Книга Тайны прошлого - Джулия Хиберлин

Солнце скользнуло прочь, заканчивая этот отвратительный день.

А моя память вернулась в прошлое. К другому сияющему гробу.

* * *

Когда я вернулась в дом, в нем оставались лишь немногие опоздавшие, в основном незнакомые друг с другом, бродившие по гостиной на той грани сумерек, когда еще никому не пришло в голову включить свет.

Несмотря на невротичного отца, кузен Бобби вырос достойным, трудолюбивым и ответственным водителем грузовика. У него было двое детей и милая жена, которая привезла горшочек с цыпленком и вермишелью, удерживая его на коленях все полтора часа пути по неровной грунтовке.

— Бобби, милый, нам скоро нужно домой, детей пора укладывать спать, — сказала она, собирая грязные одноразовые тарелки и стаканчики, разбросанные по комнате.

Когда Бобби Вайт только появился на горизонте во главе своего маленького парада, мне понадобилось несколько секунд, чтобы его узнать. Мы давно не поддерживали связи — с тех пор как он переехал в городок на девяносто миль восточнее.

— Твоя мама всегда хорошо ко мне относилась, — сказал он, комкая ковбойскую шляпу, после того как поклонился гробу. — Первые несколько месяцев она писала мне каждый месяц, как по часам, и присылала по десять долларов. Я собирал их на перчатку, которой пользовался потом годами, и даже выиграл с ней национальный чемпионат. Она всегда приносила мне удачу. Она была единственной, кто меня постоянно хвалил.

Он улыбнулся.

— Я знаю, что был противным…

Он переступил с ноги на ногу, явно собираясь с силами, чтобы продолжить. Его физическая неуклюжесть в тот момент вернула мои мысли к самому впечатляющему спортивному стилю, который я когда-либо видела — когда Бобби бежал по полям. Бабушка сказала нам с Сэди, что он старается обогнать своих демонов.

— Она была лучше всех, кого я знаю, — продолжал он, так же неуклюже хлопая меня по плечу. — Когда-то она даже прочитала мне лекцию по поводу папы и его поведения. Сказала, что я могу или позволить ему сломать меня, или стать сильнее. Сказала, что папа гордится мной больше всех на свете, просто не может позволить себе это показать.

Я внезапно вспомнила испуганного и униженного мальчика на бейсбольном поле, на которого орал человек, больше всех обязанный его поддержать. Я подавила эмоции, так как была не готова к тому, что Бобби Вайт пробьет сегодня мою броню и доберется до сердца, когда все остальные не смогли.

— А твой сын занимается спортом? — спросила я, вытирая глаза. — Я бы хотела как-нибудь прийти на его игру.

— Не-а, — он покачал головой. — Я его не заставляю. Ему нравится рисовать. И у него здорово получается.

Я вспомнила эти слова, когда увидела Бобби, заснувшего на нашей старой кушетке, и его младшего сына Нэйта, задремавшего у папы на животе с раскинутыми руками и приоткрытым ртом, словно на земле не существовало более безопасного места.

Сам Бобби вздрагивал всякий раз, когда его отец входил в комнату.

— Вот. — Сэди вернула меня к реальности. — Выпей. — Она прикоснулась к моей голой руке запотевшим стаканом с холодной колой. — Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок.

Сэди указала рукой куда-то мне за спину, на дверь.

— Там какой-то человек хочет тебя увидеть. Говорит, что работал у нас на ранчо с папой и мамой. Я его не помню. — Она помахала рукой и улыбнулась группе, которая топала к выходу, а затем снова обернулась ко мне. — После того как все разойдутся, В.А. хочет отдать нам что-то по маминому завещанию. Говорит, что это сюрприз. Словно нам мало других сюрпризов.

Она закатила глаза и глотнула вина из пластикового стаканчика. Вино она наливала из волшебного источника — ящика «Каберне» на кухонной стойке, кем-то анонимно оставленного вчера на крыльце рядом с тремя блоками «Будвайзера». Обычное для Пондера выражение симпатии.

— Где Мэдди? — спросила я.

— Вернулась к нам, пытается победить Бэта в шахматы. — Бэт, друг Хадсона, который был в больнице. Человек с пистолетом.

— Как думаешь, после смерти мамы вся эта дрянь прекратится? — спросила у меня Сэди.

— Возможно. — Я уставилась на человека, который уверенно зашагал к нам. Темный костюм. Официальный.

— Это он. Тот, кто сказал, что работал на папу. Сложно представить, как он мог пачкать тут руки. Приятного разговора. — Сэди нырнула обратно в толпу.

Я не сразу его узнала. Он стал старше, отяжелел, рельефные мускулы скрылись под слоем жира за годы сидячей работы.

Федеральный маршал Энджел Мартинез, бывший агент программы по защите свидетелей.

«Мигрант-работник», который защищал маму в то далекое лето. Который довольно откровенно флиртовал со мной, когда папы не было рядом. Моя давняя любовь.

Еще один лжец.

Он искренне протянул мне руку.

— Томми, ты, наверное, меня не помнишь…

— Помню, — перебила я. — Трефовый валет. Предательство.

— Что?

— О тебе рассказали бабушкины карты. — Я знала, что мои слова кажутся ему бредом, но мне было все равно. — Ты лгал мне. Вы все мне лгали. И я хочу услышать почему. Прямо сейчас.

Мой голос сорвался, и Сэди резко обернулась с противоположной стороны комнаты.

— Я здесь не по работе, — сказал Мартинез. — Я пришел выразить соболезнования.

— Скажи почему, — повторила я, стряхивая с локтя его руку.

— Томми, не стоит поднимать эту тему. Пусть все уйдет вслед за твоей мамой. Я и сам не знаю полной картины. Меня просто отправили сюда на задание.

— И тебе много лет назад так понравилась моя мама, что сегодня ты решил явиться на похороны, — мой голос буквально сочился сарказмом.

— Да. А также из уважения к твоему дедушке, который меня учил.

Я открыла рот, а затем закрыла, услышав бабушкино предупреждение.

Трефовый валет.

— Ты знаешь больше, чем говоришь, — я постаралась не повышать голос. — Мне не кажется, что моя семья в безопасности. Твои маршалы могут предложить защиту?

— Прости. Я там больше не работаю.

— Значит, нет.

— Но и повода нет …

— …тебе и дальше здесь оставаться, — закончила я. — Убирайтесь, агент Мартинез.

* * *

Я сидела, полностью опустошенная, на одном из наших кожаных кресел, развернутых к камину. Гостиная, в которой раньше проходили вечеринки по поводу наших дней рождения и Рождества, казалась безжизненной, словно лишенной души.

Сэди зажигала керосиновую лампу на каминной полке, а В.А. в это время готовил в соседней комнате бумаги. Затем она налила нам три бокала «Мерло» из хорошей бутылки, которую для нас припрятал кто-то из работавших сегодня на кухне.