Книга Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Есть хитрые социопсихологические методики, которые позволяют оценить индивидуалистичность той или иной нации. Американцы по этой методике обычно набирают вдвое больше пунктов, чем прочие. Любопытно, кстати, что первые 8 мест среди 10 самых «индивидуалистических стран» набрали страны протестантские. Ну все один к одному пришлось в этой Америке — и протестантизм первопоселенцев, прославляющий работу, и ничейные земли!

Одним из качеств, которое превыше прочих ценили в себе древние римляне, была деятельность. Очень были деятельные и прагматичные люди. То же самое отмечал в отношении американцев один француз, побывавший в Америке в начале XIX века: «Традиции и привычки здесь свойственны деловому, трудовому обществу… Американец не представляет жизни без профессии, даже если принадлежит богатому роду… Едва поднявшись с постели, американец принимается за работу и трудится до того момента, когда наступает пора ложиться спать. Даже время обеда для него не является временем отдыха. Это не более чем досадная помеха делу…»

Каковы внутренние установки, такова и экономика, такова и социальная политика. Для сравнения: в Англии и Германии пособие по безработице выплачивается в течение 5 лет, а в США — всего полгода. Потому что кто не работает — тот не ест.

И вот вам, опять-таки для сравнения, внутренняя психология испано-американцев, то есть людей, которые американцами себя не считают, а идентифицируют себя как мексиканцев или латиноамериканцев. У этих совершенно иное, абсолютно провинциальное восприятие времени. Они никуда не спешат. После того как их базовые потребности удовлетворены, они согласны довольствоваться малым. Им ничуть не претит безделье, их кредо: «Лучше меньше работать, чем много получать». Они, как русские, вечно рассчитывают на авось. Они не протестанты, а католики и, значит, верят не в собственные силы, а в то, что все от Бога и от судьбы не убежишь. Они не амбициозны, в отличие от американцев. Они не верят людям, не входящим в их семью или в круг знакомых. Они гордятся своим никому не нужным славным, героическим прошлым, в то время как американцы устремлены в будущее. Они считают бедность не пороком, как янки, а добродетелью. Последнее, пожалуй, самая омерзительная черта в христианстве (счастливое исключение — протестантизм).

Вы заметили, что все черты, которые я перечисляю, есть черты деревенского мышления? Это не есть черты чисто католические, или чисто испанские, или чисто южные. Это навозная отрыжка Деревни. Это дыхание Традиции. Многие из перечисленных «испанских» черт свойственны провинциальным русским и — в гораздо меньшей степени — москвичам.

И все-таки, несмотря на многие общие психологические качества, свойственные сельским жителям и вызванные условиями крестьянской жизни, именно Деревня является носителем так называемой национальной культуры, то есть той внешней шелухи в виде обычаев, этнических одежд, причесок, национальной кухни, верований, которая так дорога традиционалистам и мультикультуралистам… География и климат накладывают неизгладимый отпечаток на народный характер, на культуру, религию. Поэтому жители Деревень, расположенных в разных географических и климатических зонах земного шара, имеют разные культуры (разные «этники», как я это называю). А вот жители крупных городов культурно более нивелированы. Разница между парижанином и москвичом меньше, чем между москвичом и жителем деревни Гадюкино. Потому что горожане не зависят ни от географии, ни от климата. Они живут в стандартной среде: высотные дома, электричество, водопровод, трамвай, столбы… Им без разницы, зима сейчас или лето, будет урожай или нет — это не их проблемы, это проблемы коммунальщиков и сырьевиков, которые где-то далеко добывают горожанам нефть и еду. Город стряхивает Деревенскую культурную шелуху, как коросту. Он задает людям другой жизненный темпоритм. Но для этого требуется смена поколений: человек, выросший в деревне, так деревенским и останется, даже если переедет в столицу. А если вы заселите целый город крестьянами из кишлака, они превратят его в грязную деревню, как это произошло с некоторыми городскими районами в постсоветской средней Азии после того, как оттуда уехали белые люди. Город, как желудок, может переваривать Деревню. Но постепенно. Порционно. Впрыскивать нужно дозировано. Иначе — отравление…

Почему китайские вещи стали синонимом отвратительного качества? Да потому что у вчерашнего китайского крестьянина, работающего на фабрике, нет культуры. Точнее, нет у него технологической культуры, то есть любви к точности. Как сказал один старый городской мастер ЗИЛа о деревенских лимитчиках: «Нет в них любви к миллиметру».

Любовь к точности — вот чем отличается Городская культура от Деревенской. В деревенской жизни точность не нужна. Бросил зерно левее или правее — без разницы… Допуск при строительстве хаты — сантиметры. Не влазит — подрубим. Торчит бревно на пядь дальше остальных — не беда. Отсюда общая неаккуратность деревенского быта. Иное дело город. Там речь идет уже не о миллиметрах — о микронах, о сверхчистом производстве. Китай только проходит этап урбанизации, то есть культурной нивелировки — сейчас там только начался фазовый переход от китайского крестьянина к универсальному горожанину, для которого любой город Земли — привычная среда обитания. Поэтому у китайских джипов и выпадает из посадочного гнезда пульт управления электростеклоподъемниками.

… И все-таки в последнее время даже трудолюбивые американцы стали чуть-чуть дрейфовать в сторону Европы, задумались: а стоит ли всю жизнь горбатиться по-страшному? Действительно ли в работе весь смысл жизни? Это даже стало появляться в голливудских фильмах — коллективном бессознательном Америки. Герой одного из них (запамятовал название) все кино решает вопрос: действительно ли в работе смысл жизни, как его учили? И постепенно находит европейский ответ: не обязательно, черт побери! Возможны и другие варианты. Например, такая философия: до тебя в мире было много хороших вещей и после тебя будет много отличных вещей. Твоя задача, пока ты тут, — успеть воспользоваться ими.

Если вы думаете, что это простое потребительство, то я скажу вам: вы ошибаетесь!

Во-первых, здесь под вещами имеются в виду не только собственно предметы, но и иные ценности — общение с семьей, друзьями, путешествия и т. д. — все, чему любят посвящать время европейцы и не очень умеют американцы. Во-вторых, даже если бы эта философия имела в виду только «вещные вещи», и то в ней был бы глубокий смысл. Излагаю…

Оглянитесь вокруг, сколько прекрасных вещей вас окружает! Ну вот хотя бы то, что прямо под рукой — сотовый телефон. Пластмасса, чуть-чуть металлических сплавов, проволока, полупроводники, стеклышко экрана, кожаный чехол…

Пластмасса… Вы знаете, как и из чего делается пластмасса? Вы были на нефтеперегонном заводе? Вы представляете роль нефтехимической промышленности в функционировании нашей цивилизации? А знаете, чем по объему окрашивается пластическая масса? Как она формуется? Как испытывается?

Металлы… Вы знаете, как, чем и для чего легируется кипящая сталь, из которой произведут винтики для корпуса вашего телефона? Что такое внутренняя текстура металла и какими способами металлурги выстраивают атомы сплава в том порядке, какой нужен конструктору? Где и как геологи нашли ту руду, из которой потом добыли граммы столь необходимого для винтиков химического элемента с 26-ю протонами в ядре? Из каких приисков золото, напыленное на ножки микросхемы и как его напыляли? Каким транспортом доставлено это золото на завод полупроводников, и рисковал ли инкассатор при его перевозке? Из какой стали сделаны пластины его бронежилета? Или это вообще был не инкассатор?