Книга Великолепная страсть - Стефани Блейк

– Я откажусь от воинской службы, разорву контракт.

– Не говори вздора. Я знаю, как много значит для тебя служба в кавалерии. Это у тебя в крови так же, как у моего брата. Но верно и то, что в моей крови нет страсти к кавалерии. – Она поднялась. – Я хочу освежиться.

Девушка направилась вниз по склону холма к воде.

Джонсон задумчиво наблюдал за ней, снова и снова поражаясь безупречной красоте ее фигуры, какой ему не доводилось видеть до сих пор. Вид ее упругих ягодиц вновь воспламенил его, хотя они только что закончили заниматься любовью. Он вскочил и бросился вслед за ней и оказался в воде по пояс, а вокруг них вода пенилась, образуя небольшие водовороты и вихри. Он обхватил ее руками, прикрыв ладонями ее груди, и вошел в нее сзади.

Дезирэ вскрикнула, выражая притворное негодование:

– Как вы смеете, сэр? Получается, что девушка уже не может повернуться к мужчине спиной! Положительно вы ненасытны.

– Да, я не могу насытиться тобой.

Она повернулась в его объятиях и прижалась к нему. Потом обхватила его руками за шею и ногами за талию так, что ее ступни уперлись в его спину. Они раскачивались в такой позе взад и вперед, и, когда Дезирэ испытала пик наслаждения, она вскрикнула, не в силах сдерживаться. В этот момент Джонсон потерял точку опоры, и они оба опрокинулись в воду. Дезирэ вынырнула на поверхность и, хохоча над ним, выпустила целый фонтан воды изо рта.

Рука об руку они вышли из воды и направились вверх по склону. Пока они одевались, Дезирэ снова повторяла ему свои доводы, почему должна сопровождать мать в Америку:

– Если не принимать в расчет моего твердого решения не выходить замуж за военного, есть еще одна веская причина, почему я должна ехать. Моя мать нуждается во мне, Фарли. И я в ней тоже нуждаюсь. Мы будем поддерживать друг друга, пока острота нашей скорби не пройдет.

– Я понимаю, но помни: я не хочу потерять тебя навсегда. Наступит день, когда я появлюсь на твоем крыльце и скажу: «Моя дорогая Дезирэ, я приехал, чтобы жениться на тебе».

Дезирэ улыбнулась.

– Это ужасно мило, Фарли, но можешь себе представить, что будет, если дверь тебе отворит мой супруг?

Он застыл с раскрытым ртом. Потом воскликнул:

– Господи! Но ведь ты этого не сделаешь! Неужели ты способна выйти за другого и забыть меня? О таком отвратительном поступке тошно подумать!

– Ладно, если ты будешь счастливее от этого, то я обещаю ждать тебя. – Она дотронулась до его щеки, и глаза ее засияли, как два изумруда. – Но есть одна вещь, которую я не смогу тебе пообещать. Я не смогу хранить тебе верность. Воздержание не по моей части. И тебе следует знать об этом.

Ее откровенность опечалила его, но он принял к сведению то, что она сказала.

– Нет, я и не потребую, чтобы ты вела себя как монахиня.

– Я тоже не потребую, чтобы ты жил как монах… Ну что? Не пора ли возвращаться? Лошади проявляют признаки беспокойства.

Они стали спускаться с холма, на одном из склонов которого паслись их лошади.

В следующую субботу Майра и Дезирэ стояли у сходен изящного стройного судна, клипера «Золотое облако», и прощались с вице-королем и его супругой, с лейтенантом Джонсоном и несколькими близкими друзьями, собравшимися на набережной калькуттской гавани, чтобы пожелать им доброго пути.

– Вы направитесь прямо в Сан-Франциско? – спросил сэр Сидней.

– Нет, – ответила Майра, – мы посетим Осаку, а также Манилу и Гавайи. И я рада этому. Мы сможем сойти с корабля и размять ноги на суше. Это внесет разнообразие в наше долгое монотонное путешествие.

Сверху второй помощник капитана окликнул их:

– Миссис Флинн, мы готовимся к отплытию! Не будете ли так любезны подняться на борт?

Наступила минута прощания, объятий, поцелуев и слез, и, улучив момент, Джонсон прошептал на ухо Дезирэ:

– Не забывай о своем обещании. Жди меня!

Она поцеловала его в щеку и отвернулась, стараясь больше не смотреть на него. Прямая, с высоко поднятой головой, она проследовала за матерью по сходням на борт корабля.

Им была отведена просторная светлая каюта с двумя иллюминаторами, что давало им возможность наслаждаться солнцем утром и вечером, на закате. По большей части они проводили время полуодетыми или в блузах и штанах для верховой езды или в удобной экзотической одежде, к которой Майра привыкла за долгие годы жизни на Дальнем Востоке: это были японские кимоно, брюки и куртки, которые носят китаянки, и индийские кафтаны. Исключение составляли часы обеда, когда они присоединялись к капитану и его офицерам за капитанским столиком в кают-компании. В этом случае они одевались тщательно и сообразно обстоятельствам.

На третий день плавания Дезирэ сказала матери:

– Это ужасно, я уже нестерпимо скучаю, а нам еще плыть несколько недель. В сутках столько часов, что их не убить, играя в солитер, вист или любуясь летучими рыбами.

– Я уверена, что на борту есть библиотека. Почему бы тебе не спросить об этом первого помощника капитана? Очевидно, что он без ума от тебя.

Дезирэ высунула язык:

– Зато ты можешь крутить и вертеть капитаном как захочешь.

– Право, не знаю, что с тобой делать. Устроить тебя в какую-нибудь школу, где шлифуют манеры молодых девиц? Может быть, им удастся научить тебя держать себя, как положено молодой леди, хотя я в этом сомневаюсь.

– Уж это меня бы прикончило как пить дать! – Дезирэ встала. – Пойду поищу мистера Филлипса и спрошу его насчет книг.

Она нашла Энсона Филлипса в кают-компании, где он пил кофе с боцманом. Первый помощник капитана был англичанином с бледно-голубыми глазами и столь светлой кожей, что его можно было бы счесть альбиносом. К ее просьбе он отнесся более чем благосклонно.

– У меня в каюте есть кое-какие книги, и я уверен, у шкипера тоже кое-что найдется. Идемте посмотрим, что можно выбрать для вас.

Когда они собрались выйти из кают-компании, боцман предложил Дезирэ:

– Если хотите почитать старые газеты, мисс Флинн, то у меня их много.

Филлипс улыбнулся:

– Наш Спарки запаслив, как крыса. Хранит всякий хлам.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Бэйли, – сказала Дезирэ боцману.

У Дезирэ ушла неделя на то, чтобы прочесть все книги, предоставленные в ее распоряжение помощником капитана и капитаном. Когда книги были прочитаны, она разыскала боцмана и попросила у него старые газеты.

– Я принесу их в вашу каюту, мисс, – предложил боцман.

Не позже чем через пятнадцать минут раздался стук в дверь каюты, и, когда Дезирэ открыла, ее глазам предстало странное зрелище: боцман Бэйли держал кипу газет, так что они скрывали его лицо. Он шатаясь вошел в каюту и сложил газеты в углу. Отерев влажный лоб грязным носовым платком, боцман, еще не отдышавшийся после своего путешествия с газетами, отрапортовал: