Книга Фрактальный принц - Ханну Райаниеми

Его лицо, освещенное лучами заходящего солнца, начинает меняться. На нем одно за другим мелькают все лица Матчека, образуя бесконечный коридор отражений.

— Ты обеспечил себе прекрасную защиту, — говорят они.

Голоса усиливаются, словно морской прибой, и Матчеку начинает казаться, что и его губы произносят то же самое.

— Но ты не слушал. Я говорил тебе в начале. Я говорил в конце. Я не Жан ле Фламбер. Видишь ли, имя, названное Жозефиной Охотнику, не было именем вора.

— Тебе следовало бы с большей осторожностью относиться к тому, что ты создаешь, Матчек, — заявляет Жозефина. — Маленьким мальчикам нельзя играть с огнем. И ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы допустить, что я все поставлю на одного игрока, даже на такого отчаянного, как мой Жан. Мне нужен был туз в рукаве. И я позаботилась о том, чтобы припрятать его поглубже.

— Абсолютный Предатель, — срывается с губ Матчека, но его голова уже заполнена отражениями.

— Абсолютный Предатель, — повторяет существо.

И на этот раз шелестящий голос доносится сзади, и Матчек понимает: стоит ему только обернуться, как придется проснуться…

Глава двадцать девятая

ТАВАДДУД И АУН

Таваддуд, ее отец и Дуньязада, облаченные в костюмы муталибунов и с рух-посохами в руках, втроем выходят в пустыню. Они покидают город через Вавилонские ворота, ворота всех искателей сокровищ.

В молчании они проходят по неровному плато зоны Ярости, мимо прямоугольных остовов погребенных машин Соборности, до самого начала настоящей пустыни. Уже темнеет, но они продолжают идти, и за спиной на фоне темнеющей синевы неба возвышаются Осколки.

— Такова история Зото Гомелеца, отца моего отца, — заканчивает свой рассказ Кассар. — После падения Сирра к нему явился Аун, имеющий множество обличий. Принцесса-трубочист. Зеленый Солдат. Кракен из света. Принц-цветок. Они сказали ему, что привыкли к жизни во плоти: их копии в муках переходили из одного разума в другой, превращаясь в теней и призраков, не сохраняя почти никаких знаний кроме тех, что могли дать их хозяева. Им пришлось изобрести приемы, чтобы копирование продолжалось. Обещания бессмертия и рая. Так они процветали в течение некоторого времени и даже были названы богами.

Но когда человечество овладело огнем, изобрело колесо и электричество и стало создавать своих бессмертных, им пришлось скрываться в историях. Богиня. Наставник. Оборотень. Мошенник. И они знали, что в случае разоблачения им грозит гибель.

Однако перед Коллапсом появился тот, кто их освободил. Принц Историй. Тот, из аль-Джанна. И в мире перезагруженных разумов, когда Коллапс уничтожил все, они наконец обрели власть. Они превратили Землю в свою плоть. Дикий код является их частью. Они, подобно теням, скользят в нем и слышат его, когда мы шепотом произносим их имена, видят его, когда мы пишем их в Печатях.

Они сказали Зото, что могут взять к себе его народ и превратить людей в истории. Но у Зото имелась жена, и он не хотел жить без плоти. Поэтому он заключил сделку. Он позволит Ауну видеть мир человеческими глазами, глазами жителей Сирра. Они узнают Тайные Имена, построят свой мир и будут в безопасности. А взамен они дадут Ауну то, чего не было долгое время: поклонение. Таков секрет Гомелеца.

— И как же мы сумеем с ними поговорить? — спрашивает Таваддуд.

— Ты просто расскажешь им свою историю, — отвечает Кассар. — Правдивую историю. Они всегда слушают.

Он раскидывает руки, словно обнимая пустыню.

— Я Кассар Гомелец, — произносит он. — Я так любил свою жену, что отвернулся от дочери, унаследовавшей ее лицо, потому что не мог смотреть на нее из-за печальных воспоминаний. Я едва не отвернулся от своего города, потому что слишком боялся потерять его. Все свои надежды и мечты я возложил на свою вторую дочь. Я Кассар Гомелец, и я хочу говорить с Ауном.

И вот, словно нарисованные в воздухе, появляются они: маленькая девочка в маске, пожилой солдат в зеленом мундире и светящееся, постоянно изменяющееся существо.

— Что вы ищете? — спрашивает Принцесса, Принцесса-трубочист, Принцесса Историй.

— Милости, — говорит Таваддуд.

— Цена остается прежней.

Таваддуд кивает. Затем она садится на песок и плотнее запахивает одежду, защищаясь от ветра. Она улыбается отцу и сестре.

— На это потребуется время.

Потом она делает глубокий вдох и начинает рассказ.

— Перед тем как заняться любовью с джинном господином Сеном, Таваддуд угощает его виноградом.

История звучит долго, а когда она заканчивается, в небе появляется странная яркая звезда. Поднимается ветер, а на горизонте возникает высокий пылающий столб.

— Мы принимаем твою плату, — говорит Принцесса. — Что же ты хочешь попросить у нас, дочь Зото Гомелеца?

— Я прошу избавить мой народ от Соборности, от бессмертия гоголов. Восстаньте против них, как вы это сделали в прошлом. Освободите нас, и мы будем почитать вас.

— Слишком поздно, — с мягким упреком отвечает Солдат. — Все уже началось.

Небо расцветает следами падающих метеоритов. Новая звезда теперь больше, чем луна. Таваддуд различает черты лица: не доброго Человека с Луны, а кого-то более сурового и жестокого. Земля под ногами начинает вибрировать.

— Они пожирают нас, — негромким мелодичным голосом произносит кракен. — А мы бессильны против множества темных существ.

— Это не такой уж плохой конец, — говорит Принцесса. — Мы устали и состарились. И все истории когда-нибудь заканчиваются.

— Вы обещали нам милость, — настаивает Таваддуд. Слезы текут по ее щекам, смешиваясь с песком. — Вы можете предоставить нам выбор, как предлагали Зото? Можете забрать нас отсюда?

Вдали раздается грохот, а потом налетает горячий ветер, забивая глаза и рот Таваддуд песком.

— Так все закончиться не может, — шепчет Таваддуд. — Такого конца не должно быть.

Принцесса-трубочист протягивает ей руку и помогает подняться.

— К нам вернулся наш брат, — объявляет она.

Даже под маской заметно, что она улыбается.

Ветер усиливается. Перед ней возникает человек в темном костюме и синих очках.

— Выход всегда есть, — говорит он.

Глава тридцатая

ВОР И ИСТОРИИ

В рассвете губерниимы падаем и горим. Ослепительная белизна Охотника рассеялась, а я еще существую. Я чувствую странную легкость, словно с моей спины сняли непосильную ношу. Я уже готов рассмеяться, как вдруг вижу сапфировые когти, в которые дикий код превращает мои руки. Компоненты Охотника погибли, не выдержав столкновения с атмосферой Земли, и дрейфуют вокруг, словно высохшие насекомые.

«Перхонен» пытается замедлить падение при помощи крыльев. Но они загораются и отрываются.