Книга В глубине стекла - Елена Искра

— Откуда?

— Купи обязательно. Где попало не бери, поезжай в сервисный центр. Да смотри, чтобы тебе роуминг международный открыли. Номер мобильника секретарше оставишь, она с тобой связь поддерживать будет. Если что, звони прямо мне. Дерзай!

Дни до отъезда пролетели быстро. За суетой сборов, встречи родителей, ахов, охов, семейных застолий, посвящённых приезду, плавно переходящих в такие же застолья, посвящённые отъезду, мысли о школе и Ольге не то чтобы исчезли, но отдалились, стали какими-то малозначительными.

Родители, конечно, удивились таким быстрым переменам в жизни сына, но постоянные встречи и расставания были для них скорее правилом, нежели исключением. «Я — моряк, а не бухгалтер, — говаривал в своё время отец матери, когда та начинала жаловаться, что видит его дома не больше трёх месяцев в году. — Знала, за кого замуж выходила — терпи!» Вот и теперь он только крякнул, узнав, что Олег через три дня улетает, но ничего не сказал. Мать, правда, всплакнула, но было это от радости встречи или от грустной перспективы расставания, сказать было сложно. По поводу ухода из школы комментариев тоже не последовало, мол: «Сам не маленький, разберёшься», но мама, сама бывшая учительница географии, одобрительно закивала головой.

Три дня, проведённые вместе с родителями, позволили Олегу сделать два открытия: во-первых, их ему очень не хватало, во-вторых, жить с ними он совершенно отвык. Конечно, было приятно, проснувшись утром, уловить сочащийся из кухни аромат жарящихся оладушек и свежесваренного кофе, ощущать на себе мамино внимание, приятно было поболтать за завтраком с отцом, почувствовать его рядом, такого мудрого, спокойного и надёжного.

Но одновременно он почувствовал, что их присутствие его несколько раздражает. Три года самостоятельной жизни, год в армии и два года, пока они были за границей, сформировали у него уверенное чувство независимости и кучу привычек, отказываться от которых ему вовсе не хотелось. Мать немедленно затеяла грандиозную уборку, со стиркой штор, выбиванием ковров, мытьём посуды, причём, естественно, стала впрягать в этот процесс Олега в качестве подсобного рабочего: «Сними то, подай это, сходи туда, сделай так-то». Олег ничего не имел против уборки, но привык все делать по-своему. И даже отцовское бодро-радостное «Подъём!» в понедельник утром, вызвало не ностальгические воспоминания о детстве, а раздражение. Он уже дано привык вставать сам, либо когда ему нужно, либо когда ему хочется. А в понедельник ему рано вставать было не нужно и не хотелось.

В общем, уезжая во вторник, он если и не испытывал облегчения, то уж тоску от новой разлуки не ощущал точно.

Первая поездка с Серёгой запомнилась ему особенно ярко. Потом было много других поездок, много других, более цивилизованных и ухоженных стран, но та, как первая любовь, врезалась в память накрепко обилием впечатлений, свежестью ощущений и непосредственностью восприятия, не отягощенного ещё способностью к ироничному сравнению.

На Москву тогда, после морозов, обрушилась слякотная снежная погода. С хмурого неба сыпались даже не снежинки, а мокрые, сочащиеся влагой комки снега. Расчищенный и недавно подсохший асфальт был покрыт хлюпающей кашей. Ещё при сдаче багажа Серёга заставил Олега снять тёплую одежду и упаковать её в сумки. Олег почувствовал себя неуютно в рубашке с короткими рукавами, когда за стенами свирепствовала зима. Но, сойдя с трапа самолёта в Хургаде, он по достоинству оценил предусмотрительность приятеля. Жара была под тридцать.

Поездка выдалась суетная. Практически каждую ночь проводили в новом отеле. Знакомились с кухней, бассейнами, пляжами, а вечером смотрели развлекательные программы. Вот тогда-то он впервые увидел «танец живота» и поразился его драматической гармоничности.

Ещё в самолёте Серёга его коротко проинструктировал.

— Знаешь, старик, ты всё равно сейчас ничего не запомнишь и не поймёшь, пока суть да дело, задача твоя одна — помалкивать.

— Что же мне, вообще рот не раскрывать?

— Почему, говори о чём хочешь, но как только речь зайдёт о делах, замолкай или начинай говорить о чём-нибудь совершенно постороннем. Понимаешь, если ты начнёшь хоть какое-то своё мнение высказывать, тебя мигом раскусят. Ты ведь не знаешь ничего, сразу впросак попадёшь. А так, подумают: «Себе на уме». Ещё больше уважать станут. Оценка твоя должна быть одна: «Неплохо». Когда с иностранными партнёрами будем общаться, я вроде как языков вовсе не знаю, ты переводчиком будешь. Мне гак удобней. Можно интересные вещи узнать. А ты переводи, когда попрошу, а так больше помалкивай с загадочным видом и ничему не удивляйся, мол, «видел я всё это сто раз, надоело уже». А по делу мы с тобой разговаривать будем, когда одни останемся.

— А номера там не прослушиваются?

— Ну мы ведь не шпионы всё-таки. Хотя лишний трёп тоже не нужен. Да ладно, не меньжуйся, разберёшься. Обычно такие поездки с банкета начинаются, традиция, понимаешь. Да и удобно, на начальство в непринуждённой обстановке посмотреть, себя показать, да и нам хорошо — сразу всех увидим. Там вся наша команда соберётся, все, кто в нашей фирме работают, ну и ещё кое-кто. Ты на спиртное особо не налегай, но и не отказывайся. Тут мужика оценивают просто: если пьёт как все, но головы не теряет, если на девок не западает, но и своего не упустит, тогда да, тогда — уважают.

Встречали их по высшему разряду. В первый вечер дали отоспаться, а на второй после нескольких деловых встреч, на которых Олег просто помалкивал и приглядывался, действительно устроили банкет в ресторане отеля, на котором собралась куча народу. И хотя ни особого подобострастия, ни заискивания не замечалось, было понятно, что собрались все исключительно для того, чтобы попасться Серёге на глаза, освежить знакомство, если встречались раньше, или быть представленными, если знакомы не были. Собственно, и Серёга уже был не Серёгой, а Сергеем Михайловичем. На Олега вроде бы внимания не обращали, но он постоянно ловил на себе чей-нибудь хмурый задумчивый взгляд. Сергей представлял его коротко: «Олег Дмитриевич, мой консультант и ближайший помощник».

Публика собралась разная, но, в основном, молодая. Мужчины, от двадцати пяти до тридцати, русские и арабы, несколько женщин того же возраста, этакие «бизнес-дамы», в деловой одежде, курящие одну за другой сигареты. Дамы презрительно кривили рот в сторону стайки молоденьких девушек, лет двадцати, загорелых и хорошеньких, как на подбор. Девушки вначале смущались, внимательно прислушиваясь к деловым разговорам старших, но потом развеселились, устроили танцы, за ними потянулась и мужская половина. В конце концов, официальная и полуофициальная части банкета кончились и народ окончательно расслабился, пустившись развлекаться.

Олег, видя, что и Сергей, прекратив серьёзные разговоры, отправился танцевать со смазливенькой брюнеткой, тоже перебрался на танцплощадку, выбрав себе светленькую невысокую девушку, в коротких белых шортиках, из которых выглядывали умопомрачительно крепкие, загорелые ножки. Юленька, как представилась девушка, оказалась одной из работниц фирмы. Она сопровождала группы туристов в различных поездках. Родом она была из Ярославля, закончила курсы иностранных языков и курсы гостиничных менеджеров. На вопрос, нравится ли ей работа, она несколько раз возбуждённо повторила: «Ой, я так счастлива, что работаю в нашей фирме! Мне так повезло! Я так счастлива!» «Чего это она разливается? — подумал Олег. — Ну нравится и нравится. А тут «Счастлива!» Девчонка ещё!»