Книга Пират моего сердца - Донна Валентино

Ей не хотелось ни есть, ни пить. Сейчас, как никогда, ей надо было знать, что сталось с Майклом. Он взял всю вину на себя, и это в какой-то мере приглушило ярость Питера. Но Аннелиза понимала, что временной отсрочке наказания, которое ее ожидало, она целиком и полностью обязана будущему ребенку. Она должна была выносить его, сберечь жизнь крошечному существу не только ради спасения собственной жизни, но и сохранения живой искорки Майкла Роуленда, которому теперь вряд ли суждено было избежать смерти. Питер или сам убьет его, или отдаст голландцам, чтобы те выполнили за него самую грязную часть работы.

Взгляд ее упал на постель. Безусловно, она поступила правильно, сохранив верность брачным обетам, но где-то в глубине ее души тлело сожаление по поводу того, что она оттолкнула Майкла прошлой ночью.

Около полудня в дверях появилась Тали. Глаза ее были красны и опухли.

– Госпожа, я пришла собрать вас, – торопливо сообщила она. – Вы пойдете на прогулку.

Аннелиза поймала ее за руку:

– Скажи, что Питер сделал с ним?

– Мне запрещено разговаривать с вами – только одеть.

Тали не умела убирать волосы так же искусно, как Мару, поэтому она просто заплела их в одну длинную как змея косу и оставила висеть вдоль спины. После этого она вынула из гардероба свадебное платье Аннелизы.

– Нет, Тали. Возьми другое.

– Хозяин сказал, чтобы вы надели это.

Питер встретил ее, стоя в холле, прямой, неприступный как скала. Коротким кивком он велел Тали удалиться и затем подошел к небольшому столу. Аннелиза увидела на нем шкатулку со своей перчаткой.

– Надень, – сказал Питер.

Аннелиза подняла унизанную драгоценными камнями перчатку и просунула в нее пальцы. Поверхность перчатки тут же вспыхнула радугой мельчайших искр, но Аннелиза чувствовала лишь ее холод и тяжесть.

– Идем со мной. – Питер крепко взял ее за локоть.

Она невольно сравнила его карающую длань с прикосновением Майкла минувшей ночью, когда сердце ее трепетало от радости.

Они вышли из дома, и Питер повел ее по дальней извилистой тропинке через мускатные рощи. С деревьев то и дело вспархивали голуби; от взмахов их крыльев к теплому влажному воздуху, долетавшему с моря, примешивался дурманящий запах муската.

В гробовом молчании они прошли сквозь прохладные благоухающие кущи и оказались на небольшом скалистом выступе, нависшем над морем. Над головами ярким золотом сияло солнце; голубое небо было таким ясным, что слепило глаза. Аннелиза всматривалась в глубину прозрачной лазури с белоснежными шапками прибоя и думала, что нет на свете ничего прекраснее, чем этот волшебный пейзаж.

Она стояла посреди буйной красоты и нежных ароматов, пытаясь разгадать намерения мужа. Может быть, он собирался сбросить ее с утеса в море?

Однако Питер, казалось, вовсе не чувствовал себя победителем. Напротив, он выглядел каким-то жалким и подавленным. Его загорелая кожа окрасилась нездоровой бледностью, отчего все морщины и складки стали резче и рельефнее. Рядом с ней стоял ссутулившийся старик.

Это она сделала его таким.

– Ты с самого начала знала, кто он, – сказал Питер, в голосе его чувствовалась уверенность.

Ей не имело особого смысла лгать, тем более что у нее это всегда плохо получалось. Питер, несомненно, успел достаточно во всем разобраться, чтобы отличить правду от лжи.

– Я заметила его в тот день, когда мы наблюдали за высадкой англичан.

Питер вздрогнул.

– Вот отчего ты так сразу ожила тогда. Ты была похожа на распустившуюся розу с бархатными лепестками, открытыми солнцу.

– Мне казалось, вас мало интересует, счастлива я или нет.

– Не стану лгать перед Богом, я действительно никогда не задумывался над этим, но… – Казалось, у Питера внезапно пропал голос. Трясущимися руками он схватил ее за плечи. – Оглянись вокруг. Все это мое, мое. А после того как ты вышла замуж за меня, и твое тоже. Наши дети будут жить среди этой красоты, они вырастут и станут преуспевающими людьми. Мое дело будет процветать. Большинство плантаторов не может даже мечтать о такой роскоши. Так почему же, если я даю тебе так много, это нисколько тебя не радует? Почему я не могу вдохнуть в тебя жизнь?

Аннелиза не знала, что ответить – у нее не было слов, которые могли бы удовлетворить его. В голове быстро сменялись до боли яркие образы: бесстыдная упоительная страсть к Майклу и наводящее ужас соитие с Питером. Майклу было достаточно одного взгляда, чтобы вызвать в ней трепет и поток желания, тогда как к мужу она не испытывала ровным счетом ничего.

– Я знаю, в чем дело, – прервал молчание Питер. – Это моя ошибка. С самого начала я держал тебя в отдалении, а мое сердце оставалось преданным Хильде. Но я изменюсь, Аннелиза, клянусь тебе. Скажи, что я должен для этого сделать?

– Освободить его.

Ей показалось, что в этот миг перед ней возник совершенно другой человек. Недвусмысленная страсть сменилась в глазах Питера неукротимым бешенством. Отвергнув предложение мужа, она подвергла его унижению. Бередить дальше нанесенную ему рану значило бы накликать на себя еще более жестокое возмездие. И все же Аннелиза не могла остановиться.

– Отпустите его – и для вас ни в чем не будет отказа. Я отдам вам все.

– Даже душу?

– Моя душа принадлежит мне одной.

– Неужели? Я видел, как тебя ласкал этот мерзавец. Где же тогда была твоя душа? Разве в тот миг не он владел ею?

Слезы обожгли ей глаза. Она знала, что Питер говорил правду.

– Отпустите его, пожалуйста…

– Я предпочитаю видеть его мертвым.

Охваченная ужасом, Аннелиза сорвалась с места, собираясь бежать в свою комнату, служившую ей хоть каким-то убежищем, но Питер схватил ее за руку.

– Разве я не дал тебе все, о чем только может мечтать женщина? Почему же ты не хочешь полюбить меня?

Он задал этот вопрос с таким недоумением, будто искренне верил, что любовь рождается так же просто, как куры несут яйца, после того как набьют зоб хозяйским зерном.

– Вы с самого начала презирали меня, постоянно давали мне понять, что я не в вашем вкусе. Как же после этого вы могли рассчитывать на мою любовь?

– А это? – Питер взмахнул руками, словно пытаясь обнять все вокруг себя. – Разве этого мало, чтобы доказать тебе мою искренность?

– Мне хотелось уважения, – чуть слышно сказала Аннелиза, понимая всю бесполезность своих усилий достучаться до него. – Я так мечтала, что, выйдя замуж, смогу жить с гордо поднятой головой!

Вопреки ее ожиданиям эти слова, скорее предназначавшиеся ей самой, были услышаны Питером, и он с легкой ухмылкой отошел назад. Аннелиза не сомневалась, что ее муж собирался каким-то образом обратить ее признание против нее самой.