Книга Любовь и верность - Мэгги Робинсон

– Никто больше сейчас не ездит по этой дороге, – перекрикивая шум мотора, сообщил Алек. – Да это и так видно. – Автомобиль съехал в канаву и каким-то чудом вынырнул из нее. Алек переключил скорость и чуть притормозил, завидев впереди каких-то шустрых зверюшек. «Пегас» распугал целый отряд рыжих белок, которые теперь болтали у них над головами, когда они проезжали под ними.

Наконец они приблизились к каменному дому, чуть уступавшему по размерам тому, который они видели у главных ворот. Алек припарковался в расположенной рядом со сторожкой конюшне, помог Мэри выйти из машины, забрал их чемоданы и набросил на автомобиль кусок брезента.

В его чемодане были кондомы, и Мэри намеревалась воспользоваться ими. Алеку нужна любовная связь, нужна она.

Неудивительно, что он был полон желания одолеть Бауэра. Мэри изо всех сил старалась не показать своего ужаса, когда Алек раскрыл ей правду о смерти Эдит, но она действительно была потрясена. Жить под таким гнетом – неудивительно, что Алек старался забыться в лондонских увеселительных заведениях. Как Мэри ни старалась, ей не удалось найти в своем сердце симпатии к Эдит, потому что то, что она сделала, погубило три жизни.

Сможет ли Алек быть счастливым и найти нормальную женщину, с которой разделит свою жизнь? Он этого заслуживает.

Мэри просчиталась, и просчиталась жестоко. Впрочем, это было неизбежно. Она всегда была так занята, строя отношения между другими людьми, что построить собственные отношения с кем-то казалось затруднительным. Правда, с Алеком у нее «отношений» нет. Все началось с делового соглашения, которое переросло в нечто, чему не было названия в ее лексиконе.

Разумеется, движущей силой этого была страсть. Трудно оставаться безучастной при виде великолепного тела лорда Алека Рейнберна. Но есть и что-то большее. Мэри по душе его общество, его разговоры, поддразнивания.

Ей нравились его прикосновения. Ох, опять она о страсти, с грустью подумалось Мэри.

Толкнув дубовую дверь плечом, Алек пригнул голову и вошел в узкой коридор сторожки. Поставив чемоданы на каменный пол, он повернулся к Мэри.

– Ну, что скажешь?

В доме пахло лимоном и лавандой, букетики которой свешивались с грубых балок на потолке. Лестница оказалась перекрыта веревкой, так что подняться наверх и осмотреть второй этаж было невозможно.

– А что наверху? – спросила Мэри.

– Крохотная спаленка и куча всякого поломанного хлама, насколько я понимаю. Мой брат и Мак отнесли туда все ненужное. Внизу есть две спальни, так что ты сможешь побыть одна, если захочешь.

Вообще-то Мэри не собиралась спать вместе с Алеком, хоть она и спала с ним прошлой ночью. Но она может позднее решить, в какой из комнат проведет ночь.

Да уж, день был долог, а солнце все еще стояло высоко над горами. Пожар, признания, близость – только одного из этого списка было бы достаточно для того, чтобы окончательно вымотать ее. Однако в сердце Мэри зародилась надежда, когда Алек стал показывать ей маленькое жилище.

Справа от лестницы находилась небольшая кухня, в которой стояли простой деревянный стол, две лавки и черная просевшая плита, явно видавшая лучшие дни. Котелки с вмятинами свисали с крючьев на стене. Несколько корзин с продуктами и голубая миска с тремя яблоками стояли на столе.

– Что-нибудь придумаем с этим, – сказал Алек, кивком указывая на провизию. – Ты готовишь?

– Немного. – Но недостаточно для того, чтобы произвести впечатление на Алека, да и вообще на любого мужчину.

– Тогда будем готовить по очереди. Я жарю тосты так, что французскому ресторатору Огюсту Эскофье и не снилось. Давай пройдем в гостиную.

Они пересекли холл и оказались в другой части дома. Гостиная тоже оказалась совсем маленькой, но кто-то поставил на пустую каминную полку бутылку с цветами. Из мебели в комнате были пыльный на вид диван, один стул, какие-то странные столы, а на полу лежал потертый ковер. Конечно, этот дом лишь отдаленно походил на великолепный Рейнберн-Корт, но в нем было свое очарование. Из блестящих окон с волнистыми стеклами открывался чудесный вид на многолетний сад с обилием цветов. Расписная дверь, находившаяся рядом с камином, вела в другую спальню. И стеганые одеяла, и постельное белье были снежно-белыми – их явно принесли сюда из главного дома.

– Дом, милый дом, – промолвил Алек. – Признаться, я должен обратить твое внимание на ночные горшки под кроватью. Но в задней части сада, за кухней, есть уборная. Никто не жил здесь по крайней мере пять лет, так что там должно быть неплохо. Мак говорит, что он собственноручно смахнул паутину с сиденья. Ну что, тебе хочется с криками сбежать отсюда или поселиться здесь?

– Здесь замечательно, – искренне ответила Мэри. – Я почти готова к тому, что в дом вот-вот заглянет Белоснежка или один-другой гном.

– А если бы речь шла о «Джеке и бобовом стебле», я был бы твоим великаном. Вообще-то я не так планировал твой отдых. Если нам пообещают, что о Бауэре позаботятся, мы сможем вернуться в Рейнберн-Корт и слушать там стук молотков. Ты хочешь есть? Думаю, настало время для чая.

– Честно говоря, я умираю с голоду. – Должно быть, секс тому способствует. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она поела сыра с хлебом на ленч.

Алек без особого труда разжег старую плиту, налил воды в медный чайник и поставил его на огонь. Мэри заглянула в корзину – снова хлеб с сыром, жестянка с раскрошившимся смородиновым печеньем, кусок ветчины. Мэри резала и накрывала на стол, пока Алек готовил чай.

Фарфоровая посуда была разрозненной, но это не имело значения. Усевшись за стол, они стали есть.

– Мак принесет еще еды, – пообещал Алек. – То, что ее сейчас маловато, означает, что кладовые в доме почти опустели.

– Все чудесно, – заверила его Мэри. Нынешний обед напомнил ей, как она с родителями пила чай в комнате над магазином, когда была еще совсем маленькой девочкой. До того как ее отец достиг успеха, у них было полно раскрошившегося печенья и старых жестяных банок, наполненных чем-то таинственным, что не удалось продать в магазине.

– На ужин я смогу приготовить тосты с сыром, – сказал Алек.

Мэри улыбнулась.

– Я наелась, а ты приготовь себе, если хочешь. – Такому великану, как Алек, надо часто есть. Не то чтобы он был толстым – просто все части его тела были крупными.

– Если ты не против того, чтобы убрать со стола, я приготовлю для тебя кое-что, – проговорил Алек, вставая.

Мэри была не против. Невозможно представить себе, как Алек с закатанными рукавами возится у раковины. Бароны не моют посуду.

– Приходи ко мне в заднюю часть сада, когда управишься тут, – сказал он. – Еще довольно долго будет светло. Сначала я думал, что мы сделаем это в гостиной, но забыл, как она мала.

Сделаем? Что сделаем? Молча согласившись на его предложение, Мэри подумала, что их ждет очередное сексуальное приключение, но не думал же Алек, что она способна на какие-то акробатические номера? Кушетка в гостиной слишком короткая – и бугристая, чтобы можно было использовать ее для таких целей. Мысль о том, что ей придется лечь на потертый ковер, была Мэри не по душе, так что она поняла его замечание про гостиную. Но что плохого в спальнях?