Книга Невеста шотландского воина - Адриенна Бассо

– Отец Гарольд говорит истинную правду, – поддержал священника Родерик. – Мы приехали сюда с единственной целью – спасти невинных. Неужели вы не хотите помочь нам в столь благочестивом деле?

Столь явного лицемерия Эван уже выдержать не смог и возмутился:

– Не хочу и не буду! А вам, Родерик, посоветую лишь одно – побыстрее уносите ноги из моего замка, а не то я забуду о том, что вы под защитой белого флага, и как следует надеру вам задницу.

– Подлинную природу человека нельзя утаить, так или иначе, но она даст о себе знать! – вскричал священник. – Вы, Эван Гилрой, родились во грехе, и ваше отношение к столь важному делу раскрывает всю вашу греховность.

Эван заскрипел зубами от негодования.

– Повторяю снова, у вас нет доказательств вины моей жены. Ни одного!

– Пусть так. Но раз она невинна, то ей нисколько не повредит, если мы зададим ей пару вопросов. Ведь ей нечего бояться, не так ли? – вкрадчиво произнес священник. – Более того, в таком случае она без труда опровергнет ту напраслину, которую, как вы считаете, на нее возводят.

Эван, почуяв подвох, не повелся на вкрадчивый тон священника.

– Я запрещаю о чем-либо спрашивать ее.

Оба святых отца выразительно переглянулись и понимающе перемигнулись.

– Хорошо, будь по-вашему. Тогда нам надо проверить, нет ли на ее теле каких-нибудь ведьмовских знаков. Если найдутся подозрительные отметины, то их надо будет уколоть чем-то острым. Слуги сатаны не чувствуют боли, тем самым они выдают себя. Если хотите, вы можете присутствовать при испытании.

У Эвана руки так и чесались как следует отделать священника, расквасить его нос, похожий на картошку, пересчитать кости и пинками вышвырнуть за ворота. А заодно мимоходом свернуть челюсть его товарищу монаху, сокрушить ему зубы, чтобы больше так ехидно не улыбался.

– Не вижу никакой необходимости. Не мне ли лучше всех знать, что на теле моей жены нет ни одного подобного знака, я ведь целовал каждый дюйм ее кожи и при свете свечей, и при солнечном свете.

Его искренность, горячность вместе с откровенностью вызвали одобрительный смех у толпы. Но смех быстро стих, и на смену ему пришли напряженное беспокойство и некоторая растерянность. Обвинение в колдовстве сразу от двух святых отцов произвело на людей впечатление. Родерик умело нанес удар, ума ему точно было не занимать.

Монах приподнялся на цыпочках, перекатился назад на пятки, потом обратно вперед.

– Между прочим, до нас дошел слух, что леди Грейс любит играться с черным котом. Как известно, кого привечаешь, того и любишь. Черный кот – это пособник сатаны.

Эван опешил, у него неприятно засосало под ложечкой.

– Какой черный кот? Я ни разу не видел, чтобы Грейс играла с котом, ни с черным, ни с рыжим, ни с каким-нибудь еще.

Родерик театрально поднял вверх руку и, медленно поворачиваясь, сделал оборот вокруг себя, ища кого-то взглядом. Внезапно он остановился и указал пальцем на одну из служанок. Она так низко опустила голову, что невозможно было разглядеть ее лица, она явно переживала, волнение выдавала бившая ее мелкая дрожь.

– Говори, женщина, не бойся. Пусть все узнают правду, – велел ей Родерик. – Расскажи нам, что тебе известно.

Женщина испуганно попятилась назад, словно пытаясь спрятаться за спинами других людей.

– Тебе нечего бояться, дитя, – торопливо прибавил монах. – Бог защищает тех, кто говорит правду.

Эван краем глаза заметил, как вздрогнула Грейс, и его сердце взволнованно забилось.

– Да, однажды я играла с черным котенком, – решительно сказала Грейс, выступая вперед и закрывая собой перепуганную служанку. – Но это был котенок, маленький котенок, он никак не мог быть сообщником дьявола.

Монах подозрительно всмотрелся в ее лицо:

– В таком случае надо будет внимательно посмотреть на это живое существо, чтобы понять, кто его сотворил – Бог или дьявол.

Грейс замотала головой:

– Зачем вам сдался котенок? Неужели вы собираетесь его мучить? Кроме того, больше я его ни разу видела.

Сбитые с толку ее ответом, оба святых отца вопросительно посмотрели на Родерика, как бы спрашивая, что делать дальше.

– Еще можно прибегнуть к испытанию водой, – твердо сказал Родерик, но так вкрадчиво, как будто речь шла об обычном купании.

Стоявший неподалеку Алек вскрикнул от негодования, которое моментально передалось Эвану, более того, он разгневался.

– Нет! – крикнул он. – Я не позволю вам связать мою Грейс по рукам и ногам для того, чтобы утопить в озере.

– Ну что вы, какое утопление, – со скрытой издевкой отозвался Родерик. – Хотя, как известно, невинный человек тонет в воде, а пособник дьявола плавает.

– Светский суд и церковь больше не одобряют испытание водой, – мрачно заметил Алек.

– Ну, не только это, – услужливо подхватил отец Гарольд. – Им можно будет воспользоваться наряду с другими уже собранными доказательствами.

– Какие нужны еще доказательства? – воспылал притворно праведным гневом монах. – Вы только посмотрите на саму леди Грейс. Ее обвиняют в колдовстве, она должна была плакать от страха, а она стоит, гордо выпрямившись, исполненная уверенности. А ведь известно, что ведьмы, охваченные гордостью, почти никогда не плачут. Вы только посмотрите на нее, на ее бесстрашный вид, в ее глазах не заметно ни слезинки.

Отец Гарольд ткнул пальцем в сторону Грейс, но Эван оттолкнул его руку и встал на его пути, закрывая жену собой.

– Если вам дорога жизнь, то держитесь подальше от моей жены.

По разгневанным глазам Эвана священник быстро смекнул, что лучше всего последовать данному совету.

– О, нас нисколько не удивляет, что вы не поверили в те обвинения, которые были выдвинуты против вашей супруги. Она ведь ведьма, вне всякого сомнения, она околдовала вас.

– Да, да! – подхватил Родерик, злобно скалясь. – Обычно так и бывает. Те, кто находится вблизи от ведьмы, попадают под влияние ее колдовских чар. Ваша слишком яростная защита леди Грейс заставляет нас усомниться в вашем рассудке. Ведьма лишает человека способности трезво мыслить и разумно поступать. Сейчас мы видим перед собой одурманенного человека, то есть вас, сэр Эван.

Губы Эвана скривились, в груди глухо стучало сердце, с трудом сдерживаемый гнев овладел им. Несмотря на то что внутри его все кипело, рассудок подсказывал ему – каждое слово в их беседе обходится ему в лишнее нелепое обвинение в колдовстве, но какими бы нелепыми ни были их обвинения, все, о чем они говорили, жадно ловилось ушами стоявших вокруг людей, западало им в память и, конечно, отражалось на репутации Грейс.

Сейчас, оказавшись в осаде, они должны были, как никогда, проявить сплоченность, стойкость перед лицом врага. Даже тень взаимного подозрения могла ослабить их ряды. Скорее всего, бросая обвинение в колдовстве, Родерик рассчитывал в том числе и на это.