Книга Русь против варягов. «Бич Божий» - Михаил Елисеев

То, что князь Ярослав лично прибыл с дружиной на место смуты и навел порядок, остановив убийства и кровопролитие, достойно лишь похвалы, а не осуждения. Именно он в ответе за жизнь и имущество подданных, именно он и должен оберегать мир и покой в стране. По-другому он просто не мог, не имел права действовать. Но вряд ли эта простая истина понятна современному языческому бунтарю…

Итог для мятежных служителей культа оказался печален. Вот как сетует по данному поводу Лев Рудольфович: «Волхвы бежали или были казнены. Уж не знаю, произносил ли и впрямь перед их казнью сын крестителя те речи, которые вложил в его уста чернец-летописец – о всеведении божьем, о бессилии человеческого разума.

Мол, и голод, и мор, и засуха – все это посылает за грехи людям христианский бог, а смертным человекам нечего даже и пытаться что-то изменить – только терпеть и смиряться».

Налить волхвам стаканчик чаю с баранками или предложить обсудить создавшуюся ситуацию за ужином было бы со стороны Ярослава уж совсем странно. Любой нормальный правитель, если он в здравом уме, вздернет зачинщиков повыше, чтобы другим неповадно было, невзирая при этом на должность и чин. Невзирая на их вероисповедование и образование. Как говаривал капитан Жеглов, «вор должен сидеть в тюрьме». Все одно, христианин он или язычник. Здесь дело не в вере, а в конкретном преступлении.

И выступить перед казнью волхвов Ярослав вполне мог. Благо ума была палата. Только вот речь князя Лев Рудольфович снова (что уже не удивляет) процитировал неверно.

«Богъ наводить по грехомъ на куюждо землю гладом, или моромъ, ли ведромь, ли иною казнью, а человекъ не весть ничтоже» (Лаврентьевская летопись). В нормальном переводе это звучит так: «Бог за грехи посылает на всякую страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, человек же не знает, за что».

Про изменения, терпение и смирение – ни слова.

Следующие «боевые действия в войне религий» происходят не скоро. Лишь в 1071 году. Судя по временным отрезкам, война отнюдь не пылает, а скорее вспыхивает, и лишь тогда, когда случается какое-либо бедствие. Пока все идет хорошо, даже волхвам не удается поднять народ на борьбу. Катаклизм обостряет ситуацию. И будут тут волхвы или нет, а народные массы кто-то должен возглавить. Волхвам же здесь самое место, ведь они оппозиция. Они под запретом. Когда, если не сейчас!

Место действия опять Северо-Восточная Русь. Снова в регионе голод, и снова там появляются волхвы. Только в этот раз все было гораздо серьезнее и страшнее.

Прозоров рассказывает об этом так: «Там два волхва от Ярославля (не иначе, от того же Велесова капища) пошли по погостам (так тогда обозначали не кладбища, а центры округ, укрепленные поселения) во время очередного голода.

Мы знаем, – говорили они, – кто обилье держит! Обилье здесь – то же гобино. К волхвам, пришедшим в погосты, сама старая чадь приводила своих жен, сестер и матерей. И волхвы, по выражению летописца, в мечте (как сказали бы сейчас, в измененном состоянии сознания) прорезали женщинам за плечами, вынимая то мед, то жито, то рыбу.

Так они прошли по всему огромному краю, от Ярославля до Белоозера. По пути к ним присоединялись огромные толпы народа – летописец называет число в три сотни человек, конечно, условное, но дающее представление о масштабах выступления язычников».

Теперь дадим слово «Повести временных лет»: «Однажды во время неурожая в Ростовской области явились два волхва из Ярославля, говоря, что «мы знаем, кто запасы держит». И отправились они по Волге и куда ни придут в погост, тут и называли знатных жен, говоря, что та жито прячет, а та – мед, а та – рыбу, а та – меха. И приводили к ним сестер своих, матерей и жен своих. Волхвы же, мороча людей, прорезали за плечами и вынимали оттуда либо жито, либо рыбу и убивали многих жен, а имущество их забирали себе. И пришли на Белоозеро, и было с ними людей 300». У В. Н. Татищева окончание фразы звучит несколько иначе, но не менее знаково: «И убивали жен тех многих, а иных их забирали себе».

Согласитесь, совершенно разный подход к проблеме. Автор «Повести» и В.Н. Татищев явно не разделяют точку зрения Ведущего историка Языческой Руси.

Под их пером перед нами предстают не борцы за Старую Веру, а два распоясавшихся от безнаказанности преступника, два бандита, одуревшие от наглости и пролитой крови. В первом случае они еще и алчные, а во втором – похотливые. И при чем здесь борьба за языческие ценности? Религиозные соображения отсутствуют напрочь, на первом плане убийства беззащитных женщин и желание поживиться чужим добром. То, что эта языческая парочка вытворяла в регионе, можно охарактеризовать лишь одним словом – беспредел. Волхвы задурили людям головы, собрали вооруженную банду и, прикрываясь высокими словесами, под знаменем Велеса пошли громить зажиточных людей.

Заметьте, борцы за веру и идею, как их подает Прозоров, пошли громить и уничтожать не чуждые их идеологии храмы, не убивать и изгонять из своей земли служителей христианского культа, нет. Они пошли грабить и обирать зажиточных горожан. Где тут усмотреть идейную подоплеку? Ленька Пантелеев, по Льву Рудольфовичу, получается тоже служитель Велеса.

А по-нашему, так они все просто разбойники.

Время выбрано правильно: князя поблизости нет, до Киева далеко, а потому шайка распоясалась не на шутку. Кровавый след тянулся за ней по Волге и по Шексне, и казалось, поборников язычества остановить невозможно. Но, увы, сколько веревочке ни виться, а конец будет.

Ян Вышатич, воевода черниговского князя Святослава Всеволодовича, в это время собирал дань на Белоозере. Местные жители, напуганные слухами о приближении банды убийц и грабителей под руководством двух одуревших от похоти и алчности волхвов, сами кинулись к воеводе: «И поведали белозерцы, что два кудесника побили уже множество жен по Волге, по Шексне и пришли уже сюда» (В. Н. Татищев).

Чем на это ответит Лев Рудольфович? В каких словах поведает о том, что произошло дальше?

«Однако в Белоозере волхвы столкнулись с дружиной воеводы Святослава Ярославича, Яня Вышатича – кстати, прямого потомка Добрыни Хазарина. Толпа общинников не в одну сотню оказалась бессильной перед несколькими десятками профессиональных воинов.

Единственной жертвой отряда киевского воеводы оказался… походный поп. Обозленный Янь потребовал от белоозерцев, назвав их смердами своего князя, выдачи волхвов, угрожая в противном случае остаться у них в гостях вместе с дружиной.

Судя по всему, угроза годового соседства с буйными молодцами Вышатича всерьез перепугала белоозерцев. Волхвов они выдали, а остатки рассеянных воинами княжеского воеводы повстанцев, видимо, не смогли защитить своих вождей».

Единственное, в чем можем с писателем согласиться, так это в том, что встреча с воинами – профессионалами лицом к лицу – несколько отличается от резни беспомощных женщин. Тут иной уровень подготовки. Воевода Ян Вышатич был действительно силен, храбр и умен. Разогнать банду убийц и грабителей, которых Прозоров скромно именует «общинниками», для него не является невыполнимой задачей. Для него это долг чести. Обязанность воеводы Родину – защищать, в том числе от разбойников и негодяев.