Книга Созданы для любви - Моника Маккарти

Наполнив вином кубок, Мария поставила его на стол и, пододвигая к мужу, спросила:

– Будешь?

– Нет, – ответил он.

Лишь когда Мария повернулась боком, Кеннет увидел, что округлая выпуклость под складками ее шерстяного платья стала еще больше. А ведь прошла только неделя. Он понимал, что еще немного – и их общий секрет уже не скрыть ни платьями, ни плащом. И тогда ему придется отослать ее…

Откашлявшись, Кеннет проговорил:

– Наш малыш… Хм… у тебя все хорошо?

– Да, хорошо. – Мария удивленно посмотрела на мужа.

В комнате воцарилась тишина, и Кеннет – ему вдруг ужасно захотелось прикоснуться к жене – со вздохом подумал: «Ну зачем она дала мне знать, что все это только ради меня?»

Кеннет понимал, что сейчас ее лучше оставить одну.

– Ты говорила что-то о наследстве, – сказал он.

Мария вспыхнула, закусив губу.

– Не было вопроса наследства, – призналась она. – Просто я шла в зал и увидела тебя с сэром Джоном. Мне очень не понравился его взгляд.

Мария на мгновение замолчала, и было видно, что она мелко дрожит.

– Что бы ни происходило между вами, – тебе лучше держаться от него подальше, – добавила она.

– Но это невозможно. – Кеннет пристально посмотрел на жену.

– Почему же нет? – спросила Мария, в мгновение ока меняясь в лице. – И почему он смотрел на тебя так, словно собирался убить на месте?

– Тебе следует больше верить в мои силы.

Мария невольно вздохнула:

– Я верю, но… твоя рука все еще не зажила.

Кеннет вдруг почувствовал, что дело было не только в его руке. Неужели она знала?!

– Тебе не о чем беспокоиться. Я не имею ни малейшего желания скрестить мечи с Фелтоном.

– Неужели? – насмешливо спросила Мария.

Кеннет улыбнулся, стараясь не представлять, какой глупой, должно быть, получилась его улыбка.

– Я так просто вдовой тебя не оставлю.

– Я не об этом, – нахмурилась Мария.

Кеннет в ответ лишь пожал плечами. Он очень хотел, чтобы Мария верила в него, и был искренне удивлен тем, насколько сильно хотел этого. Прежде с ним такого не случалось, но теперь… А может, он был рожден для того, чтобы прожить жизнь с одной женщиной, и просто не знал об этом?

– Вы ведь спорили о Дэвиде, не так ли? – продолжила Мария. – Я была очень взволнована и хотела поговорить о нем с тобой.

– Оставь в покое мальчика. Он сам должен справиться с этим.

Мария в тревоге посмотрела на мужа.

– С чем именно? – спросила она. – С ним и так происходит что-то непонятное. В последнее время он очень странный. Может быть, это из-за сэра Джона или кого-то из мальчиков? Если ты знаешь что-либо, то должен сказать мне.

Кеннет вдруг подумал, что о нем, своем муже, она не заботится так, как о Дэвиде. Безусловно, она станет хорошей матерью их ребенку, однако материнская забота – это совсем не то, в чем нуждался сейчас Дэвид.

– В таком возрасте с детьми уже не нянчатся.

– Я знаю, – кивнула Мария.

– Ты ему еще понадобишься в свое время, – успокоил ее Кеннет.

Он уже собирался уходить, но Мария остановила его:

– Подожди, ты куда? Снова уезжаешь?

– Хотелось бы, но нет. Перси ждет от меня доклада, – ответил Кеннет, выдерживая пристальный взгляд жены. – Тебе что-нибудь нужно?

– Нет. – Мария отвела взгляд.

– Я могу вернуться поздно, так что не жди меня.

Странное выражение появилось на лице Марии и тут же исчезло. Что это, разочарование? Кеннет не знал. К тому же у него было достаточно собственных переживаний. Чувствуя, что не может находиться с ней в одной комнате, он стремительно вышел из комнаты. Он не знал, как проживет ближайшие четыре дня, не говоря уже о тридцати трех днях, остававшихся до Пасхи.

Глава 21

Мария понимала, какую ошибку совершила. Даже неделю спустя после того тяжелого разговора с мужем приступы раскаяния жестоко мучили ее. Прошло уже почти сорок дней, как она отказала ему в любовном ложе, и с тех пор больше не было ни лент, ни цветов, ни пончиков. Не было и поездок. Да и говорил он с ней мало и безразлично. Теперь она сама устраивала себе ванны, правда, уже могла не отчитываться за отлучки из замка.

Все чаще и чаще она вспоминала, как была замужем за графом Атоллом, и теперь уже находила больше сходств, чем различий. А однажды Кеннет почти приполз домой поздно ночью и мокрый до нитки, словно искупался в реке, и от него разило винным перегаром.

Сердце Марии заныло. Ей вдруг подумалось, что у него хватило благопристойности смыть аромат чужой женщины, прежде чем заявиться домой. Однако сама мысль о том, что он встречается с другой, доставляла ей страдания, которых с прежним мужем она не испытывала.

В своем втором браке Мария не хотела повторения пройденного, но и сейчас ей не повезло. Она опять, как девочка, безнадежно влюбилась в своего мужа, хотя теперь это было не безумное увлечение мечтательной девушки, полюбившей не мужа, а миф о нем, а любовь зрелой женщины, открытыми глазами смотревшей на мир.

Вначале она увидела в Кеннете человека, который всю жизнь боролся, чтобы обрести веру в себя и стать лучшим. Но потом она открыла для себя, что под маской жестокого воина скрывался человек не только благородный, но и на редкость чувствительный. Ей импонировала его страсть, он был прекрасен, даже когда выходил из себя. Мария вспомнила, как ей нравилось спорить с мужем. Эти споры раззадоривали ее и заставляли чувствовать себя более смелой и сильной, чем когда-либо прежде. К тому же Кеннет всегда внимательно слушал ее – слушал даже в тех случаях, когда ему не нравилось то, что она говорила.

Странным было то, что в страхе повторить судьбу своего первого брака она совершила такую очевидную ошибку. А он, судя по всему, не пошел искать другую, когда она отказала ему в близости.

Мария сейчас сожалела о многом. Началось с того, что вначале в отношениях с мужем она увидела лишь страсть. Она вспоминала пустоту в своем сердце, когда он оставил ее той ночью, высказав ей все, что думал. Конечно, ей тогда уже было не все равно, однако гордость и ревность помешали признаться в этом. И еще… Ох, ей не следовало вмешиваться в тот его спор с сэром Джоном. Хотя Дэвид отказывался говорить об этом, Мария подозревала, что Кеннет защищал ее сына.

Муж был прав и в другом – ей и впрямь не следовало столь настойчиво опекать сына. Дэвид вырос без матери, и неудивительно, что в ответ на ее заботу он замыкался в себе. Сейчас Дэвид учился и мечтал стать рыцарем, и ей следовало больше думать о том, каким он станет, а не о маленьком мальчике, узнать которого она уже никогда не сможет.