Книга Ночь, когда она умерла - Анастасия Эльберг

— Их мы тоже уже решили, и теперь предаемся воспоминаниям.

Фиона пару раз кивнула и, открыв сумочку, достала сигареты.

— Это так по-семейному! «Адам, это была замечательная поза».

— У этой шутки уже выросла десятиметровая борода, Фиона, — подал голос Адам. — И всем уже надоел треп про наш якобы роман.

— Наоборот! Когда все слышат эту сплетню — а я уверена, она недалека от истины — то просто бегут в клуб. По-моему, это отличная реклама.

— Не хочешь рассказать Вивиану о том, что вчера ты плохо себя вела?

Фиона взяла со стола спички.

— Я плохо себя вела? — неподдельно удивилась она.

— Да. Колетт поведала мне эту историю.

— Я всегда говорила, что она сучка.

— Что произошло вчера? — включился в разговор я.

Фиона сделала неопределенный жест рукой.

— Ничего страшного. Небольшой… домашний скандал.

Адам встал и взял со спинки стула куртку.

— Пойду куплю что-нибудь съестное, — сказал он. — Умираю от голода.

— Хорошая мысль, — согласился я. — Не забудь, что ты тут не один.

Когда за Адамом закрылась дверь, Фиона поднялась и села мне на колени.

— Тебе ведь сказали, что я плохо себя вела. Разве ты не должен меня наказать?

— Пока что я не знаю, за что тебя следует наказывать.

— Я расскажу. Только пообещай, что не будешь злиться. Ладно?

— Не обещаю.

Выслушав ее рассказ, я обреченно покачал головой.

— О, женщины! Вселенское зло, помноженное на два!

— А ты — адское зло, помноженное на три. Скажи мне, ты когда-нибудь успокоишься и устанешь? Или этого не произойдет?

— Лучше скажи мне, когда ты перестанешь ставить меня в неловкое положение перед гостями. И когда ты перестанешь пробуждать во мне желание отрезать тебе язык.

— Отрезать язык? Какая жалость. А я только сегодня с утра думала о том, что давно тебя не видела, и что мне хочется тебя облизать. На то, чтобы облизать тебя полностью, у меня времени не хватит, но частично…

Фиона попыталась поцеловать меня, но я отвернулся.

— Оближешь меня потом, сегодня я не в настроении. И прими более скромную позу, сделай одолжение. Сюда могут зайти в любой момент.

Она печально вздохнула и снова заняла кресло по другую сторону стола.

— Ты ведь не злишься, правда?

— Я размышляю о том, как высказать тебе все, что я думаю, наиболее тактично.

— Вот поэтому я и хотела тебя облизать. В такие моменты ты не думаешь о дурацком такте и не особо выбираешь выражения, мерзкий пошляк.

— Простите, не помешаю?

Эрик Фонтейн пару раз негромко постучал по косяку и вошел. Я поднялся ему навстречу, и мы обменялись рукопожатием.

— Разумеется, нет. Добрый вечер, Эрик. Вы желанный гость в любое время дня и ночи.

— Добрый вечер, доктор. Я бы хотел поговорить с вами наедине. — Увидев, что Фиона пытается встать, он успокаивающе кивнул ей. — Нет-нет, мисс Санд. Вы можете остаться. Мы с доктором спустимся вниз.

Клуб в такой час, разумеется, еще пустовал. Мы заняли один из столиков возле двери — подальше от танцовщиц, которые репетировали номер.

— Я могу предложить вам выпить, Эрик? — снова заговорил я.

— Нет, доктор, благодарю. Я за рулем.

Эрик редко приходил в клуб раньше открытия. И еще реже поднимался к нам в кабинет. Если уж он пришел сейчас, это могло означать только одно: случилось что-то серьезное. И, судя по выражению его лица, это что-то не нравилось ему. Соответственно, мне оно тоже не понравится.

— Я хотел поговорить с вами о Долорес, — сказал он.

— Она приболела?

— Не знаю, — покачал головой Эрик. — По правде сказать, я не уверен, что она здорова.

Я поднял бровь.

— Простите?

— В субботу мы вместе были в клубе. Кстати, прошу прощения, что спрашиваю только сейчас: вам уже лучше? Господин Фельдман сказал мне, что вам нездоровится.

— Да, я в полном порядке. Так что это за история с вашей сестрой?

Эрик достал из своего портсигара сигарету и прикурил от небольшой серебряной зажигалки.

— Я ушел раньше нее. Она осталась в компании господина Хейли и господина Барта. И она не пришла ночевать, не позвонив мне, хотя обычно в таких случаях всегда предупреждала. В воскресенье, часов в десять утра, я позвонил ей, но ее телефон был выключен. И, признаться, я волнуюсь.

— Действительно, странная история. У меня есть номер господина Хейли. Я попробую ему позвонить.

Саймон не ответил мне ни на первый звонок, ни на второй. Телефон Изольды, у которой я надеялся узнать номер Уильяма, ответил мне фразой: «Это Изольда Паттерсон, и я не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню». Эрик в это время попытался позвонить сестре, но его успехи ничем не превосходили мои.

— Я думаю, что это недоразумение, Эрик, и ничего более, — сказал я. — Вероятно, с телефоном вашей сестры что-то случилось.

— У нее есть запасной аппарат, и она всегда носит с собой зарядное устройство на случай, если сядет аккумулятор. Она ни за что не останется без связи. — Он помолчал. — Вы знаете, что я всегда хорошо относился к вам, доктор. И меньше всего я хочу вступать с вами в конфликт. А также вы, как я полагаю, знаете, чем занимаются господин Барт и мисс Паттерсон. Я имею в виду, чем они на самом деле занимаются.

Я наконец-то понял, к чему клонит Эрик. И не погрешил бы против истины, если бы сказал, что понял смысл книжной фразы «от ужаса волосы у него на затылке встали дыбом».

— Эрик, я… я уверен, что ваши подозрения беспочвенны. — Я уже много лет не говорил ничего более фальшивого. — Поверьте мне, ни господин Барт, ни мисс Паттерсон и не подумали бы делать что-то против воли вашей сестры. И, тем более, против вашей воли.

— Мне очень хочется в это верить, доктор. Но ситуация складывается странная. И я хочу попросить вас об услуге. В последний раз мою сестру видели в вашем клубе и с вашими знакомыми, которые занимаются не совсем законным бизнесом. И, полагаю, вы не будете снимать с себя ответственность — я знаю вас, и я уверен, что мы поймем друг друга. Я даю вам неделю на то, чтобы вы нашли мою сестру. Я не хочу вам угрожать, но вы, конечно, понимаете, что я не оставлю этот вопрос без внимания.

Мне было бы легче, если бы Эрик кричал, палил из пистолета и бил стеклянные вещи. Но это, скорее, было свойственно его покойному отцу. Больше всего на свете мне хотелось проснуться в своей кровати и осознать, что это — кошмарный сон. Я не мог поверить в реальность происходящего — криминальный авторитет сообщает мне о том, что его сестру, вероятно, увели с собой работорговцы, и это произошло в моем клубе.