей. Равена указала девочке на маленький круглый стол с двумя стульями, и Алисия, не теряя времени, села, с любопытством разглядывая цыганку.

— А у вас есть магический шар?

Равена покачала головой.

— Нет, я не могу себе этого позволить, — сказала она. — Я читаю по ладони. Меня научила моя бабушка, а ей не нужен был магический шар.

— Ну, вот, смотрите, — сказала Алисия, положив руку на стол. — Что вы видите? Я ведь буду богатой и счастливой?

Равена взяла руку ребенка и внимательно изучила ее. Алисия наблюдала за ее лицом. Дыхание цыганки стало отрывистым, и Алисия заметила, что ее лоб покрылся капельками пота. Было жарко, а в маленьком шатре — еще жарче, чем на улице. Молчание цыганки заставило Алисию вспотеть, но от нетерпения. Наконец Равена тяжело вздохнула и положила свою руку на ладонь девочки.

— Ну? — спросила Алисия. — Что вы увидели?

— Ты очень счастливая, — наконец сказала она. — У тебя есть не только удивительная красота, но и талант. И от тебя зависит, как ты воспользуешься этими дарами. Ты либо будешь богатой и счастливой, либо… — Она колебалась.

Алисия подалась вперед, с нетерпением ожидая ответа.

— Либо?

Равена с улыбкой покачала головой.

— Нет, ты будешь богатой и счастливой. Ты выйдешь за очень благородного человека, который будет тебя любить. Ты будешь жить в этой стране, и твои дети будут англичанами. У тебя будет четверо детей, и они будут такими же красивыми и одаренными, как ты.

— Я буду богатой и счастливой, и у меня будет четверо детей! — кричала Алисия, сбегая по ступенькам. — Тебе тоже нужно пойти, Лео. Равена очень хорошо гадает.

Но Леонора боялась знать свое будущее. А вдруг оно окажется не таким, каким она себе его представляет? Когда они двинулись к воротам, собаки вскочили и последовали за хозяйкой, обнюхивая землю и смешно поднимая лапы.

— Бедняжка Равена, не думаю, что она когда-нибудь говорит правду, — сказала Сисли, подмигивая Одри. — Но, по крайней мере, ее ложь — святая ложь. Мне было бы неприятно узнать, что она пугает людей.

— Да, кое-кто теперь очень счастлив, а значит, это стоило двух монет, — ответила Одри и засмеялась.

— Ну? — Маша повернулась к дочери.

Равена вздохнула и передернула плечами.

— Мне пришлось соврать, — призналась она.

— Снова? — мать неодобрительно покачала головой. — Твоя бабушка перевернулась бы в гробу, если бы знала, как ты используешь свой дар.

— Я не могла сказать ей то, что видела. Точно так же, как с миссис Везебай. Я не могла признаться, что ее ждет впереди. О некоторых вещах лучше не знать.

— Ты можешь лишиться способности видеть будущее.

— Возможно, мне стоит бросить это дело и вместо того, чтобы заглядывать в будущее людей, собирать сливы с папой и Флориеном.

— Не будь дурочкой. Это то, что ты умеешь делать хорошо. Тебе просто надо набраться смелости, вот и все. В конце концов, мы хозяева наших судеб. Нет ничего незыблемого, кроме камней. Ты могла бы направить ее жизнь в правильное русло.

— Не было смысла. Этот ребенок уже сбился с пути, — мрачно сказала Равена и покачала головой. — Я пойду покатаюсь верхом. Чувствую себя совсем разбитой.

Молодая цыганка отвязала пони и побрела с ним рядом, продолжая думать о том, как могло случиться, чтобы такой юной душой столь уверенно правили темные силы.

Было уже далеко за полночь, когда Леонора со своим Потрепанным Кроликом прошлепала по коридору в комнату матери. В руках она держала свечу, защищая ее от холодного сквозняка, врывавшегося в коридор сквозь щели в одном из ветхих окон. Она боялась включать свет, так как Сисли страшно не любила тратить электроэнергию зря. Около маминой двери Леонора замешкалась. Она понимала, что уже взрослая и что Алисия наверняка будет утром дразнить ее. Сестра всегда издевалась над ее привычкой всюду брать с собой «этого дряхлого кролика». Но девочке очень хотелось устроиться в теплых маминых объятиях и вспомнить то ощущение безопасности и уюта, которое она так любила, когда была маленькой.

Леонора постучала и повернула ручку. Она услышала шорох одеял. Одри повернулась к двери.

— Кто там? — спросила она, приходя в ужас от мысли, что Марсель снова шпионит за ней. Но потом она увидела бледное личико девочки, освещенное золотым пламенем свечи, и нежно улыбнулась. — Ты в порядке?

— Мне одиноко, — ответила Леонора тихо.

Одри ласково улыбнулась дочери.

— Тогда иди сюда, моя любовь. Мне тоже одиноко.

Леонора взобралась на кровать и погасила свечу. Она свернулась клубочком и ощутила, как мама придвинулась к ней еще ближе.

— Я всегда скучаю по тебе, — сказала Леонора. О своих страхах было легче говорить в темноте, когда не нужно смотреть на грустное лицо мамы.